Инферняня - Лилия Касмасова

- Я могу даже сочинить новое стихотворение! - говорил им старик Алан.

Лошади зафыркали, а одна даже постучала передним копытом по каменной стене. Ну прям как дрессированные!

Напротив лестницы в стене был большой арочный проем, выходивший на крышу. Видимо, через него лошади и зашли сюда.

- Неправда, вовсе не ужасное! - вскричал Алан и пояснил нам: - До сих пор плюются на мое последнее.

И снова повернулся к коням:

- "Вечер" и "виолончель" - это отличная рифма! Правда, Томас?

- По-моему, вполне, - сказал Томас.

Лошади зафыркали еще громче.

- Я же говорил тебе, - сказал Алан Томасу, - упрямые, как ослы. Даром что лошади!

Я подобралась поближе к Вивиан, стоявшей в стороне, и прошептала:

- О чем они спорят?

- О стихах, разве не слышишь? - пожала она плечами. И соизволила добавить: - Эти лошади возят только поэтов.

Ничего себе! Впервые встречаю транспорт, отбирающий пассажиров по интеллектуальному признаку!

- Симпатичная леди с Атлантики,

Завязавши ботинки на бантики... - начала я.

Кони покивали. Алан повернулся ко мне:

- Им нравится, когда цитируют стихи. Но поэтом ты от этого не становишься!

Хм. Они что, все стихи на свете знают?

- И всех поэтов! - хмуро заметил Алан.

- Но дорогу показать вы можете? - раздраженно спросил коней Алан.

Те переглянулись друг с другом, потом отрицательно помотали головами.

- Не на Парнас же, - взревел Алан, - на Олимп!

А через пару секунд сказал, видимо, отвечая на их мысли:

- На чем поедем, это уже наши проблемы.

Одна лошадь решительно закивала, другие, спустя мгновения, тоже.

- Ну вот и славно! - сказал Алан. - Отдыхайте, можете попастись в саду. Ваше - все, кроме грядок с табличками.

Да, грядки!

- А мы пока вытащим наш транспорт, - досказал Алан. - Идемте.

Это уже относилось к нам.

- Алан, - сказала я тихо. - Я чуть не забыла. До просил передать...

- Ах он негодник! - прочел мои мысли Алан прежде, чем я высказала их вслух. - Ах они все! Брюхоногие! - рассердился Алан и горько пропел: - Мои помидорчики! Мои "дамские пальчики"!

Я поняла, что улиткам несдобровать - наверное, их ждет серьезный разговор.

Лошадки стали выходить через проем на крышу и взлетать, я не могла оторвать от этого необыкновенного зрелища глаз. Они взлетали так легко, будто ничего не весили, и крылья их раскрывались совершенно бесшумно, как раскрываются тонкие китайский веера.

Когда мы друг за другом спускались по лестнице - Алан с Томасом шли впереди, за ними Вивиан, а я отстала, так как любовалась лошадьми - Томас сказал:

- Что за транспорт, Алан?

Алан молчал, стуча домашними туфлями по железным ступенькам.

- Алан? - повторил Томас.

- Я думаю, - буркнул Алан. - А лимузин точно больше не...

- Не летает, - твердо сказал Томас. - Только не предлагай...

- Почему же? - сказал Алан.

Он-то услышал окончание мысли Томаса. А мы - нет.

Я вышла на воздух вслед за всеми и спросила Томаса:

- Что "не предлагай"?

- Да? - поддержала меня Вивиан.

Томас вместо ответа откашлялся. Алан посмотрел на него, хмуро сдвинув лохматые седые брови и сказал вызывающе:

- Чего ты кхыкаешь? Отличный транспорт.

- Садовая тележка, - сказал Томас.

- Не принижай! Разве садовая тележка бывает три метра в длину? Разве она летает по воздуху? Еще скажи, что я ее держу, чтобы навоз перевозить!

- Ну иногда, - иронично сверкнул взглядом Томас.

- Иногда не считается! - отрезал старичок.

Тон Алана мне показался таким знакомым... Точно! Он так же говорил об улитках!

- Именно! - торжествующе посмотрел на меня Алан и сказал Томасу: - Не надо тебе ничему ее учить - она и так умница!

- Что? - растерялась я.

