Братство - Сергей Палий

Он легко спрыгнул с трапа, обернулся и подхватил брошенный ему Безро вещевой мешок с едой и средствами первой необходимости. Кулио опустил рюкзак на траву, а сам закрыл глаза и глубоко-глубоко вдохнул свежий воздух.

— Я вернулся, — пробормотал он себе под нос.

— Расписку давай, — буркнул Безро, высунувшись из космолета. — И чтоб разборчиво: я, такой-то рассякой-то, самодур балбесный, как только спасу эту помойку, немедленно прибуду в распоряжение командарма Безро и вернусь с ним в Просторы.

— Держи, — Кулио, не оборачиваясь, протянул исписанный лист. — Я уже давно ее сочинил. Надеюсь, ты не расстроишься, что в качестве плацдарма для моего красноречия пришлось использовать приказ о присвоении тебе очередного звания?

— Расстроюсь, — выдавил Безро.

— Да брось, дружище, — отмахнулся Кулио. — Навинтишь еще свои звезды.

Кулио за несколько дней заметно посвежел, в глазах появился блеск, а на щеках — здоровый румянец. От него пахло шампунем и хорошим табаком.

Кулио всерьез рассчитывал вернуть Братство.

Он понимал, что задача не из простых и работы предстоит много, но настроен был крайне решительно. В тот момент Кулио еще не знал, что Степан и Куклюмбер уже с треском провалили этот план…

— …Когда я увидел, что особняк Братства разрушен, то пошел по вашим следам, — завершал свой рассказ Кулио, расхаживая по разгромленной приемной Моха. — Ну, про Кибби и Викинга вы уже знаете. Они меня в итоге перед своим гарнизоном у стенки позора выставили и предупредили солдат, что, если кто-то будет носить такую же дурацкую прическу, как у меня, то получит два наряда вне очереди и щелбан от Викинга. После этого — выперли из лагеря. Ладно, хоть дали адреса остальных.

Бобер демонстративно кашлянул, намекая, что история затянулась.

— Маньякюр, — объяснил Кулио, — тоже всё дулся. Конечно, шпагой в меня тыкать не стал, но и заночевать не предложил. Хотел гравилет конфисковать, но тут уж я не дал.

— А надо было конфисковать, — пробубнил Куклюмбер. — Или сломать.

— Потом к Бюргеру полетел, — продолжил Кулио, сердито глянув на неугомонное животное. — И, как выяснилось, тоже зря. Он как бы не прочь был подсобить, но заломил такую цену, что мне до пенсии столько не скопить. Это, говорит, Кулио, тебе специальная наценка, а всех остальных я спасаю бесплатно. Спекулянт и лоботряс! Подумаешь, жителей трех поселков в каком-то подвале укрыл…

Степан вздохнул. Он уже совершенно не обижался на Кулио, ему было жаль раскаявшегося шефа.

— К Самураю сунулся, но тот меня даже взглядом не удостоил, — сказал Кулио. — А Фантик, который у него в то время гостил, демонстративно слопал все сосиски, не оставив мне ни одной. А, ладно, чего уж… Прошляпил я Братство.

— А Эльфа нашел? — спросил журналист.

— Не. Как сквозь землю провалился, — ответил Кулио. — К бабушке свинтил, скорее всего.

— Мы тоже искали, — признался Куклюмбер. — Даже у итальянских толкинистов на форумах спрашивали.

Кулио закончил:

— Я вернулся в Тибет, забрал кое-какое оружие из тайников. Заглянул в пещеру тети Эммы. Там-то мне и сказали, где вас искать… Вот, полетел сюда. Да и по телику сейчас одно и то же на всех каналах показывают: осаду замка Моха.

— Молодец, конечно. Только помочь ты тут навряд ли сумеешь, — скептически заметила тетя Эмма.

Кулио хитро улыбнулся. Подмигнул ей:

— Не зарекайся, серокрылая.

Глава 24

Кишки на турбину!

Из окна донесся звук боевого марша и энергичный клекот. Связист принял донесение от командующего осадными войсками и доложил тете Эмме, что ворота открыты, а основные силы уже занимают тактические позиции внутри замка.

Она сдержанно кивнула и продолжила внимательно наблюдать за действиями Кулио.

Тот подошел к двери, заглянул в замочную скважину и поинтересовался:

— Жвачкой, что ль, залепил?

— Пастой зубной, — донесся с той стороны голос Моха. — Жив еще, космонавт-неудачник?

— Оно хамит, — констатировал Кулио. — А было таким вежливым.

— С кем поведешься, — передразнил Мох.

Кулио выпрямился, долбанул кулаком по двери. Весело гаркнул:

— Ну ты и анализатор!

Мох ответил не сразу. Некоторое время из-за двери не доносилось ни звука. Потом дробный топот шагов и осторожный голос главы Ордена хранителей планеты:

— Ну, в общем, да. Я всегда неплохо разбирался в обстановке…

— Я имел в виду другое, — ехидно осклабился Кулио. — Анализатор на моем личном жаргоне означает — жополиз. Аллегория такая. Пошло, зато смешно.

