Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

— Это же из-за меня вы всего лишились.

— Не лишились, а освободились.

Пароход прогудел второй раз, и в ту же секунду Кай, точно молчаливая тень, встал рядом. После вчерашнего на щеке алел синяк, но во всём остальном брат был прежним: тот же холодный взгляд, аккуратный костюм и тяжёлые ботинки, в которых бьют, а не убегают.

— Кай! — мать всплеснула руками. — Что случилось? — она потянулась к нему, и он сразу сделал шаг назад.

— В Канаве не всегда объясняются словами, — усмехнулся брат. Рейн сердито глянул на него. Даже сейчас!

Послышался сухой голос отца:

— Восточная Церковь принимает всех. Ты можешь прийти на исповедь в любое время.

Кай расхохотался.

— Об этом-то я как раз и думал! Пара слов — и ты допущен в рай, так это работает?

Аст медленно провёл руками по лицу и простонал:

— Ааа.

Рейн хотел сделать так же. Он поочерёдно посмотрел на мать, на отца, на Кая и Агни. Все вместе. Как в детстве. Да не совсем так.

— Сделай что-нибудь! — крикнул Аст.

— Всё-таки вам пора, — Рейн улыбнулся маме и Агни. — В Эрнодамме самый вкусный кофе во всей Кирии. Попробуйте его за меня. И ни в чём себе не отказывайте. Я буду писать и пришлю денег, если понадобится.

— Излишняя роскошь, — буркнул отец.

Рейн, сделав глубокий вдох, продолжил с улыбкой:

— Я пригляжу за Каем. Он тоже будет писать.

Рейн посмотрел на брата и представил, как тот сидит за столом в «Трёх желудях», старательно пишет письмо матери, а у входа уже поджидает Дар Крейн с оружием в руках. Такие, как Кай, если пишут письма, то только прощальные.

Рейн снова обнял маму и пообещал:

— Когда вы вернётесь, у нас будет дом под крышей с красной черепицей.

Он сделал шаг в сторону и быстро обнял Агни. Старушка изо всех сил прижала его к себе и засмеялась:

— Это мой мальчик!

Рукава застиранной кофты поползли вниз. На правой руке показалась посветлевшая татуировка змеи. Уже тише Агни добавила:

— Слушай своё сердце. Этот компас никогда не подводит.

Рейн торопливо отскочил в сторону и во все глаза уставился на старуху. Она могла…? Он не раз видел самый краешек этой татуировки, но полностью — никогда. А она оказалась уже знакомой.

Вот почему служанка так часто говорила, что нужно слушать сердце. Вот почему так и не научилась скрывать от отца хмурые или пренебрежительные взгляды — просто не хотела? И как этого никто не заметил раньше? Как мог отец не разгадать эту тайну за столько лет?

Агни хитро улыбнулась и сделала шаг назад. Рейн уже хотел подтолкнуть Кая, но тот сам сделал шаг к матери, обнял и что-то прошептал. Она расплылась в улыбке и ласково коснулась его щеки.

Рейн занёс два маленьких чемодана на палубу и быстро сбежал вниз.

Раздался третий гудок. Гребное колесо начало вращаться, и нос корабля стал отдаляться от причала всё дальше и дальше.

Рейн, Кай и отец напряжённо переглянулись.

— Билет можно использовать на следующем корабле.

— Я здоров, Рейн. Мне не нужно ни лечение, ни отдых в Эрнодамме. Я не знаю, что вы замышляете и зачем всё это, но я вас не оставлю, — отец пригладил бороду, взгляд смягчился. — Вы вроде бы выросли, а так и остались теми мальчишками. Один всё время хочет убежать и ищет приключений на свой зад, а другой постоянно хмурится и пытается сделать всё по-своему. Я должен присмотреть за вами, пока вы совсем не отбились от Церкви.

Рейн и Кай переглянулись с одинаковыми смешками. Пока не совсем… Да куда уж больше!

Отец что-то проворчал себе под нос, сошёл с причала и двинулся по набережной. Походка у него потяжелела, он стал припадать на правую ногу. Рейн посмотрел ему вслед с жалостью.

— Почему он отказался? Он ведь тоже не здоров.

Кай вздохнул.

— Кажется, он верит, что так заботится о нас.

Рейн уставился на брата. Впервые за последняя время он казался похожим на себя настоящего: не на лохматого мальчишку из прошлого, не на усталого старика, а просто на обычного парня.

