Странный приятель. Тайна Врат - Егор Чекрыгин

— Трудновато будет провести тут кучу здоровых крепких мужиков и чтобы не было никаких эксцессов, — задумчиво сказал генерал, изрядно огорченный всеми этими новостями. — Особенно если учесть, как одеваются местные красотки! Вот ведь еще одна проблема на пустом месте. Похоже, придется ссаживать солдат с кораблей прямо на лодки, не позволив ступить на землю. Но как быть дальше? Ведь ночевать, я так понимаю, мы будем на берегу? Высылать вперед команду, чтобы подготавливали лагеря вдали от поселков? Сколько мороки из-за этих баб! Конечно, дисциплину в армии никто не отменял. Но у нас не хватает офицеров, а солдатня — сплошь матерые ветераны, знающие все уловки армейской жизни. Ладно, надо будет пообщаться с Бидом. Этот пройдоха что-нибудь да придумает… Теперь давайте все-таки поговорим о еде!

— Ну и как вам живется у туземцев? — поинтересовался генерал, возвращаясь в сопровождении Ренки в гавань.

— Ну… — пожал плечами лейтенант. — Как говорит Готор, могло быть и хуже. Нет, ничего особо ужасного нет. Просто странно как-то тут все… Непривычно.

— Да уж, — пробурчал оу Дезгоот. — Вот этот Ксшаа — вроде говорит и действует, как обычный тооредаанский купчина, однако я как на юбку эту гляну да пузо голое так и хочется сплюнуть! Зачем он вообще так одевается?

— Ну, у Готора на этот счет есть кое-какие идеи. Кажется, у туземцев с одеждой особые отношения. Нам вот они тоже подарили по комплекту своих нарядов. Готор даже юбку примерил! Да, еще он мне что-то про узоры кланов на одежде говорил. Может, так купец подчеркивает свое родство с гасиигом? Или просто не хочет выделяться? Этот Ксшаа вообще темная личность. Я бы ему особо не стал доверять!

— Почему? — посерьезнел генерал, и Ренки пересказал ему все свои подозрения насчет купца. — Что ж, — кивнул под конец этой речи оу Дезгоот. — Думаешь, Готор потому и остался, чтобы поговорить с Ксшаа и побольше разузнать о нем?

— Возможно, — осторожно ответил Ренки. — Хотя мне порой кажется, что ему тут жутко интересно. И сейчас он наверняка забрасывает Ксшаа кучей вопросов, которые нам бы и в голову не пришли.

— Ну ладно, — подытожил генерал, так как они уже пришли на берег и стояли у шлюпки, которая должна была перевезти оу Дезгоота обратно на корабль. — Какой бы, на первый взгляд, дурью твой приятель Готор ни занимался, до сей поры это всегда оборачивалось на пользу королевству. Так что я ему доверяю. Сейчас я пришлю тебе сержанта Гаарза с вашими вещами. Вы уверены, что одного сержанта вам хватит?

— Вполне, — кивнул головой Ренки. — Наша хижина, конечно, может вместить троих, но вшестером будет уже тесновато. Да и за Каасом кто-то должен присматривать персонально. Тем более что Таагай еще толком от раны не оправился. Я, конечно, понимаю, генерал оу Дезгоот, что сейчас у вас будет много других забот, но, если вы сможете хоть иногда находить минутку, чтобы бросить взгляд на этого Кааса, было бы очень неплохо. А то, боюсь, наших ребят этот хитрец легко обведет вокруг пальца. Может, стоит поручить это толковому офицеру? Уверен, Риишлее будет вам крайне благодарен за хлопоты. Это очень ценный пленник!

Шлюпка отчалила от берега, а Ренки остался стоять на берегу, наблюдая, как она пошла к замершей посреди бухты эскадре, причалила к высокому борту «Морского гуся», а спустя минут двадцать вновь направилась к берегу.

На Ренки вдруг почему-то навалилось чувство одиночества. Может, оттого, что почти за пять месяцев корабельной жизни он привык, что вокруг него всегда толпа народа, или потому, что с тех пор, как он покинул камеру тюрьмы в родном городишке и начались его приключения, ему вообще не часто выпадала возможность побыть одному. Сейчас же, хоть вокруг него и сновало множество народа, но все эти люди были другие. По-иному одетые, говорящие на непонятном языке, да еще и живущие по совершенно иным обычаям и законам. Так что фактически он был один и оттого чувствовал себя неуютно.

А ведь раньше он так любил одиночество! В детстве и отрочестве Ренки мог часами напролет бродить один по окрестностям своего кажущегося теперь таким крохотным и провинциальным городишка, мечтая о великих подвигах и небывалых приключениях или просто любуясь пусть и привычной, но оттого не менее красивой природой родных мест.