Через секунду приемная взорвалась гомерическим хохотом, даже обидчивый бобер, наконец, улыбнулся. А Мох за дверью зарычал от досады.

— Мохы-ы-ыч! — издевательски позвал Кулио в скважину. — Я уж успел и покаяться, и в туалет захотеть, а ты все партизанишь. Выходи! Давай, что ль, побоксируем один на один.

— Туалет направо по коридору, — огрызнулся Мох.

— Ты знаешь, что силы добра, как правило, побеждают мерзавцев? — становясь серьезным, полюбопытствовал Кулио.

— Тоже мне, сила добра, — хмыкнул Мох. — Эталон милосердия и самопожертвования, ага. Золотой рамки не хватает.

— Поговори мне, рыцарь турнирный! — разозлился Кулио. — Последний раз по-хорошему прошу: выметывайся оттуда, а не то я включу первую степень ярости!

— Да хоть вторую… Отстань, фигляр!

— Сам напросился, — процедил Кулио, отступая на шаг от двери спальни.

Горгульи перешептывались и с интересом наблюдали за ним. Тетя Эмма напомнила:

— Этот анализатор спрятался за дверью, которую земное оружие не берет. Намек понятен?

Кулио загадочно ухмыльнулся.

— Да он же недавно из космоса! — прозрел Степан. — У него при себе наверняка полно инопланетного оружия! Правда, Кулио?

Кулио неопределенно покачал головой, хитро стрельнул глазами.

— Был же бластер, — подбодрил Степан.

— Кулио, — строго сказала тетя Эмма. — Не томи.

— Есть у меня пистолетик, конечно, — начал Кулио, желчно улыбаясь, — Да вот беда, весь энергозаряд я по пути сюда израсходовал на бесов…

Мох шумно выдохнул за дверью.

— Дурила, ой дурила, — протянул бобер. — А мозги свои ты не израсходовал по пути?

— Цыц, шкура, — приструнил его Кулио и громко спросил: — Эй, Мох! Напомни-ка условие задачи. Дверку ничто земное не берет? Так?

— Ее вообще ничто не берет, — быстро откликнулся Мох и настороженно притих.

Кулио цыкнул зубом, достал из кармана сигару.

— Козырно, — сник бобер. — Давай покурим и забудем обо всем.

Кулио победно взглянул на питомца и подкинул сигару на ладони.

— Возвращаясь на Землю, мы с Безро от нечего делать друг друга подкалывали, — сказал он. — Я ему в табак все время порох подмешивал. Очень смешно было смотреть на командарма, когда сигара вспыхивала и он сидел с чумазой рожей. Правда, после этого командарм гонялся за мной по кораблю, бросался ценным оборудованием и грозился выкинуть на первом же необитаемом астероиде… Но это к делу не относится. Суть в том, Мох, что я одну сигарку на память прихватил: хотел еще над кем-нибудь пошутить. Над шкурой, вон, к примеру.

— Я не курю, идиот, — отвернулся Куклюмбер. — А ты позерством занимаешься вместо того…

— Ага, поняла, что он задумал, — перебила бобра тетя Эмма. — Кажется, может сработать.

— Тетя Эмма, я знаю, что курить ты бросила, но спички с собой постоянно таскаешь. Не одолжишь огоньку? — попросил Кулио.

— Не слушайте его, слушайте бобра! — нервно крикнул Мох. Логика из-за чрезмерного волнения в его речах уже начинала хромать. — Свяжите этого космонавта и выкиньте из окна! Парашют не давайте! Пусть покажет, как умеет летать, раз такой умный!

Кулио плотоядно оскалился, поджигая кончик сигары.

— А из окна, — саркастически резюмировал он, — кто-то в скором времени действительно вылетит, если добровольно не капитулирует.

Кулио осторожно положил тлеющую сигару рядом с дверью и сделал всем знак отойти.

— Мох! — крикнул он. — Спрячься там за чем-нибудь прочным, пожалуйста! А то еще ненароком сдохнешь сразу, а мне уж больно хочется морду твою розовощекую увидеть! В глаза твои бесстыжие посмотреть!

— Да иди ты, знаешь куда…

Куда именно идти Кулио, Мох уточнить не успел.

Раздался громкий хлопок, и сигара раскрылась венчиком. Крупинки пороха попали на заколдованную дверь. А через мгновение черные точки стали с шипением увеличиваться, расползаться, как червоточины. Когда нижняя половина крепких досок исчезла в дымном мареве, дверь не выдержала. Вместе с разрыхленными петлями и ослабшим косяком она вывалилась наружу и рассыпалась невесомым пеплом по полу приемной.

Степан почувствовал резкий запах горелой древесины и какой-то едкой химии. Он зажал нос платком, а тетя Эмма оглушительно чихнула.