Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы - Роланд Лазенби

на туман и тончайшим следом рассвета, только что показавшимся на горизонте. У него будет как раз достаточно времени, чтобы забрать двух своих младших товарищей и добраться до школы «Лоуэр Мерион», когда сторож откроет для них спортзал в пять часов.

Они немного разминались, а затем приступали к выполнению упражнений. В основном он бросал, а они боролись за подбор.

«Это было просто безумие», – сказал Робби Шварц, один из его двух компаньонов, вспоминая это двадцать лет спустя. Шварц был всего лишь 163 сантиметров ростом и на год младше Коби Брайанта. Его мотивацией для помощи и пособничества утреннему безумию было то, что он надеялся попасть в школьную команду «Лоуэр Мерион», несмотря на отсутствие баскетбольных данных. Из-за того, что несколько игроков закончили школу после разочаровывающего третьего сезона Брайанта, тренеру Грегу Даунеру понадобилось множество новых лиц в составе на сезон 1995/96.

«Только воля – и никакого мастерства, – со смехом говорил Шварц о своей игре. – Я знал, насколько особенным будет этот год, и, знаешь, не имея такого большого таланта, а также будучи невысоким, ты ограничен в том, что можешь сделать. Я имею в виду, что пробежал бы сквозь стену, если бы кто-то попросил меня об этом. Это был своего рода мой способ попасть в команду».

Он восхищался Брайантом, потому что тот, казалось, знал, чего хочет, о чем почти никто из парней вокруг них и понятия не имел. В то время Шварц не мог четко сформулировать это, но он часто думал об этих утренних тренировках, когда начал проходить свой путь во взрослой жизни от карьеры личного тренера до конкурентоспособного бодибилдера и практикующего функционального многоборца.

«Тебе пятнадцать-шестнадцать лет, – объяснил Шварц. – Ты умираешь от желания, чтобы тебя приняли. Ты просто хочешь иметь друзей. А ему было все равно, просто все равно. Для него все это не имело никакого значения».

Он вспоминал семнадцатилетнего Брайанта, который двигался с такой свирепостью, что у новых членов команды слегка округлялись глаза. Задача объяснения их миссии на предстоящий сезон легла на другого восходящего игрока последнего курса, Джермейна Гриффина, который также играл в угнетающе недостижимой близости к плей-офф 1995 года. Позже Брайант поклялся ему: «В следующий раз, когда мы выйдем на паркет в конце сезона, мы будем чемпионами штата».

Гриффин передал послание о торжественной миссии всем и каждому, кто надеялся присоединиться к команде в сезоне 1995/96. Они все знали Брайанта. Как бы знали. Он был улыбающейся, хмурой, изрыгающей рифмы фигурой, парящей над коридорами и столовой «Лоуэр Мерион». Вокруг него поднялась шумиха из-за нового внедорожника. Быстро распространился слух, что теперь он считается лучшим игроком средней школы в Америке.

Сама мысль о том, чтобы играть за «Эйсес», давила на молодых игроков. «Имея такой высокий рейтинг и лучшего игрока страны в этой команде, знаете ли, ожидалось, что мы победим», – вспоминал Шварц.

Ранние утренние тренировки заставили родителей Шварца удивленно поднять брови, напомнив ему о напряженном графике занятий, о школе и еще большем количестве баскетбола во второй половине дня. Но иногда даже пяти дней в неделю было недостаточно.

«По воскресеньям мы ходили в Хаверфордскую школу и играли в мяч там, – объяснил Шварц. – Я думаю, что это то, что отталкивает многих людей от него, потому что они не понимают, что для того, чтобы быть самым лучшим, ты должен делать такие вещи, которые лишают тебя ауры приятного человека. Знаешь, ты должен пожертвовать кучей всего. Люди могут подумать, что ты высокомерен, но ты просто сосредоточен, как будто есть эта грань между ним и всеми остальными. Как люди всегда спрашивают: “Каким он был в старших классах? Был ли он засранцем? Был ли он таким-то? Нет, он просто… он с восьми лет уже знал, чем хочет заниматься”».

Брайант не был симпатичной личностью, сказал Шварц: «Он был больше похож на личность наивысшего качества».

Наводка Большого Рика

Шон Пауэлл решил последовать совету Рика Махорна как раз в тот момент, когда начался школьный баскетбольный сезон. Он позвонил Джо Брайанту и спросил, можно ли ему приехать из Нью-Йорка и посмотреть на одну из игр «Лоуэр Мерион».

Джо идея понравилась, и он встретился с Пауэллом в спортзале в день игры. Они нашли места, чтобы сесть вместе.

«Игра длилась всего секунд тридцать-сорок, а Джо уже буквально сходил с ума по поводу судейских решений, – вспоминал обозреватель «Ньюсдэй». – Он ругался и все такое. Я не придал этому значения. Но через пять минут другой судья свистит по поводу фолившего Коби, и Джо снова встает со своего места, сходя с ума».

«Это ужасно», – сказал себе Пауэлл. У Брайанта было, наверное, два забитых броска за всю первую половину, и колумнист решил, что великодушные советы Махорна никуда не годятся, что он зря тратит драгоценное время.

«Он не был даже лучшим игроком на паркете, – вспоминал он. – Его переиграл тот, другой защитник, кем бы он ни был».

Перед началом второй половины Пауэлл встал и отсел в другой конец зала, чтобы увеличить расстояние между собой и сумасшедшим Джо Брайантом. И все поменялось.

«Во втором тайме Коби просто сошел с ума, – вспоминал Пауэлл. – Он провел первую половину, пасуя мяч. Я знаю, что безумием сейчас было бы в это просто поверить. Но он действительно это делал. Он провел первую половину, пасуя мяч. Во второй половине он бросал с отклонением и все такое. Это было невероятно».

Вновь обретя веру, Пауэлл после игры спустился в раздевалку и сказал Брайанту, что собирается написать о нем репортаж и что на следующий день он хочет приехать из Нью-Йорка и взять у него интервью.

«Давай встретимся в школе», – сказал Брайант.

На следующий день Пауэлл появился в приемной «Лоуэр Мерион» и спросил Коби.

«Да он, наверное, в спортзале бросает по корзинам», – предположил кто-то.

Пауэлл прошел через коридор и спустился по длинной лестнице в спортзал, где Брайант, одетый в уличную одежду и кроссовки, очень небрежно бросал, а другой студент ловил подборы.

Брайант жестом подозвал его к себе, но уже была пересменка, и один из классов направлялся в спортзал. Журналист и Брайант вышли в коридор, где сели на пол и стали разговаривать.

«Я был просто загипнотизирован его игровым интеллектом, – признался Пауэлл. – Мы говорим о молодом парне. Я знаю, что его отец играл, но Коби изменил ход игры и то, что он сделал прошлым вечером, почему он решил не бросать так много в первой половине. Он хотел вовлечь своих товарищей по