Утешительная партия игры в петанк - Гавальда Анна

Шарль выпрямился, держась за поясницу:

— Слушай, господин Энциклопедист. Не хочешь ли ты тоже немножко высунуть язык? Быстрее справимся…

— А самый мощный мускул твоего тела, знаешь какой?

— Да, это бицепс руки, которой я сейчас тебя задушу.

— А вот и не угадал! Это твой язык!

— Я мог бы и сам догадаться. Давай, берись за стол с другого конца…

Воспользовался тем, что тот вступил в борьбу со своим полушарием, и в свою очередь задал ему вопрос:

— Кейт твоя мама?

— Видишь ли, — заговорил Ясин вкрадчивым голосом, — так дети обычно пудрят взрослым мозги, — она говорит, что нет, но я же знаю, что да… ну хотя бы чуть-чуть.

— А сколько ей лет?

— Она говорит, двадцать пять, но мы ей не верим.

— Да? А почему?

— Потому что, если бы ей действительно было двадцать пять, она бы уже не лазила по деревьям…

— Конечно…

Кончай, подумал Шарль, кончай это дело. Чем больше стараешься, тем меньше понимаешь. Забудь наконец о правилах… Включайся в игру…

— Знаешь, что я тебе скажу? Ей действительно двадцать пять.

— Откуда ты знаешь?

— Это и так понятно.

Когда все было убрано, Кейт попросила его взять в машину двух малышей.

Пока те усаживались на заднее сиденье, подошла еще какая-то дылда:

— Вы в Веспры?

— Куда, простите?

— Ну, к Кейт?.. Не подбросите нас с подругой? И она показала ему на еще одну дылду.

— Эээ… конечно.

Все набились в его маленькую арендованную машинку, и Шарль с улыбкой слушал их трескотню.

Давно он не чувствовал себя таким полезным.

Те, что напросились к нему, обсуждали какой-то ночной клуб, куда их пока не пускали, а Ясин разговаривал с Недрой, с этой загадочной девочкой, похожей на балийскую принцессу:

— Твоя рыбка… Ты никогда не увидишь, как она спит, потому что у нее нет век, будешь думать, что она тебя не слышит, потому что у нее нет ушей… На самом деле, она умеет спать… И вообще, у золотых рыбок очень хороший слух, потому что вода прекрасный проводник звука, и еще, их костная структура передает все шумы их уху, которое ты не видишь и эээ…

Шарль завороженно старался следить за его рассказом, сквозь кудахтанье подружек:

— …и ты все-таки сможешь с ней разговаривать, понимаешь? Он увидел в зеркале, что она с серьезным видом кивнула. Ясин поймал его взгляд, наклонился вперед и прошептал:

— Она почти никогда не разговаривает…

— А ты сам откуда знаешь все, что ты знаешь?

— Не знаю…

— Наверно, хорошо учишься? Ясин поморщился.

В зеркале широкая улыбка Недры, которая теперь кивала головой отрицательно.

Попробовал вспомнить Матильду в этом возрасте. Но нет… Уже не помнил… Он, который никогда ничего не забывал, таких воспоминаний не сохранил… Детство детей…

Потом подумал о Клер.

О том, какой бы матерью она могла бы…

Ясин, от которого ничего не скроешь, уперся подбородком Шарлю в плечо (теперь он его попугай…) и сказал, чтобы отвлечь его:

— И все-таки… Ты рад, что выиграл колбасу, правда?

— Да, — ответил он, — еще как!

— Мне на самом деле нельзя ее есть. Из-за религии, понимаешь? Но Кейт говорит, что Богу на это плевать… Что он же не мадам Варон. Ты как думаешь, она права?

— Кто такая мадам Варон?

— Она следит за нами в столовой. Как думаешь, она права?

— Права.

Ему вдруг вспомнилась история с продуктовой лавкой для бедных, которую накануне рассказала ему Сильви, и он ужасно расстроился.

— Эй! Смотри! Здесь нужно повернуть!

6

— Ничего себе! Я смотрю, вы времени зря не теряли! Подцепили наших первых красоток, да сразу двоих!

Те захихикали с новой силой, спросили, где остальные, и упорхнули.

Кейт успела снова надеть сапоги.

— А теперь я должна накормить всех голодающих. Вы идете со мной?

Они прошли через двор:

— Вообще-то это обязанность детей, они кормят наш зверинец, но сегодня… У них все-таки праздник. А заодно, я покажу вам… — Она обернулась, — вы в порядке, Шарль?

