Броневой - Илья Тё

Наконец, пара самых отважных и разумных танков решилась. Оставив почти уничтоженную колонну, они съехали по скату, рискуя перевернуться. Тем самым вывели свои машины из освещенной и ослепляющей зоны. И смогли, наконец, с помощью оптики ночного видения приступить к поиску оборзевшего от храбрости врага.

Попытка была мудрой, но не удачной.

Шапронов во всяком случае, заценил. Осторожно скатываясь по скату оба танка представляли собой великолепную мишень, не попасть в которую не смог бы даже самый дикий нуб в учебке.

Воздав должное смелости противника, Шапронов двумя точными выстрелами превратил их в металлолом и фарш.

Но это — было началом конца.

Одна за другой машины Малярийкина вырывались из освещенной линии, съезжали по скату (многие переворачивались) и во тьме, снизу, из неудобной позиции начинали палить по скрытому в эскарпе Викингу.

Шапронов косил их пачками. Даже потерял счёт. Возможно, уже больше сотни вражеских машин пылало на этом братском кладбище, разорванные шапроновским выстрелом в клочья. Но количественное превосходство — работало. Два снаряда разорвались в опасной близости от эскарпа. Еще пара залпов и начнут попадать — осознал Шапрон. Но выхода у него не было. Начинать откапываться и бежать под шквальным огнём противника было самоубийством ещё более гарантированным, чем продолжение неравного боя.

Шапрон палил, превратившись в робота. Не думая уже ни о тактике, ни о собственном старом заде. Наводка по ближайшей цели. Прицел. Выстрел. Пауза, две секунды. Снова наводка. Снова прицел. Снова выстрел. И снова пауза.

Один за другим перед ним вспыхивали машины и умирали люди. Кто-то выпрыгивал из корпуса. Кто-то выпрыгивал и падал с горящей спиной. Или рожей. Шапронов не смотрел. Единственное что выцепляли из адской кратинки его глаза — это корпус приближающийся машины, самой ближайшей, сползающей в кювет по скату оврага. Или стоящей на дороге и наводящей на него ствол. Один за другим, один за другим. Работа. Как у станка. Все чаще гремели попадания. Зарытый в землю Викинг держался, но удары встряхивали машину, как погремушку. Шапронов почувствовал, что из ушей идёт кровь. Почувствовал, но внимания не уделил даже доли секунды. Некогда.

Наводка. Прицел. Выстрел. Пауза …

Неожиданно, всё закончилось.

Шапронов при подготовке к операции и выборе места атаки, теоретически, рассчитывал на такой результат. Но когда по Викингу стали попадать, а враги массово кинулись спускаться по скату, заключил, что его песенка спета. Ан нет. Арифметика не подвела.

Время боя казалось вечностью, но, взглянув на часы, командор понял, что с момента начала акции, в реальном времени прошло не более двадцати минут. За это время было уничтожено без малого две сотни танков. Огнём из укрытия в упор.

Но что же Маляр?

Поскольку в радио ещё не долбили сообщения из Скайбокса о победе или поражении одной из сторон, было очевидно, что Малярийкин жив!

* * *

Малярийкин сидел в Мамонте, вдыхая открытым ртом угарный газ, дым и копоть. Машина горела. Судя по тому, что звуки за пределами башенной брони перестали срываться в какофонию выстрелов, бой был окончен.

Чем?

Результат прекрасно наблюдался через открытый люк. Две сотни машин его «скоростной» танковой колонны преследования пылали свечками и пердели в небо дымком. Интересно, но упомянутый результат бойни наблюдался только через люк. В монитор камеры ноктовизора смотреть было бессмысленно — яркие всполохи огня слепили глаза.

Попадание в его машину было очень мощным. Рельса — что тут скажешь? Спасла лишь броня. Если бы Малярийкин был обычным бойцом, рядовым игроком команды, на этом попадании можно было бы поставить точку в сегодняшнем бою. Если честно — очень хотелось. День был страшно долгий. Малярийкин просто смертельно устал. Глаза слипались. Никаких сил, ни физических, ни моральных для продолжения схватки не было.

Однако, со «сливом» Маляру сегодня не везло. Он был лидером команды и проиграть мог, только умерев или потеряв машину. Потеряв полностью, лишившись хода и возможности стрелять из орудия.

Можно было попытаться дождаться Гойгу — тот, судя по ответному сообщению в чате на экстренный запрос Малярийкина, должен прибыть сюда уже минут через сорок. Однако, такое вряд ли бы позволил Шапрон.

Шапрон. Шапрон.

Для Малярийкина было очевидно, что огонь по его колонне вёл единственный танк. А раз так, сомневаться в том, кто сидел в кабине пилота этого танка-героя — не приходилось.

