Ахульго - Шапи Казиев

– Чего вам? – спросил провожатый.

– Эти люди не те, за кого себя выдают, – заявил предводитель сомневающихся.

– Они не канатоходцы? – удивился провожатый.

– Тогда попробуй пройтись по канату, как они.

– Этот, который строит из себя сумасшедшего, – указал на Аркадия предводитель.

– Он хочет нас обмануть, он прикидывается.

Аркадий понял, что дело принимает дурной оборот, но продолжал изображать юродивого и безмятежно улыбался.

– Ты, похоже, тоже сошел с ума, если оскорбляешь гостей нашего аула, – заявил проводник.

– Аул остался позади, – ответили ему.

– Прочь с дороги! – крикнул провожатый, трогая своего коня.

– Мы хотим поговорить с этим человеком, – настаивал предводитель.

– Говорите со мной, – сказал Айдемир, кладя руку на кинжал.

– Это мой человек, и я за него отвечу.

– Постыдитесь, – увещевал парней провожатый.

– Он же больной.

– А если это шпион? – вопрошал предводитель.

– Вынюхает тут все, а после солдат приведет.

– Мы видели, как он все кругом разглядывал, – добавил другой хубарец.

– Вы меня знаете? – спросил провожатый, едва сдерживая гнев.

– Знаем, Хайбула, как не знать, – ответил предводитель.

– Тогда вы должны знать, что я не позволю оскорблять своих кунаков.

– Мы его не пропустим, – стояли на своем молодые хубарцы.

– Отдайте нам его!

– Мы отведем его к Шамилю как лазутчика.

– Попробуйте, возьмите! – вспылил Хайбула, выхватывая кинжал.

Второй провожатый вынул саблю, и они двинулись на своих обидчиков. Но их опередил Айдемир, тоже обнаживший кинжал.

– Мы гостей не предаем, – пытались оттеснить его провожатые.

– А я не хочу, чтобы в ауле, который так хорошо нас принял, началась кровная месть, – упрямился Айдемир.

В этой напряженной суете про Аркадия все позабыли. А он блаженно щурился на солнце, будто ничего особенного кругом не происходило. Со стороны он и вправду казался умалишенным, хотя на самом деле Аркадий уже беззвучно молился, прощаясь с жизнью.

Но тут прозвучали выстрелы. Горцы завертелись на лошадях, не понимая, кто стрелял. А затем увидели всадников, двигавшихся к ним со стороны Буртуная.

Хубарцы убрали оружие, не желая выглядеть плохо перед соседями. Айдемир тоже вложил кинжал в ножны, наблюдая за приближавшимися всадниками.

– Салам алейкум! – крикнул буртунаец, подъехавший первым.

– Ва алейкум салам, – ответили хубарцы.

– Не к нам ли собрались?

– Гостей провожаем, – сказал Хайбула.

– К вам едут.

– Гости – подарок Аллаха, – кивал буртунаец, а затем крикнул своим.

– Это хубарцы! Спорили, оказывается, кому гостей провожать!

Остальные буртунайцы остановились невдалеке и посмеивались.

– Гостеприимный народ, – говорили они.

– Знаем мы их!

– Но раз вы уже здесь, то передаем гостей вам, – сказал Хайбула.

– Такие ловкие пехлеваны, каких я в жизни не видел!

– Пехлеваны?! – возрадовался буртунаец, протягивая гостям руку.

– Люблю пехлеванов!

Айдемир пожал протянутую руку, а Аркадий все еще будто отсутствовал.

– Что с ним? – спросил буртунаец Айдемира.

Айдемир покрутил рукой у виска, давая понять, что его помощник не совсем в своем уме, и сказал:

– Напарник мой, со смеху умрете.

Тем временем молодые хубарцы подъехали к стоявшим поодаль буртунайцам и стали жарко им что-то объяснять, кивая на канатоходцев. Аркадий видел это краем глаза и уже готов был к самому худшему. Жаль только было, что он так усердно затвердил в памяти дорогу, которая теперь вот так бессмысленно оборвется, а подвиг его окажется напрасным.

Выслушав встревоженных парней, один из буртунайцев подъехал к гостям, внимательно оглядел канатоходца и его спутника, а затем откинул башлык и улыбнулся:

– Добро пожаловать в Буртунай!

Это был Юнус, ближайший помощник Шамиля.

Простившись с хубарцами, буртунайцы двинулись к аулу, сопровождая своих гостей.

Буртунай оказался большим аулом, и гостей здесь принимали особенно тепло.

Представления давались несколько дней. Юнус опекал гостей, как своих лучших кунаков, и охотно рассказывал им все, что делалось вокруг Буртуная. Особенно он любил поговорить о Шамиле. Эти сведения Аркадий впитывал, как губка. Он не все понимал, но главное улавливал.

– Были и у нас его мюриды, – сообщал Юнус.

– Только давно к Шамилю убежали.

– А далеко до Ахульго? – любопытствовал Айдемир.

– Совсем близко, – уверял Юнус.

– Через горы только перейти.

– А дороги туда есть?

– Как же без дорог? – удивлялся Юнус.

– Очень хорошие дороги, особенно летом.

– А людей у Шамиля много? – спрашивал Айдемир.

