Белый Шанхай - Эльвира Барякина

Она не бежала встречать Даниэля, когда он приезжал домой. Он заглядывал в ее кабинет – Эдна сидела в обществе газетных вырезок и телеграмм. На коленях большой блокнот, в зубах – карандаш, на лбу – очки.

– Привет! Я пару строк допишу и спущусь к тебе.

Даниэль ужинал в одиночестве. Эдна забывала о своих обещаниях так же легко, как и давала их. Для того чтобы готовить, убрать-подать-принести, есть прислуга. Она считала лишним заваривать мужу чай, если с этим легко справлялся бой номер три.

Даниэль каждый день пропускал мимо себя не один десяток людей. Вечером ложился спать с горьким ощущением истоптанности, будто по нему прошла базарная толпа – наследила, напачкала. Возвращался все позже, все чаще ссылался на дела. Эдна не возражала: у него имелось право быть занятым человеком.

Почему он сразу не разгадал ее характера – до свадьбы? Ответ был прост: тогда она еще не выучилась говорить: «Новости – моя работа». Ее работой было завоевание Даниэля. Она ее завершила и принялась за следующую.

Смешно – обычно такие жалобы возникают у женщин на втором-третьем году семейной жизни, но Даниэль с самого начала допустил, чтобы в их отношениях первую скрипку играла Эдна. Сперва она ухаживала за ним, а потом занялась газетой и друзьями. Даниэль понимал, что никто не замечает этого нюанса, но его мужское самолюбие было уязвлено, и он воспринял свой отъезд в Европу как спасение.

Второе возвращение в Шанхай было мучительным. Когда он был в Праге, в родительском доме, насколько бросалась в глаза разница между его семьей и тем недоразумением, которое они выстроили с Эдной! Мама – нежная, светлая – всю себя посвятила мужу и детям. Она умела понимать без слов. Она подарила Даниэлю роман сэра Артура Конан Дойла «Белый отряд». На странице с закладкой одна фраза была подчеркнута: «Делай, что должен, и будь что будет. Вот повеление, данное рыцарю».

Но понять, что именно надо делать, было не просто.

Даниэль вспоминал Нину Купину, которая тоже решила его прикарманить. Она напоминала ему хитрую лисичку кицунэ из японских легенд.

Кицунэ умеют принимать женский облик. Они дурачат мужчин, сбивают с пути, влюбляют в себя… Горе тому, кто не разглядит лисий хвост под шелковым кимоно. Даже если кицунэ сама полюбит простого смертного, она рано или поздно обнаружит свою сущность.

Даниэлю нравилось подмечать в Нине верные признаки лисьего духа. Острый подбородок, высокие скулы; довольно легкомысленное отношение к человеческим законам. Обаяния и ума – куда больше, чем положено обычной женщине.

Шутки ради Даниэль рассказал ей о своих догадках:

– Я абсолютно уверен, что по ночам вы превращаетесь в лисицу. Вы называете моего бассета «страшилищем», а кицунэ терпеть не могут собак.

– Мне нравятся красивые псы, – засмеялась Нина, – а Муха – это какое-то недоразумение.

Даниэль показал на жемчужину, которую она носила на шее на тонкой цепочке:

– А это что? У любой кицунэ есть особый звездный шарик, дающий ей способность к волшебству.

Когда кицунэ изранены или истощены, они вселяются в людей, чтобы восстановить силы, – и тогда человек сходит с ума. Нина как раз этим и занималась: в России она потеряла все и вся, и ей нужен был временный покровитель.

Она упорно пыталась завоевать его. Даниэль не вполне отдавал себе отчет, почему он каждый раз уклоняется от искушения. Возможно, потому, что от таких женщин не отказываются, если они позовут, за ними следуют, ибо так должно быть. Но роль безвольной жертвы не подходила Даниэлю. В этом и заключалась прелесть их игры: ему нравилось, что кицунэ выбрала его объектом для своих чар, и еще больше радовало, что он ей не поддается.

Но удержаться было невероятно трудно. Нина умела волновать случайно оброненным словом, изгибом бровей, движением подола с длиной шелковой бахромой, обвивающей икры при каждом шаге.

Она по очереди пробовала на нем все лисьи уловки. Ее коллекция эротического искусства, спрятанная в темноте гардеробной, была грозным оружием. Даниэль разглядывал рисунки и всем телом ощущал напряжение кицунэ: «Опять не сработает?»

Отказаться от общества Нины было невозможно – эту часть колдовства не разрушишь ни усилием воли, ни заклинаниями. В какой-то момент Даниэль понял, что она добьется своего: он постоянно думал о ней, внутренний накал достигал такой силы, будто он действительно сходил с ума.

Одному ему было не справиться, и боги послали к нему Шанталь.