Шапронов, конечно, был молодец. Красавец.

Но тут возникал вопрос.

Малярийкин не сомневался в том, что Шапронов опознал его машину. Мамонт вообще было сложно спутать с чем-то иным. А уж Мамонт Малярийкина — тем более. Но в колонне Маляра было несколько Мамонтов. К тому же вокруг цвела подвальной дыркой глубокая ночь. В этих условиях — было возможно всё.

Однако Шапронов — его узнал. Сто процентов. Этот вывод подтверждал простой факт — второй залп, который дал по колонне командор-снайпер Шапронов, был сделан в машину Малярийкина. Таким образом, Малярийкин потерял сознание в первые же секунды боя. И активного сопротивления не оказывал. Интересно, что остальные машины, если не удавалось уничтожить их первым выстрелом, Шапронов немедленно добивал. А вот по танку Малярийкина ударили один раз и больше не трогали. Совпадение?

Может быть. Но Малярийкин, как уже говорилось, в совпадения не верил. Особенно если в совпадениях фигурировал бывалый командор КТО.

Выходит, Шапронов его пощадил. Оставил на сладкое. Для индивидуального поединка. А может и правда, совпало. Сколько ещё таких же полуподбитых машин горит сейчас в колонне? Десять? Двадцать? Ни одной?

По сути это было не важно. Важно было только одно — что сейчас делать. Машина Малярийкина была жёстко зажата между двух соседей спереди и сзади.

В то же время, сканирование систем показывало, что серьезных повреждений трансмиссии нет. Значит, вне зависимости от веса подбитых машин-соседей выбраться из этой «заглушки» труда не составит. Поковырять вперёд и назад, потолкаться. И мощный Мамонт вылезет. Без проблем. Вот только это займёт не меньше минуты. И привлечёт внимание противника. Если всё же командор не убил его, потому что не узнал, то всякое движение будет означать немедленную, почти неминуемую смерть.

Дилемма. С другой стороны, оставаться на месте, и сидеть мышью тоже было нельзя. Раз в динамиках нет сообщения о победе или поражении одной из команд, значит, оба капитана живы. И Шапронов, опасаясь приближения Гойгу, обязан начать искать своего врага. Сколько это займёт времени при внимательном изучении горящих и подбитых машин в прицельную оптику, с такого близкого расстояния, Малярийкин не имел понятия. Но сомневался, что поиск займёт больше пятнадцати минут. Это если не торопясь.

Ну а дальше — ещё один выстрел Рельсой. И досвидос.

Слава богу, в башне имелись обзорные экраны, позволявшие смотреть во все стороны, не поворачивая орудие и башню.

Малярийкин осмотрелся, стараясь не обращать внимание на всполохи горящих вокруг товарищей. Он пытался смотреть вдаль, за насыпь. Туда, где пятью минутами ранее вспыхивало пламя одиночных выстрелов его заклятого врага.

Хмыкнул.

Ситуация с маскировкой Шапронова по сравнению с первой минутой боя изменилась существенно. Несколько попаданий вокруг его земляного эскарпа, зажгли траву и кустарник. Теперь машина Шапронова также освещалась открытым огнём. Видно всё равно было плохо, но Малярийкин даже с расстояния в сто метров определил в зарытом в землю силуэте корпус Викинг и башню Рельса. Про Рельсу, впрочем, догадка была не велика. Доказательства применения Рельсы были рассыпаны вокруг Малярийкина весьма щедро.

А ещё Малярийкин не без досады обнаружил, что башня Викинга шевелиться. Викинг оглядывал поле, используя прицельную оптику. Кого он искал — было ясно.

Малярийкин выругался. Выходит, в начале боя его шмальнули все-таки случайно. А сейчас, едва он дёрнется, — мгновенно добьют. Но вот добьют ли? Мамонт — тяжелобронированный корпус. И даже Рельса с такого близкого расстояния его возьмёт не всегда. Тем более, в панике взаимного обмена ударами. Вот только будет ли Шапронов паниковать? Малярийкин что-то в этом сомневался. В любом случае, расклад шёл уже на минуты. И иного выхода, кроме как вступить в бой у Маляра не осталось. Вот-вот, и Шапронов отыщет его машину. И начнёт палить. Альтернатива тут имелась одна — начать палить первым и выиграть хотя бы первый залп.

«Постой! — остановил собственные размышления Малярийкин. — Первый залп! Не тут ли кроется залог будущей победы?»

На его Мамонте был установлен Шафт. Пушка с прицельным режимом боя и возможностью нанесения противнику колоссального урона. Шафт был штукой архи дорогой, но цена считалась — оправданной.