Арсанты 2. Линии судьбы - Антон Фарутин

опасен.

– Конечно, шеф.

Бойцы прошли далее и вновь разделились. На этот раз прочесывание заняло меньше времени, так как кольца сужались и теперь оставалось зачистить только внутреннее пространство.

– Бросаю гранату! – четко произнес оперативник и в тот же миг послышался щелчок выдернутой чеки и впереди громко бухнуло.

Выпустив длинную очередь по клубам дыма, оба бойца проворно ворвались внутрь. Грант предусмотрительно остался стоять за каменными стенами, не желая попадаться на какую-нибудь подлую хитрость Стоуна.

– Всё чисто! – послышался голос в наушнике и Грант злобно выругался себе под нос.

– Не может быть! – он вышел из укрытия и принялся осматривать помещение. Дуло его пистолета быстро перемещалось из стороны в сторону, а палец на спусковом крючке был готов разрядить целую обойму в ненавистного ему человека. – Обыщите здесь каждый закуток!

Оливер теперь и сам видел, что в небольшой круглой комнате никого не было. Взглянув на потолок, он всмотрелся в тени в углах, прикидывая куда могли спрятаться три взрослых человека. Или быть может они пропустили их где-то раньше и теперь Стоун вернулся в центральный зал? От этой мысли душа начальника службы охрана похолодела, ведь он оставил Пирсона там совсем одного.

– Сэр, здесь есть какой-то лаз вниз, – сказал один из бойцов, указывая на дыру в полу, которая проступала все отчетливее по мере того как газовое облако, скопившееся внизу, постепенно рассеивалось.

– Ну-ка посвети туда фонарем! – приказал Оливер, стараясь близко не подходить к краю ямы. Получить импульсный заряд от загнанной в ловушку крысы он хотел меньше всего на свете.

– Здесь ступени в какое-то подземелье, сэр. – голос в наушнике казался безучастным. – Продолжаю преследование.

Грант проводил взглядом спины своих солдат, спустившихся в темную пещеру. Тот, что шел сзади заметно прихрамывал из-за раны нанесенной ему немкой, однако дискомфорта он не чувствовал. Нитрогель, разработанный в лабораториях корпорации был прекрасным нейростимулятором, способным на время заглушить любую боль. Конечно, через полчаса его действие прекратится и тогда человек не сможет продолжать движение, но это будет через полчаса, и Грант намеревался распорядиться этим временем грамотно.

Выйдя из каменных джунглей, построенных древними египтянами, Оливер вернулся к Пирсону, который вожделенно изучал показания различных приборов и был полностью поглощен моментом своего триумфа.

– Всё в порядке? – рассеянно поинтересовался он, даже не отвлекаясь от экрана ноутбука.

– Да, сэр. Вам не о чем беспокоиться.

Грант быстрыми шагами прошел мимо главы корпорации и присел на корточки около нескольких пластиковых кейсов, стоявших на полу. Достав один из них, он распахнул крышку чемоданчика и довольно ухмыльнулся. Запасной комплект из пяти крохотных дронов, уложенных в серые поролоновые ячейки, мягко поблескивал черными металлическими гранями. Оливер четко знал, что в узком пространстве каменных коридоров подземелья от смертоносного роя спасения не было.

* * *

Хельга осторожно шагала рядом с Джеком. После того как они укрылись в лабиринте смерти, вся группа старалась идти как можно ближе друг к другу и проявлять максимальную осмотрительность.

– Джек, я обещала тебе рассказать про отца…

– Я всё понимаю, – тихо ответил он. – И ты мне ничего не должна рассказывать против своей воли, сейчас для тебя это будет нелегко.

– Нет, всё в порядке. Просто… просто я не ожидала, что спустя столько лет вновь увижу его и… и потеряю так быстро…

Девушка ненадолго смолкла, но потом собралась с духом и продолжила:

– Я хочу, чтобы ты знал. Эту базу взорвал не мой дядя…

– О, это я как раз хорошо понимаю.

– Дитмар… Он очень скрытный и осторожный человек, но перед отправкой сюда впервые рассказал мне кое-что. Мой отец был на несколько лет старше Дитмара и они оба родились в Антарктиде. Несмотря на то, что они росли и воспитывались одинаково, они были абсолютно разными по характеру… Дядя всегда был активистом, ярким сторонником идей главенства Рейха, ну а мой папа… В общем он был больше похож на дедушку и его с детства интересовала наука. Такие люди тоже всегда были нужны Рейху и еще лет 30 назад его отправили в секретную миссию на большую землю для внедрения в некий исследовательский институт и после этого он пропал.

– Пропал? Как такое возможно? – удивился Стоун.

– Собственно эту тайну дядя и рассказал мне перед поездкой сюда. Его старший брат, как оказалось, никогда не был согласен с Дитмаром и нацистской доктриной вообще. Они много ссорились еще в те времена, когда жили на базе, ну а уж когда отец очутился в большом мире, то он и вовсе вышел из под контроля.

– Это как же так? Дисциплинированный ариец и вдруг снесло крышу от свободы?

– Ну, может и так. По словам дяди Хельмут несколько лет довольно успешно работал на Рейх, оставаясь под прикрытием, но потом влюбился в свою лаборантку в Европе и у них родился ребенок, девочка… Это была я.

– И этим он выдал себя?

– Да, ребенка надо было узаконить, а у него были поддельные документы. В обычных условиях это может быть и не вскрылось бы, но тут кто-то обратил внимание на несостыковки с бумагами и… В общем люди, которые владели этой базой схватили отца, а маму судя по всему убили. Я была маленькой и почти ничего не помню. Только папин запах и его руки… Я его очень любила.

Хельга смолкла, глотая подступивший к горлу комок и смахнула слезинку, некстати выступившую в уголке глаза.

– Получается тебя вырастил Дитмар?

– Да. К тому времени он уже работал с секретной миссией в Европе, но слишком поздно узнал о проблеме моего отца. Каким-то чудом он успел спасти меня и переправить в особый лагерь в Америке. Я ведь поэтому никогда и не была в Антарктиде до той нашей встречи.

– А что тогда привело младшего Фогеля сюда? Тоже захотел приобщиться к богатой коллекции артефактов загадочного мистера Смита?

– Видишь ли, когда-то они были очень близки. Я думаю, что дядя всегда сильно переживал свой разрыв отношений с братом, на которого он равнялся в далеком детстве. Он искренне не понимал, да может и не понимает до сих пор, почему отец бежал из под прикрытия, желая быть просто ученым. Ведь он предпочел семейные радости служению родине, а это не достойно арийца. Дитмар очень стыдился поступка своего брата и всегда хотел смыть позор с нашей семьи. Но когда брата похитили в нем видимо что-то переменилось. С тех пор прошло много лет, он и сам повзрослел, однако с тех пор Фогель