Белоснежка и семь апостолов - Ольга Кноблох

Артем встряхнул меня за плечо. «Понял, понял», — отмахнулся я. Время не ждет.

Под несмолкающий собачий вой мы двинулись к воротам Жабьего Двора.

И тут меня настиг еще один сюрприз.

За спиной явственно щелкнул взведенный курок.

Артем

Капризный орган для манипуляций со временем, управлять которым я с переменным успехом пытался научиться в предельно сжатые сроки, дал о себе знать как раз в тот момент, когда разговор с Андреем был закончен и я готовился попрощаться с Владом и Димкой. Мягко тюкнуло в затылок, и раскрылась перед мысленным взором карточная колода спрессованных секунд. Сосредоточиться не успел, и все случилось само собой, этот призрачный отросток мозга сам решил, что из колоды надо выдернуть именно пикового валета; неглубоко воткнулся в карты, зафиксировал нужную, выдернул, поднес прямо к глазам.

…Влад, виновато косясь, лезет в карман и медленно вытягивает оттуда что-то тяжелое и темное. Я протягиваю руку и принимаю в ладонь холодную рукоять пистолета…

Я сморгнул видение, благо дальнейшего развития эпизода мне не показали. Я только что увидел будущее, которое сейчас уже было на кончике моего языка. Я мог, наверное, оттянуть этот момент. Промолчать. Позволить Владу помахать мне длиннопалой ручкой виолончелиста и уйти в ночь с трофеем в кармане, о котором сейчас не знал никто, кроме нас двоих. Нет, экспериментировать будем в другой раз. А сейчас…

— Влад, паршивец, сдай пушку.

Влад сокрушенно вздохнул и соврал:

— Я в общем все равно собирался тебе оставить…

И полез в карман.

Эпизод из будущего сдвинулся в прошлое. Пиковый валет полетел в отбой.

— Ну и откуда у тебя «Макаров»? — спросил я больше для порядка, потому что и так знал откуда. Пистолет перекочевал в карман ко мне. — Я надеюсь, Влад, что тебе хотя бы стыдно. Мы же никогда до такого не опускались…

— Этот мент его сам потерял. Да, и не смотри на меня так. Мы бы вообще могли там три штуки взять, у всех ментов было по табельку. Давно пора, кстати. А то с телепатией и медициной не больно-то попрешь на стволы. Артем, мы тут впутались во что-то недетское, а у нас даже завалящей пушки нет на крайний случай…

— Вот с этим, — я поводил пистолетом Ивана Палыча у Влада под носом, заставив телепата вобрать голову в плечи, — тебе вообще не надо иметь дела. Твое оружие — вот. — Я ткнул указательным пальцем ему в лоб. — А еще смычок. Вот этим и воюй. А в крайнем случае окапывайся и пережидай атаку. Повторяю: ты со мной к бандитам не идешь, это не обсуждается. Ты будешь полезен в тылу.

— Это для самозащиты, — упрямо гнул свое Влад.

— На тебя лично пока никто не покушался. Ясно? И не покусится в ближайшее время. Я знаю. Не веришь — залезь мне в голову и прочти. Большой Конторе нужны я, Отто и Венди. Бандитам — я и Чжао. Тебя ни в одном из списков особо разыскиваемых персон нет. Радуйся. И выбрось из головы мысли об огнестрельном оружии — это раз, и о кражах (а это, если ты еще не понял, квалифицируется как кража) — вот это два. Тебя, Димас, это тоже касается.

Дядя Леня, безмолвно наблюдавший за нашим диалогом, только застонал. Чжао, который все еще был в образе, успокаивающе положил ему на плечо зеленую лапку.

— Ладно, — примирительно сказал Влад. — Признаю, каюсь. Больше не буду.

— Спасибо. Теперь вот что. Димка, дай-ка мне свой телефон. Последняя разведка.

Я набрал Семена Тиграновича и сказал, что не успеваю, что мне нужно еще время, совсем немного, пусть даст мне еще час — и я буду на месте, вот мое слово. Он требовал нас сейчас же. Невозможно, сказал я, телепортации никто из нас не обучен. Он, поколебавшись, веско произнес наконец имя «Наташа» и намекнул, что ее хорошее самочувствие напрямую зависит от нашей расторопности. Это очень печально, признал я (и один я знаю, каких усилий мне стоило заставить голос звучать спокойно), но еще печальнее, что шантаж бросает тень на его безупречную репутацию и понижает мою мотивацию к совместной работе. Дайте время, повторил я, и мы приедем. Лауреат в своей медленной манере человека, хорошо говорящего по-русски, но думающего на другом языке, пообещал, что в случае опоздания на пять минут ее изнасилуют. Если задержимся еще на десять — изнасилуют еще раз. Мне будет очень жаль, повторил я голосом робота, но мы не птицы. Полчаса, сказал он. Полчаса. Не больше.

Последние слова он говорил уже Владу, которому я бесшумно передал трубку. Телепату понадобилась пара секунд, чтобы сосканить его замысел и схематично набросать на обрывке туалетной бумаги план расположения зданий и людей.

