Месть роботов - Роджер Желязны

он вернул ее старику.

— Вы получили ее в восемьдесят седьмом?

— Точно, — ответил Анджер. — Вы помните? — Он положил медаль обратно в карман. — Хотя вас тогда еще на свете не было, но вы об этом слышали, правда?

— Да, — сказал Уэст, — слышал много раз.

— И вы не забыли? Ведь большинство людей не помнит того, что случилось там с нами.

— Мы тогда потерпели поражение, — Уэст медленно опустился на скамейку рядом со стариком. — Это был страшный день для Земли.

— Мы проиграли, — согласился Анджер. — Оттуда вернулись немногие. Я попал на Луну. Я видел Землю: она рассыпалась на куски, а потом совсем пропала. У меня сердце разрывалось. Я так рыдал, что свалился как мертвый. Мы все плакали — солдаты, рабочие... Мы потеряли всякую надежду. А потом ракеты были повернуты на нас.

Лейтенант Уэст облизнул сухие губы:

— А ваш командир выбрался?

— Натан Уэст умер на своем корабле, — сказал Анджер.

— Это был лучший командир на всем фронте. Ему недаром достайся „Уинд Джайнт”. — Его старое морщинистое лицо потемнело от воспоминаний. — Второго такого человека, как Уэст, больше не будет. Я его однажды видел. Крупный широкоплечий человек с суровым лицом. Просто великан. Это был великий человек. Никто не мог сделать больше.

Лейтенант Уэст усомнился:

— Может быть, кто-то еще из командования и смог бы...

— Нет! — пронзительно выкрикнул Анджер. — Никто не мог сделать больше. Об этом много толковали, мне самому довелось слышать некоторых тыловых толстозадых стратегов. Все это вранье! Никто не мог выиграть этот бой. Мы не имели никаких шансов. Врагов было в пять раз больше, чем нас, две огромные флотилии: одна ударила в середину, а другая выжидала, чтобы разжевать нас и проглотить.

— Подумать только, — с трудом произнес Уэст и судорожно продолжал: — А какого черта они болтают, эти тыловые крысы? Я, собственно, никогда сам не слышал. — Он пытался улыбнуться, но его лицо как будто окаменело.

— Знаю только, что поговаривают: мы могли бы выиграть бой и, возможно, даже спасти „Уинд Джайнт”.

— Вот смотрите, — горячо заговорил Анджер, его впалый глаз сверкнул, кончиком палки он начал выдавливать канавку в земле у своих ног. — Это наш флот. Помните, как его выстроил Уэст? Это было выдающееся построение. Гениальное! Мы продержались двадцать часов, и только потом нас одолели. Никто и не думал, что мы сможем это сделать.

— Он провел вторую линию. — А это флот кроусов.

— Я понимаю, — пробормотал Уэст. Он наклонился вперед, чтобы резкие линии на земле могли увидеть на экране радиолокационной службы перехвата. Оттуда сведения передадут в главный штаб на Луне. — А где же флот вебфутов?

Анджер в сомнении посмотрел на него и вдруг заторопился:

— Я не надоел вам? Ведь старики любят поговорить. Я иногда докучаю людям, отнимаю у них время.

— Продолжайте, — ответил Уэст. Он прекрасно понимал значение рассказа. — Не стирайте схемы, я рассмотрю получше.

Крепко сжав губы, скрестив руки на груди, Эвелин Картер без устали ходила по своей квартире, освещенной мягким светом ламп.

— Я вас не понимаю, — она остановилась у окна, опуская занавески. — Совсем недавно вы были готовы убить Ви-Стефенса. А сейчас не хотите сдержать Ле-Марра. Вы же знаете, что он не понимает того, что происходит. Ему не нравится Ганнет, он болтает о межпланетном объединении ученых, о нашем долге перед человечеством и прочей чепухе. Что вы сможете сделать, если Ви-Стефенс сговорится ё ним и...

— А может быть, Ле-Марр и прав, — произнес Паттерсон. — К тому же и мне не нравится Ганнет.

Эвелин вспыхнула:

— Мы погибнем. Мы не можем бороться. У нас нет никаких шансов. — Она остановилась перед ним, глаза ее сверкнули. — Но там еще этогр не знают. Мы устраним Ле-Марра, хотя бы на время. Он беспрерывно толкует о свободе и ставит наш мир под угрозу уничтожения. Три миллиарда жизней зависят от его устарнения.

Паттерсон задумался.

— Мне кажется, Ганнет сделает нужные выводы из проводимого Уэстом расследования.

— Это пустое дело. Старик наизусть знает каждое сражение, но нам все это не нужно. — Она утомленно провела рукой по лбу. — И мне кажется, что нам это и впредь не понадобится. — Дрожащими руками она собрала пустые чашки.— Хотите кофе?

Паттерсон не слушал ее. Он был поглощен собственными мыслями. Подойдя к окну, он долго стоял, глядя перед собой, пока она не вернулась с горячим кофе.

— Разве вы не видели, как Ганнет убил девушку? — спросил Паттерсон.

— Какую девушку? Ах, эту лапчатую? — Эвелин помешивала в чашке сливки и сахар. — Но она же была готова убить вас. Ви-Стефенс убежал бы в „Колор-Эд”, и тогда война стала бы неминуемой. — Она резко придвинула ему чашку кофе, — хотя из-за девушки мы и спаслись.

— Да, — сказал Паттерсон, — это меня и мучает. — Он машинально взял чашку и сделал глоток, совершенно не ощущая вкуса. — Что же ее заставило поднять оружие? Это дело рук Ганнета. А мы — его сообщники.

— Что?

— Вы же понимаете, какую игру он ведет?

Эвелин пожала плечами:

— Я — реалист. Я не хочу, чтобы Земля погибла. Пусть будет Ганнет, если он сможет избежать войны.

— Он жаждал начать ее всего несколько дней назад. Тогда он рессчитывал на победу.

— Естественно! — Эвелин ядовито улыбалась,— Кто же начнет войну, зная, что проиграет ее? Бессмысленное предприятие.

— И сейчас Ганнет воздерживается от