Плечо Даниэля все болело, и Роберт Уайер посоветовал ему массажистку. Она была совсем молоденькой – смуглая кожа, светлые раскосые глаза и негритянские кудряшки удивительного, почти белого цвета. Бог весть какие расы в ней перемешались.

Даниэль лег на кушетку, подставил ноющее плечо. Шанталь работала молча, словно стесняясь. А потом вдруг скользнула маленькой теплой ладошкой под его брюки. Массаж закончился весьма неожиданно.

Даниэль стал ходить к Шанталь после каждого свидания с Ниной. Они никогда не разговаривали. Он лежал, прикрыв горячие веки, и старался ни о чем не думать. Потом, после бурного и кратковременного счастья, шел расплачиваться с хозяйкой заведения, молодящейся бабой, от которой нестерпимо воняло дешевыми духами.

Однажды она объявила, что Шанталь уволилась: обычное дело – вышла замуж за матроса.

– Они все либо опускаются на самое дно, либо выходят замуж. Хотите новую девочку, дорогой сэр?

«Дорогой сэр» ничего не хотел. Он вышел на улицу, упал на сиденье авто и застыл, глядя на руль невидящим взглядом. Ему казалось невероятным, что у Шанталь был другой мужчина.

Смешно! Обиделся, как мальчик, что его чаевые променяли на сытую жизнь супруги моряка.

Срочный вызов в Европу был поистине спасением для Даниэля. Ему надо было отдышаться, разобраться в себе и хотя бы на время забыть о женщинах, которые захватили над ним власть.

Будь его воля, Даниэль вовсе не возвращался бы в Шанхай. Он думал, что десятимесячная передышка поможет ему разрешить все вопросы, но не тут-то было.

Эдна поняла, что их семейная жизнь не заладилась. Ее испуганное кокетство доводило Даниэля до бешенства. Но как прекратить это никому не нужное взаимное издевательство, он понятия не имел. Развод, скандал, дележ имущества? Адвокаты будут совать нос в его дела – и тогда кто знает, что они могут отыскать?

О Нине Даниэль решил не вспоминать, но знакомые рассказали ему о крушении чехословацкого консульства и об автомобильной аварии. Сначала Даниэль не поверил: у Нины был ребенок? От кого? Очередной удар ревности, жажда объяснений.

Разумеется, он не выдержал. Лисичка кицунэ манила его, как в ночи манят прохожего огоньки звездных шариков и далекие звуки барабанов. Он знает, что нельзя сворачивать с дороги, что там, на холмах, живет лесной народец с пушистыми хвостами. Водить дружбу с лисами опасно. Но что может сделать человек, однажды попавший под обаяние кицунэ?

Даниэль не думал, что Нина откажется с ним разговаривать. Так не бывает, чтобы страсть лисицы и простого смертного окончилась взаимной утратой интереса.

Он снова явился к ней без приглашения. На этот раз у нее сидела молодая китаянка. На руках она держала приемную дочь Нины.

Кицунэ опять растерялась, заметалась между гостями. Наконец китаянка ушла, няня забрала ребенка. Даниэль опустился рядом с Ниной на диван:

– Расскажите мне все.

Она рассказала. Жалость, тревога, острое желание помочь. Даниэль несколько раз едва удержался, чтобы не обнять ее, не поцеловать в губы. «Это она нарочно подстраивает», – мелькнула мысль, и Даниэль невольно рассмеялся. Он сам нарочно все подстраивал, сам хотел возобновления сладкой пытки.

Нина не щадила его чувств: про мужа рассказала все как есть, но Даниэль не опасался таких соперников. Нина говорила о супруге как о пьянице, который клянется бросить пить и в тот же вечер надирается.

Узнав, что Нина на грани разорения из-за жуликов иезуитов, он позвонил французскому консулу и попросил уладить дело. На следующий день календари ушли в печать.

– Все-таки вы зря продали свою коллекцию, – сказал Даниэль. – Иезуиты дали вам цену раз в двадцать меньшую, чем полагается. Я бы сам купил ее.

Нина вышла и вскоре вернулась, держа на ладони небольшой диск из слоновой кости.

– Это единственная вещь, которую я оставила себе. Я не включила ее в опись и, кажется, раньше не показывала вам.

Мне понравилась эта женщина, спящая на хризантеме. Хотите, я подарю ее?

Даниэль почувствовал, как сердце жарко стукнуло у него в груди. Сомнений быть не могло: это была кицунэ. То, что Нина приняла за лепестки хризантемы, на самом деле являлось девятью хвостами – знаком наивысшей мудрости и магической силы лисицы.

– Знаете, что это такое? – спросил Даниэль.

Нина покачала головой. Он взял фигурку в руки:

– Это нэцке, в Японии с его помощью крепят к поясу специальные коробочки для всякой всячины. В кимоно ведь нет карманов.