Соколиные перья и зеркало Кощеевны (СИ) - Оксана Токарева

опускались, волосы разметались по плечам, дыхание изливалось из груди в песне. Она не считала шагов и куплетов, потеряла счет времени, не прерывая пляску до тех пор, пока бледная, размытая фигура в центре хоровода не сделалась отчетливой, словно обретая плоть.

Тут уж Василиса выбежала из круга, вздымая руки навстречу раскрытым объятиям, лелея на полураскрытых губах заветное:

— Мама.

Когда взошла луна, и русалки с озера расселись на ветвях ив и берез, расчесывая длинные волосы, они с Левой, Машей и Ксюшей вечеряли обещанной ухой, пока Василиса гуляла по берегу рядом с матерью. Хотя Лана, по ее словам, вернулась, покинуть окрестности озера до Петрова дня она не могла.

— Что с ней произошло? — шепотом спросила у друзей Ева.

— Бессмертный ее уничтожил, надеясь захватить владения, чтобы превратить тайгу в радиоактивную свалку или безжизненную пустыню — сухо пояснил Лева. — Мой отец пытался ему помешать, но сам оказался в плену.

— К счастью, Лана успела передать часть своей силы Василисе, — добавила Маша.

— Поэтому Константин Щаславович похитил и ее? — догадалась Ева.

— Сейчас он заточен и повержен, — ненадолго присоединившись к друзьям, пояснила Василиса. — А мне присматривать за тайгой помогают тетя Даждьроса и сестра ее мужа Дождирада. Но мы не можем допустить, чтобы Карина взяла реванш.

Как и следовало ожидать, ночью Ева вновь видела Филиппа. Нагой и израненный, он лежал ничком на постели в пышно убранной спальне. Танечка Еланьина еще несколько кикимор суетились рядом, пытаясь привести его в чувство, а заодно, как позволила Карина, полакомиться свежей кровью.

На уродливых клыкастых лицах, напоминающих звериный оскал, то и дело сквозило разочарование. Настоящее тело Филипа ведь в это время лежало, поддерживаемое лекарствами и магией в клинике русалки Даждьросы. И все же вместе со злорадством Ева чувствовала брезгливость. Хорошо, что Филипп находился в беспамятстве. Видимо, подобно сказочному герою, он не мог пробудиться без позволения Карины, и это, конечно, осложняло предстоящую задачу. Но сначала следовало как-то добраться до терема.

И все же снадобья, которые принесли с собой кикиморы, оказали на бедного пленника благотворное действие. Раны его перестали кровоточить и начали затягиваться, через какое-то время он заворочался, пытаясь повернуться набок, и слабо застонал, по привычке кусая и без того опухшую губу, к которой заботливая рука уже подносила чашку хотелось надеяться, что с лекарством, а не дурманом или ядом.

— Выпей тебе станет легче!

Если бы Ева не видела преображение Карины, она бы точно решила, что сходит с ума или путешествует по волнам сна вне своего тела. Настолько похожим выглядел ее двойник.

Карина провела по волосам пленника, вынимая оттуда не сказочный гребень, но тот самый осколок. Филипп сразу же открыл глаза, и лицо его озарила счастливая улыбка.

— Ева, откуда ты здесь?

— Я пришла, чтобы вытащить тебя! — Евиным голосом проговорила Карина.

«Нет, не верь ей! Она обманывает тебя!»» — Ева хотела закричать, но не могла проронить ни звука, словно из горла вырвали связки и зашили рот.

— Сейчас тебе станет легче, и я выведу тебя отсюда, — напоив Филиппа неведомым зельем, участливо проговорила Карина. — А потом ты отдашь мне наковальню, и я ее спрячу так надежно, что никто не отыщет.

Поскольку на измученном лице Филиппа промелькнула тень недоверия, Карина, видимо, осознав, что слишком круто завернула и сморозила лишнее, поспешила исправить ситуацию, припав к искусанным губам бедного сокола поцелуем, и тот, ничего не заподозрив, ответил.

Ева почувствовала, что теперь ее свежуют заживо, растягивают на дыбе и жгут на железной решетке. Почему она и в самом деле не обрела лебединых крыльев, чтобы долететь до постылого терема в один миг. Неужели сейчас все рухнет, и восторжествует ложь? Папа рассказывал, что, сменив кнут на пряник, ломали даже бывалых разведчиков, а Филипп не имел соответствующей подготовки. И все-таки он пытался происходящее как-то осмыслить.

— Так что ты говорила про наковальню? — переспросил он, приподнявшись на постели и перебирая волосы лже-Евы.

— Это, конечно, очень важно, но может подождать, — играя голосом, отозвалась Карина. — Сейчас нам главное выбраться.

Впрочем, уходить она никуда не торопилась, продолжив ласкать совершенно сбитого с толку Филиппа. Бедняга, конечно, не ожидал такого напора и не имел сил, чтобы рассуждать достаточно здраво, распознав подвох. Его даже не смутило то, что избранница явно одета не в дорогу, а для спальни. Под кружевной пеньюар она не надела даже белья.

И в тот момент, когда Карина, по-хозяйски оседлав бедра пленника, снова завела разговор про наковальню, у изголовья мелькнула черная тень. Ева почти без удивления признала Нелюба. Нос Филиппа обмахнул пушистый наглый хвост, а через миг когтистая кошачья лапа впилась в плечо Карины.

От неожиданности ведьма вскрикнула, вновь становясь сама собой, а Филипп чихнул, стряхивая морок, и брезгливо утираясь. Сбросив «наездницу» и скатившись как был нагишом с постели, он рванулся было к двери, вслед за испарившимся, словно тень Нелюбом, но путь ему преградили Скипер и Никита. Бычара в момент скрутил ослабленного пытками пленника, а водитель и по совместительству любовник хозяйки мстительно ударил под дых. Карина, подоспела, вонзая прямо в темя осколок зеркала, после чего Филипп безвольно обмяк.

— Кто пустил в терем эту наглую тварь? — бушевала она, приподнимая покрывало и заглядывая под кровать, так ничего и не обнаружив. — Найти, изловить и утопить! А этого ощипанного воробья бросить обратно в темницу и не давать ни пищи, ни воды до особого распоряжения.

Глава 18. Переярка

Глава 18. Переярка

Ева проснулась в растрепанных чувствах. С одной стороны, Нелюб помог ее любимому противостоять чарам коварной злодейки. С другой, мстительная Карина ведь придумает новые мытарства. И почему в самом деле нельзя перенестись одним махом в ее терем?

— Если не останется иного выхода, мы так и поступим, — заверил Еву Лева. — Но пока Филипп держится, попробуем следовать намеченному плану, поскольку открытое противостояние может стоить ему жизни.

— Дочь Хозяина Нави хитра и жалости не знает, и вызволить ее пленника будет непросто. Тут надо действовать не силой, а хитростью, — поддержал Леву Водяной, наблюдая, как его дочери собирают для гостей на берегу озера завтрак.

В свой подводный терем он приглашать не стал, позволив поставить палатку на берегу, и Ева была этому, пожалуй, рада. Ей вполне хватило впечатлений и от пляски над озерной гладью.

— Мне бы только в темницу пробраться и осколок этот проклятый вытащить, — всхлипнула она, вспоминая безвольно обмякшее под влиянием злого колдовства тело Филиппа.

— В этом перо заветное поможет, — кивнул Водяной. — Как доберешься до терема, в служанки к