Нет, приятно, конечно, когда вас вдруг ни с того ни с сего называют гением, но лучше бы узнать, с чего.

- Улитки и тележка! - сказал Алан. - Ты права. Я горжусь, что оно пролилось именно здесь.

- Что - оно? - не понимала я. А кто бы понял?

- Топливо с инопланетного корабля, - сказал Томас. - Тогда то мы и познакомились с Аланом.

- Но ведь он же и так не просто человек... - удивилась я.

- Идемте же в сарай, - сказал вдруг Алан и бодро зашагал между яблонь.

- Он лизнул топлива, - тихо сказал Томас.

- И запил его Шато-Икемом, - крикнул Алан.

- И-кем-он? Запил? - тихонько спросила я Томаса.

- Вино такое, - сказал Томас.

- Значит, любой человек может стать телепатом? - ух ты, я бы не отказалась.

- Поверь мне, я бы и не нюхал это масло, если б знал, чем это обернется! - сказал Алан.

- Нет, - сказал мне Томас, - многие пробовали, и в лаборатории исследовали, и наши, и инопланетяне... Совершенно особый случай. Видимо, какие-то личные характеристики...

- Моя мама была танцовщицей, - сообщил всему саду Алан, - а папа графом!

- Не думаю, что дело в этом, - тихо сказал Томас.

- Много ты понимаешь, - проворчал Алан.

Мы подошли к покосившемуся здоровенному строению из досок, и Алан открыл - нет, не дверь, а целые ворота.

- Пришлось из-за тележки их сделать, - сказал Алан, - в дверь она не проходила.

Да. Вот это тележка! Ее ручка вздымалась высоко у меня над головой. Алан включил свет, подошел к тележке и почти нежно похлопал ладонью по дощатому ее боку (доски были будто из какого-то баобаба - такие толстые и рисунок среза дерева будто нарисован толстой кистью, а гвозди так вообще походили на грибные шляпки).

- Да, - гордо сказал Алан. - Хороша?

- Хоть матрас какой-нибудь дай, - сказал Томас. - А вы, дамы, лучше бы остались меня ждать в замке. Тряска в лимузине по сравнению с той, которая вас ожидает в этом чуде - просто покачивание колыбели.

Вивиан, сморщив нос, тронула пальцем тележкин бок:

- Да она вся в занозах.

- Зато внутри я сделал скамейку! - гордо сказал Алан.

Томас заглянул внутрь - благо его рост, в отличие от моего, позволял:

- Отличная скамейка. Хотя вряд ли кому удастся на ней удержаться во время полета.

Я ухватилась руками за край борта, потянулась, встав на цыпочки, потом еще и подпрыгнула и только тогда на мгновенье увидела вовсе даже не скамейку, а шикарный, бархатный с кистями и прочими украшательствами диван - спинка его лежала на стороне тележки, противоположной ручке.

- Ого! - воскликнула я. - Томас, ты такой придирчивый!

- Спасибо, - сказал довольный Алан. - Я посчитал, что эта чудесная тележка достойна самого чудесного дивана. Это Паолини. Его изготовили в Милане по заказу. Нужен был необычный размер, понимаете, - сказал Алан мне.

- Дизайнер Паолини, - шепнул мне Томас.

- Я знаю, - отрезала я.

Если честно, я подумала, что это название. Дивана, да. А что? Ведь у них бывают названия - когда мы ходили с Кэтрин присматривать диван для моей квартирки (финансов моих хватало только на диван секонд-хэнд, а присматривали мы новые, чтобы во-первых, понять, какую конфигурацию я хочу, а во-вторых, разведать диванную моду, да и вообще, ходить по мебельным так весело - заглядываешь в шкафы, выдвигаешь ящики комодов, садишься на кровать или кресло и воображаешь, что все это уже твое. И ведь это почти правда, потому что, возможно, когда-нибудь ты сможешь купить именно этот лиловый шкаф с зеркалом во всю дверь!), так вот, насчет названий. Продавщица тогда представляла эти диваны нам, будто они были важными персонами: "А это - Гармония. А вон тот, с удобными, покатыми ручками - Соната". (Разве покатые ручки могут быть удобными? Ни чашку чая ни поставить, ни тарелку).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});