Дуэт смерти - Нора Робертс

— Это не имеет отношения к делу. Помню, я пожалел ее. Она сидела там одна и плакала. Вид у нее был усталый, измученный… Она погибала у меня на глазах. Кажется, я что-то на этот счет сказал Фриско, а он мне велел не распускать сопли. Только он выразился еще крепче. — Макмастерс чуть заметно улыбнулся. — Он бывал по-настоящему крут. Мы ждали, и она, когда закончила разговор, попросила назначенного судом адвоката.

— Вы пошли побеседовать с человеком по фамилии Паттерсон.

— Она отказывалась отвечать на вопросы, пока не поговорит с адвокатом. К тому времени было очень поздно, уже сильно за полночь, и мы решили, что до утра ничего из нее выжать не удастся. И мы поняли, что она позвонила этому парню, тому, кто был указан как ее муж, как отец ее сына.

— Позвонила ему, чтобы он успел замести следы. Избавиться или перепрятать то, что могло бы их выдать.

— Другого объяснения быть не может, — согласился Макмастерс. — Не мог же он не знать, чем она занимается всю ночь на стороне! Он же не думал, что она играет с подругами в бридж! И вот, пока она сидела в предвариловке, мы поехали к нему домой. Десять секунд, мы только порог переступили, а я уже понял, что он подонок. Он был подонком, этот Паттерсон. Но в квартире было чисто. Ни наркотиков, ни каких-либо следов мошенничества. Детская служба забрала ребенка, а мы увезли Паттерсона в участок для допроса.

— В ту ночь? — уточнила Ева.

— Да. Мы с Фриско оба хотели засадить его в комнату для допросов, надавить на него. Но он изображал несведущего дурачка и ни на минуту не вышел из роли. Заявил, что, насколько ему было известно, она работала по ночам в каком-то ночном клубе в районе Бродвея. Он потел, — добавил Макмастерс, вспоминая. — До сих пор вижу, как пот каплями катится по его лицу… как по ее лицу катились слезы. Может, будь у нас побольше времени его обработать… Но адвокат велела нам связаться с помощником прокурора: ее клиентка, дескать, хочет заключить сделку.

Он тяжело вздохнул, стараясь припомнить детали, выстраивая картину в голове.

— Мы подумали, что она хочет сдать нам мужа, заложить его, чтобы скостить себе срок. Мы отстали от него, пошли поговорить с ней. Она созналась.

— Вот просто так?

— Вот просто так. Ее адвокат была ужасно недовольна, мы по лицу видели. Помощник прокурора еще даже не добрался до места, но она — Ирен Стольц — настояла, что хочет со всем этим покончить. Призналась в зависимости от «Экзотики», именно это якобы заставило ее торговать своим телом. Взяла все на себя. Утверждала, что купила клонирующее устройство на черном рынке. Отказалась стучать на Паттерсона. Мы надавили в этом направлении, а когда приехал помощник прокурора, он предложил ей более выгодную сделку, если она даст показания на мужа. Но она отказалась. По сделке она получила восемнадцать месяцев, а он ушел восвояси. Ему вернули ребенка. Фриско любил приговаривать: «Иногда слизь утекает». Это был как раз один из таких случаев.

— Она его боялась?

— Да нет, я бы не сказал. — Макмастерс горько усмехнулся. — Она его любила. По ней сразу было видно. Она любила сукина сына, и он это знал. Он все свалил на нее. Мы с Фриско потом об этом говорили и поняли: она ему звонила, а этот ублюдок уговорил ее все взять на себя во время того разговора по телефону. Вот тогда она и начала плакать.

— Да, все сходится, — тихо сказала Ева. — Похоже на правду.

— Бывает, знаешь правду, а доказать не можешь. Не можешь доказать в суде. — Даже теперь, двадцать лет спустя, на лице Макмастерса явственно проступила досада. — Мы выстроили дело против нее, мы закрыли дело. Она отбыла срок, она его заслужила. Но… — Он покачал головой. — Все вышло по закону, но не по справедливости. По букве, но не по духу закона. Паттерсон позволил ей взять все на себя, и она пошла ко дну одна, а он разыгрывал потрясенного мужа и любящего папашу. Мы проверили их финансы, вы увидите это в файле. На счету у них было совсем немного, хватило бы на квартплату за пару месяцев, не больше. Куда девались тысячи, заработанные ею на аферах? Она сказала, что все пошло на наркотики и азартные игры, но так и не смогла назвать игорные дома, где она их спустила. Все это ложь. Где-то они все это спрятали, но она так и не раскололась на этот счет. Стояла на своем, говорила, что потратила все деньги, а он тут вообще ни при чем. Он якобы ничего не знал. А он пришел на оглашение приговора — весь в слезах и с маленьким мальчиком на руках. Мальчик тоже плакал и звал маму. Это было…

Макмастерс замолчал и медленно поднялся на ноги. В его лице бессильная досада копа из-за не вполне справедливого приговора по делу сменилась шоком.

