Дуэт смерти - Нора Робертс

— Сменили удостоверения.

— Это явно их схема. — Ева начала подниматься по лестнице. — Сменить удостоверения, переехать на новое место, начать новую игру. Но вот новый элемент. Из заметок по делу ясно видно, что Макмастерс считал Паттерсона — он же Паули — замешанным в мошенничестве. Он предоставил Инге — Ирен — отдуваться, и она согласилась взять все на себя. Она получила срок, а он ушел. Но и это еще не все. Винни не упоминал о наркоте. В досье его брата нет ни слова о том, что он баловался или толкал. Это что-то новенькое. Откуда взялась наркота? «Не встраивается в игру», — думала Ева.

— А сексуальные приставания? — продолжала она вслух. — Зачем так глупо рисковать? Они жулики, мошенники, им это на фиг не нужно! Глупо, а она мне не кажется глупой. Эта женщина целый год водила за нос Винни. Она знает — знала, — как вести игру. Как играть в короткую и в долгую. И вдруг — бац! — она получает срок не просто за мошенничество, но за владение и приставания?

— Секс и наркотики — быстрые деньги, если они вдруг понадобились, — возразил Рорк. — Большие деньги, если знаешь, как разыграть партию. Это о многом говорит.

Ева задумалась, даже остановилась на ступеньках. Большой куш по-быстрому…

— Это может вписаться в портрет Паули. Нетерпение, жадность. Да, может быть.

— И вот что еще весьма показательно, — добавил Рорк. — Она пошла на сделку и получила восемнадцать месяцев, но не заложила Паули. Разве это не стандартная процедура — предложить ей еще более легкий срок, если она сдаст подельника?

— Да, это стандартная процедура. И она заработала бы сочувствие. Молодая мать, судимостей нет — по крайней мере в записях до этого случая ничего не было. У нее был государственный защитник. — Ева вошла в свой кабинет и двинулась прямиком к компьютеру. — Я нашла в заметках Макмастерса ее имя. Ее и помощника прокурора, который поддерживал обвинение. Но как шел торг, у него тут не написано. Надо будет расшевелить его память.

— Она умерла не в тюрьме.

— Нет, она умерла не в тюрьме. Почему Макмастерс должен отвечать за ее смерть? Ведь неизвестно, где, как и почему она умерла. Это нелогично, а он пусть и псих, своя больная логика у него есть. — Ева нетерпеливо прошлась вокруг доски. — Что-то, чего нет в файлах, в заметках, в официальных записях? Но он же ребенок! Когда это случилось, он был вообще еще несмышленыш, верно? Откуда же он узнал, что Макмастерс должен заплатить?

Ева прикрепила к доске фотографию из уголовного дела Ирен.

— Потому что Паули ему сказал, — ответила она на свой вопрос, изучая злые и измученные глаза женщины на фотографии. — Паули рассказал ему, как все это было… свою версию, разумеется. Все представил как ему было выгодно. Он же не мог сказать: ну да, я все свалил на твою мать, предоставил ей отдуваться, а сам ушел. Нет, так он сказать не мог. Он настропалил сына.

Пока она, рассуждая вслух, расхаживала по кабинету, Рорк присел на уголок ее стола. Он обожал наблюдать, как она работает, копает, воссоздает картину преступления.

— Что за человек позволит матери своего ребенка отдуваться за себя? Как можно стоять в стороне, смотреть, как она тонет, и пальцем не шевельнуть ей в помощь? — Ева вспомнила Риссо Бэнкса. — Я подозревала этого парня, пришлось его проверить. Молодой парень. Старший брат пристрастил его к наркотикам, втянул в секс-игры, а когда за ним пришла полиция, он бросил малыша, пытаясь спасти самого себя. Вот таким ему и запомнился старший брат: трусом, бросившим его, чтобы спасти собственную задницу.

— Но Дэррин Паули был слишком мал, — возразил Рорк. — Он не мог ничего такого запомнить.

— Да, — кивнула Ева. — Да, и поэтому Вэнс Паули может писать историю каким ему угодно образом. Они работали вместе, тут вопросов нет, но под суд пошла она одна. Паули не может представить сыну столь неприглядную картину, не может предстать перед ним трусом, подонком, бросившим мать своего ребенка на заклание. Макмастерс засадил ее в тюрьму? Да, на этом можно сыграть. Это беспроигрышная игра: обвинить во всем копов, сказать, что они сломали тебе жизнь. И все же…

— Изнасилование и убийство дочери копа двадцать лет спустя — за что? За полтора года отсидки? — Рорк взглянул на фотографии, прикрепленные к ее доске. — Да он просто ненормальный.

— Это символично. Мира говорила, что все это символично. Значит, есть что-то еще, обязательно есть. Что-то произошло после выхода из тюрьмы и еще до ее смерти, что-то такое, на что Паули намекает своими символами. Было что-то такое после ареста, было что-то во время отсидки? И это привело к ее смерти?