Телефон Димки я оставил себе. Он мог еще пригодиться. Втайне я надеялся подгадать момент, набрать Влада и подсунуть трубку Кузнецову — авось повезет, упадет со стола пара крошек, и мы узнаем, где они прячут Отто.

Наконец я дал Владу и Димке последние указания:

— Сейчас выгружайтесь, берите такси и езжайте в ближайший ночной клуб. Ждите там. Спиртного не пить. Как прояснится дело — позвоню. Если до десяти часов на связь не выйду, мотайте по домам как можно скорее. Документы при себе?

Парни один за другим сказали «да».

— Отлично. Теперь разделим деньги.

Я достал пачку тысячных бумажек и раздал доли Владу, Димке, Чжао и дяде Лене. Сумма была явно больше той, которую он рассчитывал получить, и в разы превышала ту, которую он реально заработал. Он это тоже понимал прекрасно. Щеки у него зарделись, но протестовать наш компаньон не стал.

— Ну, давайте, что ли. — Я похлопал дядю Леню по плечу, и он остановился у обочины. Клоуны выгрузились из машины. Я высунулся в дверцу пожать им руки на прощанье.

— Удачи, ребята.

— Тебе тоже, — сказал Влад.

— Задай им всем, — напутствовал меня Димка. Но не весело, как это обычно у него выходило, а обреченно и надломленно; так звучат в голосе слезы, которых не видно.

Мне подумалось, что, возможно, я вижу их в последний раз — вот так, стоящими на обочине в тускло-красном свете фар. Потом дверца захлопнулась, и фигуры парней растаяли в темноте.

— Чжао, пожалуйста, прими уже человеческий облик, — попросил я.

И когда поднял глаза на зеркало, в нем отражалась Венди.

Никакого плана по сути дела у меня и не было. Я просто надеялся проникнуть в стан врагов как можно глубже одной группой, и для этого было необходимо, чтобы Андрея и Марата приняли за наших клоунов. Хотя бы в первые пару минут. Главное — оказаться в самой гуще людей Семена Тиграновича, и пускай они нас окружают: так можно будет держать зрительный контакт почти со всеми. Оставались еще те двое стрелков на крыше. О них моя стратегия спотыкалась. Как-то нужно было решить и эту задачу, но тут я надеялся на партнеров.

Своими нехитрыми соображениями я поделился по телефону с Андреем. Заодно сказал, что выиграл для нас немного времени.

С дядей Леней мы расстались почти как со старым другом. Он даже вспомнил, что в багажнике у него с лета валяется пара пыльных кроссовок, и пожертвовал их босому марсианину. Они были велики Чжао на несколько размеров, но нашего метаморфа это не смутило — он подогнал ноги под обувь и стал походить на светляка из фильма «Мария, Мирабелла»[21].

Мы остались у обочины ждать Кузнецова и его братию. Я знал, о чем думал Чжао: что заставляет меня доверять врагу, убившему Дэна. И в самом деле, Андрею ничего не мешало прислать сюда какой-нибудь очень особый отряд, повязать нас, а потом самому разобраться с бандитами. Но я знал: он этого не сделает. И от этой мысли было одновременно и спокойно и тревожно, как будто я посмертно (и потому — безнаказанно) предавал Дэна.

Не знаю, с чего я решил, что он возьмет на дело только Марата. Но я оказался прав.

У меня почти не было свободного времени, чтобы обдумать, представить как-то нашу встречу. Предсказать, что произойдет, когда я посмотрю ему в глаза после того, как смотрел в мертвые глаза Дэна.

Ничего не случилось. Только сердце забухало молотом, когда я разглядел лицо Андрея за стеклом подъехавшей старой «Волги».

И потом, когда я, сев позади водительского места, неизбежно уперся взглядом в его затылок, забухало снова.

Когда все было сказано и разъяснено, оставалось только ждать, поглядывая на часы. Оставалось еще несколько свободных минут. Я тратил их не на разглядывание Владового плана — на попытки вновь заставить работать свою маленькую помощницу мозговую ложноножку, крохотный трансвременной щуп, который мог бы дать мне чуть-чуть, хоть самую малую кроху уверенности в приемлемом исходе. При котором я, Чжао и Венди остались бы живы.

И я заставил ее очнуться от оцепенения и проявить себя.

Время, чувствительно сопротивляясь, разложилось на секунды-мгновения и позволило совершить над собой насилие. Первая же притянутая из будущего картинка, отдаленная от настоящего минут на двадцать, ввергла меня в изумление: плечом к плечу со мной идет Артурчик. И это не тот Артурчик, который сегодня на моих глазах обращался в сияющий сгусток голубого свечения, а Артурчик прошлогодний: с пухловатыми по-детски щеками и д'артаньянской прической. Присматриваюсь и вижу, что это вовсе и не он — на знакомом лице чужие, с огромными черными радужками глаза, и губы шепчут чужим голосом: «Меня зовут Николай. Запомни: брат Николай. Я помогу». Этот шепот пробивается ко мне сквозь выстрелы и собачий вой…