Люся, которая всех бесила - Тата Алатова

и совершенно не оставляют простора для фантазии.

И на кухне разгром, и в ванной и коридоре тоже.

Как-то очевидно, что ночь была бурной.

И повезло, если их не слышали все соседи.

Пошевелившись, Люся поняла еще одну вещь: у нее болит и ноет все тело, будто ее переехал трактор. Черт, кажется, они дотрахались до мозолей в самых нежных местах.

Такой марафон на выносливость и, может, на выживание.

Застонав, она укусила его за грудь.

— Нина Петровна, — прошептала с ужасом.

Ветров что-то невнятно промычал, перевернулся, наваливаясь сверху.

— Она уже все поняла, Люсь, — пробурчал сонно, — вряд ли у тебя получится убедить бабушку, что мы тут увлеклись игрой в шахматы.

— Она выжжет мое имя с семейного древа.

— Эй, ты помнишь, что из нас двоих ее родственник — я?

— Это вряд ли.

Люся села, поморщившись. Испуганно поглядела на плотно закрытую дверь:

— Может, сказать, что мне приснился кошмар? А ты меня, ну… успокаивал?

— Приятно иметь дело со взрослой и независимой женщиной, — хмыкнул он, натянув одеяло повыше.

Люся пнула его, встала, натянула халат и прошмыгнула в ванную. На цыпочках. Ненавязчиво так.

Долго разглядывала себя в зеркало.

Губы опухли, конечно, кожа вокруг покраснела от щетины.

Но Ветров не позволил себе ни засосов, ни синяков — очень по-взрослому и довольно уважительно. Люся терпеть не могла носить на себе чужие отметины. В этом было нечто унизительное, как будто партнер писал на заборе: чуваки, вчера я отымел эту телку.

Под горячей водой она проснулась окончательно.

Засмеялась, не в силах поверить самой себе: ай да Люся, ай да джигит. Уж жахнула так жахнула, до сих пор глаза квадратные от потрясения.

Она ощущала невероятную легкость и прилив сил, как будто провела ночь на болотах. Настроение было приподнятым, сожалений — ноль.

Люся вообще не привыкла жалеть о принятых решениях, даже не слишком правильных. Самобичевание — верный путь к унынию, а унылой быть скучно.

Ее авантюрная и любопытная натура торжествовала: ага, теперь можно поставить галочку в списке сомнительных достижений. «Протестировала марена». Не то, что напишут в ее эпитафии, но, определенно, свежая тема для женской трепотни под пиво.

Одевшись в гардеробной, она явилась наконец на кухню с самым невозмутимым видом, на который была способна.

Нина Петровна тут же сунула ей в руки кружку кофе.

— Доброе утро, — произнесла ехидно.

Старушка не выглядела расстроенной, скорее насмешливой.

— Неужели ты теперь пропустишь свидание с порнобояном? — спросила она с любопытством. — По мне так неравный обмен.

— Вы преувеличиваете масштаб трагедии, — бодро возразила Люся. — Мы же не произносили клятв верности до гроба и все такое.

— В мое время за подобное поведение женщин называли не слишком приятными словами. Ах, я родилась слишком рано. Павел! — вдруг закричала она. — Немедленно иди завтракать. Мы что, будем тебя до обеда ждать? В конце концов, это невежливо!

Он появился на пороге спустя несколько минут — заспанный, помятый, лохматый.

— Суббота же, — сказал оскорбленно. — Почему нельзя спать до обеда по субботам?

— Твой дед, — произнесла Нина Петровна наставительно, — всегда просыпался рано утром, делал гимнастику и обливался холодной водой. И совершенно не понимал, что такое секс без обязательств. Твой дед считал, что заниматься любовью можно только с той женщиной, на которой ты готов жениться.

Голодная как волк Люся, которая вожделенно гипнотизировала тарталетку из сыра, мяты и манго, вытаращила глаза. Это еще что за разговоры такие?

— Кажется, — спокойно заметил Ветров, усаживаясь на свое место, — мы давно уже выяснили, что я мало похож на деда. Ты не можешь злиться на меня за это всю свою жизнь.

— Отлично могу, — упрямо объявила Нина Петровна, — он бы ни за что не разбил бедной девушке сердце.

— Какой бедной девушке? — изумился он.

Старушка встала за спиной Люси, положила руки ей на плечи и чмокнула в макушку.

Кажется, у Люси начинался нервный тик. Она настолько обалдела от происходящего, что могла только моргать.

— Ах, этой бедной девушке, — иронично протянул Ветров, — ну что я могу сказать? Боюсь, что разбить сердце нашей Люсеньки способен только бульдозер. И то не факт.

— Напрасно ты зубоскалишь, — расердилась Нина Петровна. — Почему жизнь тебя ничему не учит? Ты уже оказался в тюрьме из-за того, что недооценил опасность случайных связей. Не бывает просто секса, не бывает! Это всегда глубокое взаимодействие на всех уровнях, как физическом, так и эмоциональном, и духовном.

Тут Люсе стало очень смешно.

Нина Петровна, конечно, была очень передовой старушкой, жила в интернете, заказывала доставку, смотрела современные сериалы и читала множество книг. Но все равно обеими ногами стояла в прошлом веке.

Взаимодействие на физическом, эмоциональном и духовном уровнях, ну надо же, какое ретро.

Ухмыльнувшись, Люся подалась назад, прижимаясь головой к животу Нины Петровны.

— Может быть, — пролепетала она, стараясь придать нотки растерянности своему голосу, — я и правда вчера что-то почувствовала. Какую-то глубокую связь между мной и Пашенькой… Что же теперь делать?..

Ветров одарил ее ледяным взглядом и потянулся к кофейнику.

— Что делать, что делать, — жалостливо вздохнула Нина Петровна, — работать с тем, что есть. Мой внук, конечно, далек от идеала, но при должных усилиях из него можно сделать более-менее приличного человека… Скорее менее, чем более, — добавила она, подумав, — и у меня, надо сказать, не получилось… Но ты девушка молодая, энергичная…

Далекий от идеала Пашенька преспокойно завтракал, не обращая на них ни малейшего внимания. Люся, сглотнув, тоже принялась за еду. Шутки шутками, а аппетит ночью она нагуляла знатный.

— И как же мы будем делать из него человека? — спросила она.

— Не мы, а ты. Я уже слишком стара для подобной каторжной работы.

— И почему мне кажется, что вы грязно играете, Нина Петровна, и пытаетесь вручить мне порченый товар? — весело спросила Люся.

— Эй, — флегматично возмутился Ветров.

— Я бы на твоем месте, — старушка не собиралась поддаваться на провокации и вела себя очень целеустремленно, как будто придерживалась давно составленного плана, — я бы на твоем месте взялась за рукоделие и для начала сплела бы оберег.

Тут Ветров насторожился:

— Что за?..

— Сказки, — торопливо ответила Люся, у нее манго застряло поперек горла, а позвоночник свело ознобом. Дошутилась! — Жуткие сказки, ничего интересного.

— Оберег, сплетенный из лягушачьей шкурки, — твердо проговорила Нина Петровна.

— Нет, — рассердилась Люся, — ни за что.

— Что он делает? — с опаской спросил Ветров.

— Да ничего он не делает! Просто древние суеверия!

— Ну как сказать, — не согласилась с ней соседка. — Из арх-лягушек получаются самые лучшие жены, это всем известно. Жены-берегини, жены-защитницы, спасающие своих мужей от любых напастей, способные отвести любую