Катастрофа - Мари Саат

между прочим и продолжает отдавать распоряжения, но не приказным тоном, а довольно мягко, словно предлагая свой план, против которого каждый может возразить:

— Ты, Март, ступай с Ильмой вдоль покоса, а потом краем поля — ведь не побежали же они по открытому месту!

С Малл он обращается менее обходительно:

— Ты и Оскар двигайте прямо через кустарник и держите ухо востро, не прозевайте, если блеять будут!

Затем, нахмурив брови, он смотрит на мать, словно что-то прикидывая:

— Шагай прямо по дороге и в кусты не суйся — иначе мы перепутаем голоса и кинемся ловить матсискую овцу… Не торопись и не обгоняй нас!.. Ты, Эве, — кивает он в сторону племянницы, — пойдешь с Ильмаром вдоль берега — с одной стороны река, с другой мать со своим «горном», так что парня в кусты утянуть не удастся! — От такой пошлости Эве снова заливается краской и кидает на Энна и Ильмара полные ненависти взгляды.

— Так, сам я тронусь по этой дороге — сделаю круг, — заканчивает Энн, — встретимся всё на краю пустоши. — Разумеется, он предпочитает идти вкруговую, потому что ему, как и матери, не по нраву плестись еле-еле.

Все это время Март глядит на брата с легкой усмешкой, вроде бы добродушно, но как бы и подтрунивая. Энна это страшно раздражает. Март словно издевается над тем, как он отдает распоряжения. Только чего тут смеяться — командовал бы сам! Но он даже рта не раскрывает! Кто-то должен и этим заниматься — не идти же им скопом или туда, куда каждому в голову взбредет!

«Вот так всегда! — с горечью думает Энн. — Кто сам ничего не делает, тем, конечно, хорошо смеяться и критиковать!»

Затем они расходятся в пяти направлениях. Все плетутся медленно, за исключением Энна, который ступает размашистым шагом, спина у него выпрямлена, голова гордо поднята, словно он куда-то торопится… Дольше всех видна мать — остальные сворачивают в заросли кустарника, она же идет прямо по дороге. Мать старается идти мелкими шажками, но все равно движется слишком быстро, да и овца, которая вопит, как иерихонская труба, тянет ее вперед… Постепенно дорога поворачивает, и мать тоже скрывается за деревьями. И вот больше никого не остается, лишь безлюдная дорога, купающаяся в солнечных лучах, да птичий щебет; время от времени издали доносится блеяние, а со стороны лугов громкое тетеревиное воркование, прерывистое — поскольку дело близится к полудню.

24

В зарослях

Малл и Оскар продираются сквозь кустарник. Малл уверенно шагает впереди, Оскар плетется за нею. Под ногами трещат сучья, лицо все время приходится оберегать от веток. Местами заросли настолько густые, что надо сгибаться и раздвигать ветви руками… Похоже, в своих мыслях Оскар и Малл сейчас далеко отсюда. Они даже не смотрят ни по сторонам, ни под ноги, не выбирают дороги получше, не прислушиваются, не блеют ли овцы, они идут напролом в том направлении, которое указал им Энн. Идут потому, что надо идти, да и кому может доставить удовольствие такое блуждание в зарослях. Когда кустарник редеет и переходит в вырубку, они, облегченно вздохнув, начинают обсуждать свои повседневные дела. Малл говорит более резко и быстро, Оскар с ленцой, немного гнусавя. Оскар как бы рассуждает вслух, но Малл своей железной логикой не оставляет камня на камне от его рассуждений.

— Не знаю, есть ли смысл возиться с этой дачей? — осторожно начинает Оскар.

— Зато как хорошо, когда она будет готова!

— Так ли уж она нужна нам? Ведь здесь отдыхать приятнее! Была бы приличная машина — тогда ездить сюда пара пустяков!

— Ну да! — повышает голос Малл. — Где ты возьмешь эту приличную машину! Даже если б деньги были, все равно не достанешь! — Оскар ведь выяснял: за обычные «жигули» запрашивают восемь с половиной, было б еще за «люкс»!

— Но ведь дачу можно обменять на «люкс»…

— Дачу на машину? Да ты соображаешь, что говоришь! Сейчас за дачу дают в два раза больше — конечно, зависит от дачи и района!

— Так я и говорю — еще и деньги останутся: можно будет гараж поставить…

— А сам где будешь летом отдыхать?

— До сих пор нам всем тут места хватало. Детям здесь лучше всего — молоко от своей коровы и… Отличная парная баня. Не то что эти финские с электрообогревом.

— Да, но все это до поры до времени, пока мать здесь! — отвечает Малл.

Оскар ленив до невозможности, ему надо все разжевать и в рот положить, сам бы он только спал, таков уж он есть, этот единственный сыночек в семье — хоть бы его брат был жив!

— Когда матери не будет, здесь ничего не останется. Сейчас-то у тебя, да, свое молоко, а тогда ходи по деревне и клянчи, только и деревня опустеет, много ли здесь дворов-то осталось, вот и живи тогда один как волк!.. Сейчас приезжаешь сюда как к себе домой, а когда матери больше не станет, то и Эннова женушка, пожалуй, будет здесь появляться. Да и Март с Ильмой небось детьми обзаведутся, где же мы все разместимся, к тому же наследник-то Март!.. У нас трое детей, они подрастают, на своей даче сад разобьешь, теплицу поставишь, не надо думать, что можно, а что нет, сам себе хозяин, а тут со всеми делись, со всеми считайся…

— Да, да, — бормочет вконец утомившийся Оскар, ковыляя с легким посапыванием вслед за Малл. Но постепенно он собирается с духом и пробует подступиться с другого конца:

— Совхоз «Ранна» строит для своих работников дома в кредит, тут тебе и за дачу, и за квартиру сразу чистые денежки — тогда и дачи никакой не надо, и свой дом будет. Море под боком, да и до города рукой подать…

Дался Оскару этот совхоз! Март и Энн знай себе подначивают его — это они ему мозги заморочили, сам Оскар и понятия не имеет о жизни в деревне!

— Даже не говори мне об этом! — сердито прикрикивает Малл на Оскара — пусть они сами едут в деревню! Март теперь в высоких сферах вращается, среди всяких художников и писателей, и считает, что сестре, кроме хлеба и картошки, больше ничего не надо! Да, у нее нет высшего образования и она понимает, что знаний у нее меньше, чем у братьев, так неужели и ее дети должны поэтому остаться неучами?! Почему она гоняется за книгами? Март, видите ли, и в сценарии досадует, что у сестры пылятся на полках тома «Эстонской Советской Энциклопедии» и «Сокровищницы»[3], а ему энциклопедии не досталось. Только вовсе они не пылятся! Калле что ни