Ловец во ржи - Джером Дейвид Сэлинджер

Диван мы застилали вместе. Мистер Антолини был не мастер по этой части. Ничего толком не заправлял. Но мне было все равно. Я бы мог и стоя заснуть, до того устал.

– Как там все твои женщины?

– Да в порядке.

Собеседником я был лажовым, но не хотелось углубляться.

– Как там Салли?

Он знал старушку Салли Хейс. Я как-то познакомил их.

– Она в порядке. Я встречался с ней сегодня, – ух, казалось, двадцать лет прошло! – Между нами уже не так много общего.

– Чертовски хорошенькая девушка. А как там та, другая? О которой ты мне рассказывал, в Мэне?

– А… Джейн Галлахер. Она в порядке. Наверно звякну ей завтра.

Мы уже закончили застилать диван.

– Он весь твой, – сказал мистер Антолини. – Даже не знаю, куда ты к черту денешь эти свои ноги.

– Да порядок. Я привык к коротким кроватям, – сказал я. – Большое спасибо, сэр. Вы с миссис Антолини на самом деле спасли мне жизнь сегодня.

– Где ванная, ты знаешь. Если чего-нибудь захочешь, просто свистни. Я какое-то время буду на кухне – свет тебе не помешает?

– Нет… ничуть. Большое спасибо.

– Ну, хорошо. Доброй ночи, красавчик.

– Добночи, сэр. Большое спасибо.

Он ушел на кухню, а я пошел в ванную, разделся там и все такое. Зубы почистить не смог, отому что не взял зубную щетку. И пижамы у меня не было, а мистер Антолини забыл мне одолжить. Так что я просто вернулся в гостиную и выключил эту маленькую лампу возле дивана, а затем забрался в постель в одних трусах. Там было тесновато, на диване, но я бы на самом деле мог стоя заснуть – и глазом не моргнул бы. Япролежал всего пару секунд, думая обо всякой всячине, что наговорил мне мистер Антолини. О том, чтобы выяснить размер своего разума и все такое. Он на самом деле довольно-таки умный. Но глаза сами закрывались, и я заснул.

Затем кое-что случилось. Мне даже говорить об этом не хочется.

Я вдруг проснулся. Не знаю, сколько было времени, ничего такого, но я проснулся. Я почуял что-то у себя на голове, чью-то руку. Ух, я до черта испугался. А что это было, это была рука мистера Антолини. Он что делал, он сидел на полу возле самого дивана, в темноте и все такое, и как бы трогал или гладил меня нафиг по голове. Ух, я подскочил наверно на тысячу футов.

– Какого черты вы делаете? – сказал я.

– Никакого! Просто сижу здесь, любуюсь…

– Что вы вообще делаете? – повторил я. Я не знал, что, блин, сказать – то есть, мне было офигеть, как неловко.

– Ты не мог бы говорить потише? Я тут просто сижу…

– Мне вообще надо идти, – сказал я – ух, как я занервничал! Стал, блин, натягивать в темноте штаны. Еле натянул, до того нервничал. Я, блин, повидал больше извращенцев, в школах и все такое, чем кто угодно, и они всегда извращаются, когда я рядом.

– Тебе надо идти куда? – сказал мистер Антолини. Он, блин, пытался делать вид, что все в порядке и все такое, но он, блин, был совсем не в порядке. Поверьте на слово.

– Я оставил на вокзале сумки и все такое. Я подумал, может, мне лучше сходить и забрать их. У меня там все мои вещи.

– Они подождут до утра. Давай-ка, ложись. Я сам собираюсь ложиться. Что с тобой такое?

– Ничего со мной, просто у меня все мои деньги и вещи в одной сумке. Я скоро вернусь. Я возьму кэб и скоро вернусь, – сказал я. Ух, я в темноте в ногах запутался. – Дело в том, что они не мои, эти деньги. Это мамины, и я…

– Не говори глупостей, Холден. Ложись назад в постель. Я сам собираюсь ложиться. Деньги никуда не денутся до ут…

– Нет, кроме шуток. Мне надо ехать. Правда.

Я, блин, уже почти весь оделся, только галстку найти не мог. Не мог вспомнить, куда я налстук положил. Я надел куртку и все такое без него. Мистер АНтолини теперь сидел в большом кресле чуть поодаль и смотрел на меня. Было темно и все такое, и я его видел не очень, но знал, что он смотрит на меня, ага. И он продолжал бухать. Я увидел его верный стакан у него в руке.

– Ты очень, очень странный мальчик.

– Я это знаю, – сказал я. Я уже даже не искал больше галстук. Так и пошел без него. – До свидания, сэр, – сказал я. – Большое спасибо. Кроме шуток.

Он шел за мной по пятам, пока я шел к двери, а когда я вызвал лифт, он, блин, стал стоять на пороге. Все, что он сказал, это все те же слова о том, что я «очень, очень странный мальчик». Странный, охренеть. Потом он ждал на пороге и все такое, пока подъедет чертов лифт. Я с роду, блин, не ждал лифта так долго. Ей-богу.

Я не знал, о чем, блин, говорить, пока ждал лифта, а мистер Антолини все стоял там, так что я сказал:

– Я начну читать какие-нибудь хорошие книги. Правда.

То есть, нужно же было что-то сказать. Было очень неловко.

– Хватай свои сумки и сразу давай обратно. Я оставлю дверь незапертой.

– Большое спасибо, – сказал я. – Всего!

Наконец, подъехал лифт. Я зашел и поехал вниз. Ух, я дрожал как сумасшедший. И потел к тому же. Когда случается что-нибудь такое извращенское, я начинаю потеть как сукин сын. Такие вещи случались со мной раз двадцать с самого детства. Терпеть не могу.

25

Когда я вышел из дома, начинало светать. И было довольно холодно, но меня это устраивало, потому что я очень потел.

Я не знал, куда к чертям идти. Не хотелось идти в очередной отель и тратить всю Фибину капусту. Так что в итоге все что я сделал, это прогулялся до Лексингтон и доехал подземкой до Центрального вокзала. Там были мои сумки и все такое, и я решил поспать в этом чумовом зале ожидания, где все эти скамейки. Так я и сделал. Первое время было неплохо, потому что людей кругом было немного, и я мог поднять ноги на скамейку. Но говорить об этом мне не очень охота. Ночовка так себе. Лучше не пробуйте. Серьезно. Тоску нагоняет.

Я проспал только где-то до девяти, потому что в зал ожидания повалил миллион человек, и пришлось опустить ноги. Я не мастер спать, когда ноги на полу.