– А тебе зачем? – деланно настораживался Юнус.

– Для пехлеванов чем больше людей, тем лучше, – объяснял Айдемир.

– А… – кивал Юнус.

– Тоже верно… Да откуда у него люди? Заперся, говорят, в Ахульго и от своих же отбивается, которые его выгнать хотят.

– Значит, не стоит туда идти? – разочарованно спрашивал Айдемир.

– Почему? – удивлялся Юнус.

– Там и других аулов много. Аргвани, например, большой аул, богатый. Неделю будете деньги собирать.

– Проводите?

– Еще как проводим, – обещал Юнус.

– В Аргвани тоже пехлеванов любят.

Наутро они покинули гостеприимный Буртунай и двинулись дальше. Теперь им предстояло преодолеть высокий хребет Салатау.

Аркадий растерянно смотрел на покрытые снегом громады, и ему не верилось, что через них можно перебраться. Ему казалось, что это по силам только орлам, которые безмятежно парили в солнечной синеве.

– Вон там, – показывал Юнус на самую высокую вершину хребта, – хорошая дорога идет, а за перевалом и Аргвани, и Ахульго.

– Где же эта дорога? – не понимал Айдемир, тревожно оглядываясь на Аркадия.

– Отсюда ее что-то не видно, – соглашался Юнус.

– Я и не знал, что столько снега насыпало. Но ничего, я послал людей, чтобы посмотрели, можно ли пройти.

И они продолжали двигаться вперед, пока не встретили возвращавшихся посланцев Юнуса.

– Плохие новости, – сообщили они.

– Обвалы. Четырех мюридов снегом засыпало.

– Мюридов? – переспросил Айдемир.

– Лазутчики, наверное, – сказал Юнус.

– А может, абреки, которые проезжих грабят.

– Значит, там не пройти?

– Если очень надо, то можно и рискнуть, – предложил Юнус.

– А ты с нами пойдешь? – спросил Айдемир.

– Я же не пехлеван, – усмехнулся Юнус.

– Это вам ничего не страшно. А я по земле хожу.

– Что же нам делать? – сомневался Айдемир, оглядываясь на Аркадия

– Если на тот свет не торопитесь, можете у нас пожить, пока снег растает, – предложил Юнус.

Аркадий щурился на солнце и безмятежно улыбался. Но про себя решил, что путь к Шамилю уже известен, а замерзнуть на перевале было бы просто глупо. Да и штурмовать Ахульго в одиночку он уже передумал.

Вечером, уже в Буртунае, Айдемир с Аркадием уединились в кунацкой, где при свете масляной лампы решали, как быть дальше. Немного поспорив, они сошлись на том, что не стоит дальше искушать судьбу, которая и без того была к ним чересчур благосклонна.

Утром, позавтракав лепешками с кислым молоком, они двинулись в обратный путь, уже не давая представлений. Хотя у них и были проводники, Аркадий убеждался, что верно запомнил дорогу. Теперь они могли бы вернуться и без провожатых, если бы не опасности, всегда подстерегавшие путников на беспокойном Кавказе.

К изумлению начальства, лазутчики явились в Темир-Хан-Шуру целыми и невредимыми. Траскин отказывался верить, что они побывали в недрах дагестанских гор, пока Синицын не представил подробнейшее описание пути к ставке Шамиля.

Милютин признал отчет весьма убедительным и поспешил известить об этом Граббе. Он писал своему начальнику, что хотя обозрение и не увенчалось полным успехом, однако вряд ли кто-нибудь сумел бы сделать больше при таком невыгодном расположении умов в Дагестане.

Граббе отозвался из Ставрополя благодарственным письмом, исполненным ликования, и предписал Траскину достойно наградить лазутчиков за геройское усердие. Однако шпионский гонорар давно уже был поделен и истрачен. Траскин косился на Попова, будто это он вывел Синицына из опасных пределов. И Попову ничего не оставалось, как упечь Синицына в полковой госпиталь и приставить к нему психиатра, хотя Аркадий уверял, что в лечении не нуждается.

Но доктор имел на сей счет и тайный приказ Траскина, и собственное мнение.

Диагноз, который он поставил Синицы-ну, гласил: «Mania grandiosa» – «Мания величия». Да и как еще можно было определить пациента, который утверждал, что ходил в горы, чтобы вызвать на дуэль самого Шамиля.

Глава 43

Военный министр граф Чернышев знал, что говорил, когда советовал Граббе просить всего и побольше. Деньги в государстве были.

Перестав воевать в Европе, император Николай I решил поправить дела внутри страны. Граф Канкрин, заведовавший Финансовым управлением, убедил его отменить государственную винную монополию и положиться на откупщиков. Те принялись подкупать нужных чиновников, но и казна в накладе не осталась. В нее потекли прибыли. В стране начали строиться железные дороги и порты, а следом росла торговля. К тому же Николай рискнул лично начать очередную финансовую реформу, чтобы заменить ассигнации, курс которых был неустойчив, кредитными билетами, обеспеченными драгоценными металлами. И Чернышев был уверен, что увлеченный реформами император не пожалеет денег, чтобы закончить, наконец, столь долгую и обременительную «малую» войну на Кавказе. Тем более что платить за все можно было терявшими ценность ассигнациями.