Рептилия - Томас Тимайер

Мною овладел доселе неизведанный ужас. Я нашел его — вход в подземное царство мокеле-мбембе!

Внезапно меня охватило странное чувство. У меня возникло ощущение, что в голове раздаются голоса, говорящие на непонятном мне языке. Это были, скорее, картинки, а не звуки. Они нашептывали и как бы журчали, свистели и чирикали на всевозможных частотах. Это очень напоминало какую-то причудливую музыку.

В этот момент в моем наушнике раздался щелчок, и внеземные звуки исчезли в мгновение ока:

— Сюда, Сикс. Он там.

Я повернулся вокруг своей оси и вдалеке заметил дрожащий свет двух фонарей, которые медленно приближались ко мне.

— Малони, Сикспенс, скорее, сюда, — прокричал я возбужденно.

У меня словно камень с души упал. Теперь я был не один.

Я поплыл им навстречу.

— Вы как раз вовремя. Смотрите, что я нашел.

— Мы облазили пол-озера в поисках вас, — прошипел Малони. — Мы почти отчаялись найти вас. О чем вы только думали…

Он так и не закончил фразу, потому что заметил мою находку.

— Святые угодники, что это? — послышалось его бормотание. — Сикс, посмотри-ка!

На несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Оба водолаза зависли над пропастью, как две мухи над распахнутой пастью спящего великана.

— Эстбери, я прощаю вам все глупости, которые вы совершили до этого момента. Эта находка все компенсирует. Я много читал про озеро, но, кажется, все это было неправдой, — сказал Малони.

В первый раз, с тех пор, как мы с ним познакомились, я слышал что-то наподобие уважения в его голосе.

— Смотрится, как вход в ад. Вы что-нибудь знали об этом?

— Только предполагал.

Я рассказал коллегам про теорию Сары о падении метеорита. Но об уровне радиации я не стал упоминать, — для окончательных выводов время еще не пришло.

— Там, внизу, должно находиться гнездо, — сказал Малони спустя минуту. — Что скажешь, Сикс, спустимся туда?

В этот момент мы почувствовали какое-то течение, как будто Малони произнес правильный пароль и, не говоря ни слова, поняли, что это значит.

Мокеле был рядом.

Австралиец отреагировал молниеносно.

— Эстбери, оставайтесь между нами. Я попытаюсь выстрелить. Если попаду, тогда мы сможем подняться, — но только после этого, не раньше! Ясно?

Мы стояли на краю обрыва спина к спине и ждали. Было слышно только дыхание соседа и пыхтение кислородного баллона. Время шло томительно долго. Никто не шевелился. Мы замерли на дне, наши нервы оказались напряжены до предела. Фонарики, как бледные пальцы, ощупывали окружающую темноту. Кажется, время остановилось. Я снова начал ощущать, что паника возвращается ко мне.

Вдруг раздался крик:

— Он там, внизу!

Я повернулся, и у меня снова перехватило дыхание. Эта картина остановила кровь в моих жилах. В десяти метрах от нас, как раз на таком расстоянии, куда доставали наши фонари, застыла огромная голова. А остальную часть его туловища скрывала тьма. Как при детальной съемке, я зафиксировал у себя в голове его глаза без век со зрачком-прорезью, широкие ноздри, а самое главное — распахнутые челюсти с острыми зубами.

— Мы все погибнем, — заикаясь, пробормотал я.

— Ерунда! — зарычал Малони. — Если бы он хотел этого, то давным-давно напал бы на нас.

— Может, он мыслит иначе.

— Вряд ли. Скорее всего, мы подобрались слишком близко к его гнезду.

— Что это значит? — спросил я.

— У большинства животных охотничий инстинкт просыпается только на весьма удаленном расстоянии от собственного гнезда. Это своего рода защита матушки-природы, чтобы родители не истребили собственное потомство. — В его голосе послышалось явное напряжение. — Мистер Эстбери, то, как вы нашли этот вход, называется «не было бы счастья, да несчастье помогло». Если бы этого не случилось, он давно бы разделался с нами.

С этими словами он поднял гарпун, прислонил анатомическую рукоять к плечу и навел прицел.

— Молитесь, чтобы все получилось.

Австралиец обхватил гарпун и нажал на спуск.

Стрела пролетела, оставляя за собой линию угольного волокна. Но голова чудовища скрылась в темноте с молниеносной быстротой.

Малони выругался, увидев, что его стрела не достигла цели. После рывка нить натянулась, и стрела безвольно упала на дно. Малони потерял самообладание.

— Такого со мной еще не случалось, — пробубнил он, собирая веревку и заряжая заново гарпун. — Он точно следил за мной. Кажется, он только того и ждал, что я нажму на спусковой крючок. Кто знает, смогу ли я еще раз так удачно прицелиться?

— Сможешь, — ответил Сикспенс. — Он снова там.

Мы развернулись. И точно, голова была на том же месте, с тем же выражением на морде. Чудовище просто играло с нами.

— Да он просто издевается, — разъяренно прошипел Малони, — но на этот раз ему не удастся! Эстбери, отвлеките его, чтобы он показал нам свой бок. Попробуйте этим, — сказал австралиец, показывая на камеру.

Сперва я не понял, что он имеет в виду, но потом догадался. Я осторожно снял камеру с запястья и поднял ее вверх.

— Готовы?

— Готов.

Я нажал на кнопку.

Вспышка пронзила тьму.

То, что за этим последовало, превзошло мои самые смелые предположения. Мокеле, ослепленный вспышкой, издал низкий крик и пронесся мимо нас в бездонную расселину. Но он все же показал нам свой незащищенный бок, хотя это длилось и меньше секунды. Малони вполне хватило времени, чтобы сделать выстрел. Я увидел, как стрела полетела вперед, а потом нас снесло сильной волной в разные стороны. Мы снова потеряли друг друга. Но на этот раз дно озера помогло нам быстро найти друг друга.

— Быстрей, — раздался голос Малони в наушнике. — Стрела снова у меня. Давайте убираться отсюда поживее.

Эгомо беспокойно бегал по вдоль берега, замирал на какое-то время, устремив взгляд вдаль, и снова бежал назад — к лагерю. Как долго люди уже находятся под водой? Слишком долго, на его взгляд. Никто не мог безнаказанно находиться в царстве мокеле. Наверняка что-то пошло не так.

Он торопился к Элиши, которая курила, сидя на камне. Она смотрела на воду, а ее мысли блуждали где-то совсем далеко. Эгомо встал прямо перед ней и спросил, как она может так спокойно сидеть и курить. Разве она не знает, в какой опасности находятся водолазы?

— Конечно, знаю, — ответила она. — И они тоже знают. Иди сюда, садись.

Она предложила пигмею одну из этих странных белых палочек, и он с благодарностью взял. Эгомо любил время от времени закурить папиросу, но эта была из тех, о которых он раньше слышал только в рассказах. Когда Элиши поднесла огонь, и его легкие наполнились благоухающим дымом, он признательно кивнул ей.