Машинально ероша волосы, Ева попыталась поставить себя на место Дэррина Паули.

— Если Дэррин сказал Винни правду насчет того, когда она умерла, а я не вижу, зачем ему лгать на этот счет, значит, смерть наступила примерно через два года после ареста, через полгода после выхода из тюрьмы. Что же случилось за эти полгода? Мне надо найти ее смерть и уж оттуда отматывать назад.

— Теперь у тебя гораздо больше данных на нее. Теперь ты сможешь спрямить углы поиска с учетом накопленных данных.

— Вот именно.

— Позволь мне, — предложил Рорк. — Компьютер, поиск по женщинам, жертвам изнасилования и убийства путем удушения за 2041 год. Жертвы с инициалами И. С.

Принято…

— Компьютер, — добавила Ева, — ввести ограничение по возрасту женщин между двадцатью и двадцатью восемью годами, а также учитывать только женщин, родивших как минимум одного ребенка.

Принято… Доступ открыт, поиск начат. Работаю…

— Нет, — сказал Рорк, когда Ева двинулась было в кухню. — Никакого больше кофе. Ты на часы посмотри. Ты так никогда не заснешь. Да-да, я все понимаю: результаты этого поиска жизненно важны. Но они не помогут тебе поймать убийцу прямо сегодня.

Трудно было с этим спорить, хотя ей до чертиков хотелось кофе.

Ева с воинственным видом сунула руки в карманы брюк. Не только компьютер мог дать ей ответы.

— Он же должен иметь другое удостоверение, другое имя. Почему оно не всплывает? Почему мы видим одного только Дэррина Паули?

— Изменить цвет волос и глаз, даже тон кожи и черты лица — все это абсолютно законно. Это даже модно. Возможно, он решил использовать один и тот же внешний вид для студенческого билета, который показал Дине, и для удостоверения на имя Дэррина Паули, но не исключено, что у него есть с полдюжины других удостоверений. И там внешность настолько отличается, что он проходит под радаром, не засветившись. Волосы пышнее или, наоборот, реже, другой оттенок кожи, небольшие изменения внешности, позволяющие ему сойти за человека смешанной расы. Если есть умение и деньги, очень даже просто заиметь удостоверение, вообще нигде не засвеченное.

— Если он работает, ему нужно удостоверение, не вызывающее вопросов и в то же время зарегистрированное в системе, причем изначально. Наниматели обычно проводят быструю проверку перед наймом, — сказала Ева.

— Все зависит от нанимателя, но, в общем, ты права: проверка вполне дежурная. Но ему вовсе не обязательно сохранять то же лицо. Когда человек уже нанят, уже работает, сколько раз его удостоверение прогоняют через систему? Особенно, если, как ты предположила, он не нарывается на неприятности, остается чистеньким.

— Значит, он использует один и тот же облик для учебы в Колумбии и для подхода к Дине, и, возможно, другой для каких-то иных нужд. Своя внешность, свой облик для разных мишеней. Мэвис так работала в свое время. — Еве по-прежнему хотелось выпить кофе, но она заставила себя не думать об этом и сосредоточилась на работе. — В психологическом портрете Миры говорится, что он живет один. Может, так, а может, и нет. Может, он до сих пор кормится у своего старика. При таком партнерстве боевой дух подпитывается постоянно. Они ни на секунду не забывают о своей миссии. И это помогает ему сохранять контроль, терпение, ведь он знает, что ему есть с кем поговорить, поделиться успехом, похвастаться.

— Есть тот, кто ему помогает, подбадривает, — добавил Рорк. — Занимается изысканиями, зондирует почву, поддерживает деньгами.

— Может, он вообще не работает. Может, деньги они добывают жульничеством. В этом они поднаторели. И дело не только в деньгах. Такие аферы — прекрасная школа маскировки. Можно научиться мимикрировать, проскальзывать, не привлекая внимания. Это вписывается в психологический портрет.

Задание завершено, — объявил компьютер. — Найдено одно совпадение.

— Вывести на первый стенной экран, — приказала Ева. — Илария Скунер, возраст — двадцать пять лет, родилась в Северной Дакоте, родители умерли, братьев и сестер нет.

— Проще крутить аферы, когда никаких родственников нет, — заметил Рорк. — Иначе пришлось бы генерировать их данные.

— Да, да, — нетерпеливо кивнула Ева, — но у нее зарегистрирован ребенок. На этот раз Дэвид Прюитт, и она указывает, что ее муж — Вэл Прюитт. Ближайший родственник и отец ее ребенка. Тут она выглядит иначе, не так, как на удостоверении и на тюремных фото, где она назвалась Ирен Стольц. Волосы длиннее, светлее, вьющиеся, другой цвет глаз, губы полнее, щеки круглее, родинка над верхней губой. Срезала себе возраст на год, шея кажется длиннее, брови выше и гуще.