«Если», 2001 № 11 - Журнал «Если»

— Все в порядке, — ответила Бах за неимением лучшего ответа. Барби внезапно вскочила, обняла ее и принялась целовать с отчаянной страстностью. Бах изумилась, хотя и ожидала нечто в этом роде…

Наконец барби снова заговорила:

— Мы должны остановиться, должны. Мы так боимся гнева, но… но эта страсть! Мы не в силах преодолеть себя. Нам так отчаянно хотелось увидеть вас, что мы едва смогли дождаться конца дня, не зная, где вы — или на другом конце города, или совсем рядом. И желание копилось у нас весь день и вечер, и мы не смогли заставить себя не согрешить хотя бы еще раз. — Она снова заплакала, но теперь уже тише, и не от счастья видеть женщину, за которую она приняла Анну-Луизу, а от отчаяния. — Что с нами будет? — беспомощно спросила она.

— Ш-ш-ш, — успокоила ее Бах. — Все будет хорошо.

Она утешала барби еще некоторое время, и вскоре та подняла голову. Ее глаза словно засияли странным светом.

— Я больше не могу ждать, — выдохнула она. Потом встала и начала раздеваться. Бах заметила, что у барби дрожат руки.

Под одеждой она укрывала несколько уже знакомых лейтенанту предметов. Парик для лобка был уже прикреплен на положенное место между ног. Прихватила она и деревянную маску, весьма похожую на ту, что была обнаружена в тайнике, и баночку. Барби отвинтила у нее крышку, подцепила пальцем немного коричневой краски и нарисовала себе стилизованные соски.

— Посмотри, что у меня есть, — сказала она, выделив личное местоимение. Голос ее дрожал. Из кучи одежды на полу она извлекла полупрозрачную желтую блузку и накинула себе на плечи. Приняла вызывающую позу, потом принялась дефилировать по комнатке.

— Ну же, дорогой, — проворковала она, — скажи мне, как я прекрасна. Что я прелестна. Что я для тебя единственная. И неповторимая. В чем дело? Ты все еще боишься? А я — нет. Я на все готова ради тебя. Моей единственной любви. — Она остановилась и подозрительно взглянула на Анну-Луизу. — Ты почему не переодеваешься?

— Мы… я не могу, — пробормотала Бах, импровизируя. — Они… кто-то обнаружил мои вещи. И они все пропали.

Раздеться она не посмела бы, потому что ее соски и волосы на лобке даже при тусклом свете смотрелись бы слишком реально.

Барби попятилась. Потом подхватила маску и вытянула ее перед собой, словно защищаясь:

— О чем это ты? Она была здесь? Они нас убьют? Так это правда? И они умеют нас различать? — Барби была на краю паники, готовая вновь разрыдаться.

— Нет-нет. Думаю, тут побывала полиция…

Но ее слова запоздали. Барби уже приоткрыла дверь:

— Она — это ты! Что ты сделала с… Нет! Не прикасайся ко мне!

Барби сунула руку в охапку одежды, которую прижимала к груди. Бах на мгновение замерла, ожидая увидеть нож. Воспользовавшись этой паузой, барби быстро выскользнула в коридор и захлопнула за собой дверь.

Когда Анна-Луиза выглянула из комнаты, женщина уже исчезла.

* * *

Бах постоянно напоминала себе, что она здесь не для того, чтобы отыскать других потенциальных жертв — а ее гостья наверняка одна из них, — а чтобы поймать убийцу.

Приходившая к ней барби была извращенкой — исходя из единственного определения этого порока, имеющего смысл среди стандартистов. И она, и наверняка другие убитые барби изобрели себе фетиш — индивидуальность. Когда Бах это поняла, то ее первой мыслью стало удивление — почему они попросту не покинули общину и не стали вести себя так, как им хочется? Но почему тогда христианин ищет проститутку? Ради вкуса греха. А в большом мире то, чем занимались эти барби, практически никого не волновало. Здесь же это считалось наихудшим, а потому и самым сладким грехом.

Дверь снова распахнулась. Вошла женщина. Растрепанная, она тяжело дышала.

— Мы вернулись, — сказала она. — И мы очень сожалеем, что поддались панике. Сможете ли вы простить нас?

Она направилась к Анне-Луизе, разведя руки. Выглядела она настолько уязвимой и жалкой, что Бах очень удивилась, получив удар кулаком в скулу.

Удар отшвырнул ее к стене. Через секунду она уже лежала на полу. Колени женщины упирались ей в грудь, а нечто острое и холодное касалось горла. Бах очень осторожно сглотнула и промолчала. Горло невыносимо чесалось.

— Она мертва, — сказала барби. — И ты следующая, — Но в выражении ее лица появилось нечто такое, чего Бах не поняла. Барби протерла глаза и прищурилась, вглядываясь в нее.

— Послушайте, я не та, за кого вы меня принимаете. И если вы меня убьете, то навлечете на своих сестер гораздо больше проблем, чем сможете вообразить.

Барби помедлила, потом грубо засунула руку ей в промежность. Ее глаза распахнулись, когда она нащупала гениталии, однако нож не шелохнулся. Бах поняла, что говорить ей следует быстро, и главное, не ошибиться.

— Теперь вы знаете, кто я. — Ответа Бах не дождалась. — Политическое давление нарастает. Вся ваша колония может быть уничтожена, если вас сочтут угрозой для остальных.

— Если этого не избежать, то мы смиримся, — ответила барби. — Чистота важнее всего. Если мы и умрем, то умрем чистыми. Богохульники должны быть убиты.

— Меня это больше не волнует, — заявила Бах и наконец-то заметила в глазах барби намек на интерес. — У меня тоже есть принципы. Возможно, я не отношусь к ним столь же фанатично, как вы к своим. Но они для меня важны. И один из моих принципов гласит: виновный должен предстать перед правосудием.

— У вас есть виновный. Судите ее. Казните. Она возражать не станет.

— Виновна не она. А вы.

— Так арестуйте меня, — улыбнулась женщина.

— Я не могу вас арестовать, и это очевидно. Даже если вы меня не убьете, то, стоит вам выйти в коридор, и я уже не смогу вас найти. Поэтому я завершаю расследование. Кончился отведенный срок. А это был мой последний шанс. Похоже, у меня ничего не вышло.

— Вряд ли у вас что-либо вышло, даже если бы хватило времени. Но зачем нам оставлять вас в живых?

— Потому что мы можем помочь друг другу. — Давление на горло слегка ослабло, и Бах ухитрилась сглотнуть. — Вы не хотите меня убивать, потому что это может погубить вашу общину. А я… мне нужно выйти из этой ситуации, сохранив хоть немного самоуважения. И я готова принять ваше определение морали, я позволю вам вершить собственный закон. Возможно, вы даже правы. И вы действительно одно существо. Но я не могу допустить, чтобы ту женщину судили, потому что я знаю — она никого не убивала.

Нож больше не касался ее шеи, но барби держала его так, что могла вонзить в горло при малейшем движении жертвы.

— А если мы сохраним вам жизнь? Как вы выберетесь из такой ситуации? И как освободите пленницу?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});