— Отец всегда пытался это сделать. Он думал, что перевоспитание исправит меня, и согласился пожертвовать ради этого всем. В конце концов, всё могло быть хуже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А должно было быть лучше. Ты говоришь так, будто понимаешь отца, — Кай прищурился.

— Отчасти. Мы ведь тоже кем-то или чем-то жертвуем, когда думаем, что поступаем правильно. Только для всех ли это «правильно»?

Кай скрестил руки.

— Умник какой.

— Посмотрим, что скажешь ты сам в моём возрасте, — Рейн выпрямился и улыбнулся. Кай рассмеялся, и это был такой лёгкий беззаботный смех. — Пошли уже.

Чем ближе Рейн подходил к дому, тем путанее становились мысли.

Мать сказала, что он ничего не должен им, это за ними долг. А если так, то что дальше? Неужели всё, что он делал прежде, на самом деле было ненужным?

Зато Кай начал смеяться рядом с ним и даже пришёл проводить мать и Агни. Может, со временем он преодолеет свои обиды и страхи? Вот только у короля Кирии не могло быть брата из Канавы.

Любимой жены он тоже не заслуживал. И не важно, будет это подменыш Детей Аша или девушка из самого благородного рода. Рядом с королём могла сидеть только та, которую выбрал Совет — желательно из южных земель, пусть без демона, зато удобную для заключения политического союза.

И даже если дворец покрывала крыша из красной черепицы, вовсе не о таком доме он мечтал.

Рейн вздохнул.

— Аст, а что я получу взамен? Что будет у меня?

Демон повернулся и пошёл спиной вперёд. Он развел руками и ответил:

— Может быть, ничего. А может быть всё. Ставки надо делать вслепую, и что стоит на кону, никто не скажет. Но ты ведь только твердишь: я должен отдать долг, — Аст передразнил его. — Так отдавай.

Рейн замер и недоумённо посмотрел на демона. На нём же правда долг. Или нет?

Он дошёл до дома, поднялся на второй этаж. Из-за двери слышались чужие голоса. Рейн быстро достал из кармана ключ и как можно тише открыл дверь. Он скользнул в коридор и замер у стены.

— Людям всегда нужно во что-то верить, — это своим любимым учительским тоном говорил Вир. — Каждый ищет своего бога. Одни находят его в вере, вторые — в любимом деле, а третьи — в другом человеке. Но некоторые находят этого бога в себе, — он издал смешок. — Так и Совет: кучка высокомерных подонков, которые возомнили, что могут менять историю и затыкать наши рты.

Рейн быстро переглянулся с Астом и ворвался в комнату. Совсем маленькая, полупустая, сейчас она стала казаться ещё меньше и беднее. На кресле по-хозяйски сидел Вир и лениво глядел в окно. Адайн заняла подоконник и болтала ногами, хотя глаза девушки так и выдавали беспокойство. Эль придвинулась к Виру на стуле и жадно ловила каждое его слово.

— Рейн! — вскочила она и улыбнулась.

Он не ответил на эту улыбку и хмуро поглядел на Вира.

— Я рад видеть тебя, Рейн. — кивнул профессор.

— Что вы здесь делаете?

— Всё то же, что и последние годы, — Вир чуть улыбнулся. Рейн встал рядом с Эль и вытянул руку, точно пытался закрыть девушку от него. Это не укрылось от Витторио. — Ох, Рейн, я знаю, что мы пришли без приглашения, но я хотел как лучше.

«К чёрту твоё «как лучше», — Рейн скривился.

— Что вы здесь делаете?

Вир достал из кармана жилетки очки, придвинулся вперёд и сложил кончики пальцев вместе.

— Я хочу поговорить. Можешь не верить мне сколько угодно, но мы на одной стороне.

Рейн опустил руки и сел на кровать. Аст беспокойно кружил рядом, как пёс, выискивающий след. Вир откинулся в кресле, уставился в потолок и задумчиво произнёс:

— Должно быть, вы уже догадываетесь, почему мы собрались — мы четверо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Адайн и Эль переглянулись. Адайн обхватила себя руками.

— Никто здесь не играет по правилам. Дети Аша всегда нуждаются в деньгах, чтобы действовать. Некоторые из них так преданы делу, что не гнушаются похищать детей, а затем требовать выкуп у родителей. Самые отчаянные идут дальше: они оставляют детей себе, чтобы воспитать их «правильно», а затем вернуть в семью — уже преданных своему демону и общему делу.