Ему причиняло боль все: голова, лицо, спина, рука, грудь, ноги, ежедневник, все возрастающее опоздание, нечистая совесть, Лоранс, телефонные звонки, которые он до сих пор не сделал.

— В полном. Спасибо.

За ней по пятам шел весь птичий двор. И еще три пса. И лама в придачу.

— Не гладьте ее, а то…

— Знаю, знаю… Лука меня предупредил… Жуткая приставала…

— Как и я, — ухмыльнулась она, нагнувшись, за ведром. Нет, нет. Этого она не говорила.

— Почему вы улыбаетесь? — заволновался он.

— Просто так… Saturday Night Fever[162] Так вот, это бывший свинарник, а теперь кладовая. Осторожно, берегите голову, тут полно гнезд… Как и в других помещениях, летом здесь прямо-таки дождь из птичьего помета… Здесь мы держим мешки с зерном и сухие корма, так что в первую очередь, это настоящая «кладовая» для мышей и сонь. — Окликнула кошку, которая дрыхла на старой перине, — ты в порядке, старина? Не слишком утомился? — Подняла какую-то доску и, черпая консервной банкой, наполнила ведро. — Не захватите вон ту лейку?

Пошли по двору обратно.

— Вы идете? — повернулась она к нему.

— Боюсь наступить на цыпленка…

— Цыпленка? Можете не бояться, это утята… Не обращайте на них внимания… Набрать воду можно там…

Шарль не стал наливать лейку до верху. Боялся, что не сможет ее поднять…

— А здесь курятник… Одно из моих любимых мест… У деда Рене были очень передовые для того времени представления о птичьем дворе, и на своих курочек он не скупился… Вроде бы из-за них даже с женой ругался…

Шарль поначалу отпрянул назад из-за вони, но потом был совершенно потрясен… что тут сказать? С каким вниманием и заботой был обустроен этот курятник: лесенки, насесты, гнезда для несушек — все в ряд, гладко обтесано, украшен резьбой.

— Посмотрите сюда. Напротив этой балки он даже вырезал окно, чтобы эти дамочки могли любоваться пейзажем. Идите за мной. Тут у них вольера для прогулок, щебенка, лужа, поилки, куча золы, чтобы очищаться от паразитов. А вид-то какой! Посмотрите, как красиво…

Пока он выливал содержимое лейки, она заговорила вновь:

— Однажды… думаю, когда мне было очень плохо… — Она смеялась… — Мне пришла в голову нелепая идея свозить детей в один из этих Center Pares,[163] знаете, что это такое?

— Только по названию…

— По-моему, это была самая дурацкая идея за всю мою жизнь… Поместить моих дикарей под колпак… Они вели себя отвратительно… Чуть не утопили какого-то мальчишку в фонтане… Ладно, теперь мы это вспоминаем и смеемся до слез, но тогда… столько денег угрохали… короче, не будем об этом. Я только хотела сказать, что в первый же вечер, обойдя весь этот… так сказать… комплекс, Самюэль торжественно объявил, что у нас даже к курам лучше относятся. А потом они всю неделю смотрели телик… С утра до вечера… Как зомби… Я не возражала… В конце концов, для них это была экзотика…

— У вас нет телевизора?

— Нет.

— А интернет?

— Есть… Не могу же я все-таки лишать их связи с миром…

— И часто они в нем сидят?

— В основном Ясин. Для своих исследований… — улыбнулась она.

— Удивительный мальчик…

— Именно.

— Кейт, скажите, а…

— Потом. Осторожно, перельется… Так, яйца оставляем, Недра обожает их собирать.

— Как раз о ней я бы тоже… Она обернулась:

— Вы любите очень хороший виски?

— Эээ… да.

— Тогда потом.

— Это бывшая пекарня… Теперь здесь живут наши собаки… Осторожно, вонь страшная… Это сарай… а здесь когда-то был хлев… мы в нем велосипеды держим… Там винный погреб… Не обращайте внимания на бардак… Раньше это была мастерская Рене…

Шарль никогда ничего подобного не видел. И сколько же веков тут соединилось? И сколько бы понадобилось грузовиков, рук и времени, если бы пришлось все это очистить?

— Да сколько же здесь инструментов! — воскликнул он, — прямо музей народных ремесел, потрясающе…

— Вы так думаете? — скривилась она.