— Мальчик. Вы думаете, этот мальчик убил Дину?

— Да, похоже на то.

— Но… ради всего святого… Он это сделал… Он такое сделал с ни в чем не повинной девочкой только потому, что я когда-то арестовал его мать? Только из-за того, что она отсидела полтора года?

— Ирен Стольц, она же Илария Скунер, была избита, изнасилована и убита путем удушения в Чикаго в мае 2041 года.

Макмастерс рухнул в кресло, словно ноги у него подломились.

— Паттерсон?

— Нет, у него алиби. У меня будет полный файл по делу позже этим утром, я поговорю с ведущим следователем, но, судя по всему, Паттерсон чист.

— Как он может винить меня? Как он мог винить меня в этом и убить моего ребенка?

— У меня пока нет для вас ответа на этот вопрос. Скажите, капитан, этот Паули… Паттерсон… Короче, он угрожал вам?

— Нет, совсем наоборот. Если судить чисто поверхностно, он сотрудничал по полной программе. Играл на струне «нет, тут, должно быть, какая-то ошибка, позвольте мне поговорить с женой». Ни разу не попросил адвоката. Когда я сунул ему под нос наркотики и клонирующее устройство, он разыграл шок, недоверие, потом стыд. Играл как симфонию.

— Вы говорите, что привезли его в участок среди ночи. А она не пыталась тянуть время, заставить своего государственного защитника назначить слушания по выходе под залог?

— Нет. Это мы решили немного потянуть время, заставить их повариться в собственном соку. Соснули пару часов в дортуаре. Все равно помощник прокурора не приехал бы ночью, он прибыл только утром. Но она не изменила показаний. Я ей сочувствовал. Черт побери, да, я ей сочувствовал! Она его покрывала, и он ей это позволил. Я ей сочувствовал, ей и маленькому мальчику. Мальчик так плакал по маме… А теперь моя дочь мертва.

«Иногда, — подумала Ева, — получаешь ответы на вопросы, но они не облегчают боль». Она сама чувствовала тяжесть этой боли, сдавившей ей затылок. Тем не менее она отправилась обратно к себе в кабинет — искать ответы на новые вопросы.

Она нашла файл по чикагскому делу во входящей электронной почте и села, чтобы его прочесть. Успела прочитать по первому разу, когда позвонил лейтенант Пуллити.

— Спасибо, что позвонили, лейтенант.

— Я рад помочь. Отслужил тридцатку уже насколько лет назад, но это еще не значит, что я ловлю рыбку на озере Мичиган. Кэп сказал, это насчет старого убийства. Илария Скунер.

— Так и есть.

Он ушел на пенсию молодым, решила Ева. На вид не больше шестидесяти пяти, густая и неседая шевелюра. Волосы темные, ясные карие глаза. То ли годы работы не отразились на его лице, то ли он потратил мощную часть пенсии на уход за лицом.

— Изнасилование с убийством, — сказала Ева вслух. — Жертва — женщина лет двадцати пяти.

— Я помню, — перебил ее лейтенант Пуллити. — Я в ту пору работал на Южной стороне. Тяжелые были времена, страшные. Еще шок не прошел после Городских войн.

— Да уж, держу пари.

— Здорово ее обработали. Кэп сказал, что послал вам файл.

— Да, я его получила.

— Ну вот, видно было, что они здорово ее обработали. Не спешили, потратили время. Изуродовали зверски.

— Вы говорите «они». Судмедэксперт в отчете отметил, что, судя по ранениям, ее били левша и правша. Но окончательного решения не вынес.

— «Жеребцы» в ту пору работали парами.

Ева пролистала файл на экране, дошла до его примечаний.

— Банда, верховодившая в том районе, крышевала наркотики и торговлю живым товаром.

— «Жеребцы» были синонимом наркотиков и торговли живым товаром на Южной стороне. Они держали этот рынок больше десяти лет. Она вторглась на их территорию. Для них это был бизнес. Когда кто-то пытается отхватить долю в бизнесе, его убирают. Жестко.

— Но вы проверяли мужа.

— Да, мы его проверяли. Тоже очень жестко. Нам показалось, что с ней расправились что-то уж больно круто. Чересчур даже для «Жеребцов», разве что она отхватила большую долю бизнеса. Но если она отхватила большую долю бизнеса, спрашивается, где эта доля? Правила игры: сначала они ее предупредили или, если она хорошо работала, могли дать ей шанс поработать с ними. — Пуллити многозначительно похлопал себя по носу. — Запашок шел не тот.