Да уж, приключений навалилось выше крыши. И пожаловаться вроде было не на что — как бы туго ни приходилось, в результате друзья всегда побеждали, получая немалую награду и славу. Вон даже в дремучей Ашаа — и то, оказывается, есть люди, которые знают, кто такой оу Ренки Дарээка! Это ли не предмет для гордости? Вот только откуда же тогда, когда он думает о себе, о том мальчишке из прошлого, появляется это чувство безвозвратной потери?

Почему иной раз шалости и проделки детства начинают казаться важнее реальных подвигов, и едва ли не слезы на глаза наворачиваются при воспоминаниях о в общем-то ленивом и размеренном существовании, что он вел до каторги? Ведь тогда он мечтал как раз о той жизни, что ведет сейчас! Загадка, разгадать которую не сможет, наверное, даже хитроумный Готор.

— Так я слышал, чужеземец, что среди своих людей ты почитаешься великим героем? — раздался вдруг чей-то голос.

Обернувшись, Ренки увидел брата гасиига — Рсчкаана. На сей раз он был без пышной свиты и одет достаточно просто. Юбка и накидка без всяких блесток и драгоценных камней, похожие на наряды снующих вокруг людей. Даже его слегка надменное выражение лица не слишком отличалось от лиц остальных туземцев. Тут даже слуги ходили весьма горделивыми цацами.

— Ну, мне довелось поучаствовать в нескольких сражениях и проявить себя, — осторожно ответил Ренки, не слишком понимая, чего от него надо столь высокой особе. — Ваше… э-э-э…

— Мы называем друг друга просто по имени, так что зови меня Рсчкаан! — улыбнулся королевский брат, и Ренки вдруг понял, что фактически-то они ровесники.

— Тогда я — Ренки.

— Так поведай мне, Ренки, о тех подвигах, которые ты совершил, и местах, где побывал.

— Ну, и что полезного ты сегодня сделал, вьюноша? — гнусавя на манер Профессора, спросил Готор у своего приятеля, когда они вечером встретились в своей хижине, которую теперь уже делили на троих, считая присоединившегося к их компании Гаарза.

— Показал местным кое-какие преимущества шпаги! — горделиво надувшись, ответил Ренки. — Рсчкаан, брат гасиига, зазвал меня на такое место, где воины тренируются и мерятся силами… местное название забыл… Его, оказывается, сильно интересовала моя шпага, а взамен он пообещал показать, как они работают со своей секирой.

— И?.. — подбодрил Готор Ренки вопросом, который тот явно ждал.

— Из двадцати четырех поединков я выиграл девятнадцать!

— Надеюсь, хоть никого не поранил при этом? — осторожно спросил Готор.

— Фи, — фыркнул Ренки. — Конечно, мы дрались учебным оружием и в латах. У них тут, кстати, есть наши шпаги. В той «школе» вообще множество разного оружия висело и стояло вдоль стен. Я названия и половины всех этих штук не знаю. Но, как сказал Рсчкаан, они предпочитают биться своими секирами и кинжалами. И, на мой взгляд, зря! Их секиры, конечно, хороши, но все-таки тяжеловаты, и у шпаги появляется немалое преимущество.

— Ты дрался только с Рсчкааном на всех этих двадцати четырех поединках или там были еще воины? — Кажется, Готора больше волновали не технические характеристики оружия, а психологические особенности людей.

— У меня было восемь противников, — самодовольно ответил Ренки. — По местным правилам проводится три схватки. Тот, кто выиграл две из них, — победитель. Так что, в конечном итоге я выиграл у всех.

— Неплохо! — одобрил Готор. — И как они это восприняли?

— Ну, — впервые задумался об этом Ренки, — вполне достойно, как истинно благородные воины, умеющие ценить чужую доблесть. Никто особо своему проигрышу не радовался, но и откровенной досады или расстройства не выказывал. Они явно учились! — добавил он, мысленно прокрутив в голове прошедшие поединки и вспомнив выражение лиц участников и зрителей. — И теперь знают, как надо действовать против человека, вооруженного шпагой, — добавил он, внезапно погрустнев.

— Ничего, — усмехнулся Готор. — Во-первых, наша ударная сила все-таки не шпаги, а мушкеты и штыки наших солдат. Во-вторых, в свете того, что я выведал у Ксшаа, сейчас акчскаа действительно не слишком-то расположены затевать с нами ссору. Ну а в-третьих, ты ведь теперь тоже знаешь преимущества их секир.

— Кстати, потом они меня на стрельбище позвали, — снова посерьезнев, продолжил Ренки. — Я попал восемь раз из десяти. Но до местных ребят мне далеко: вот уж кто с тридцати шагов пулю ровненько в центр мишени кладет, да и с сотни шагов по ростовой мишени не промахивается! Правда, мушкеты у них были наилучших образцов — нашей и кредонской работы. Но и из своих самострелов эти акчскаа лупят так, что просто загляденье. Серьезные вояки!