Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин

открытым обвинением в «сливе восстания по заказу Софии», добавив, что за такое «семи смертей на каждого мало».

В итоге, видя такое дело, «правые» решили, чтобы вовсе не расколоть «общее дело», идти на уступки, и Организация по факту распалась на две плохо понимающие друг дружку группировки. Однако не помогло. Метастазы ушли слишком глубоко, и год спустя, окончательно отстреляв в зоне своего влияния всех несогласных и установив там режим типа перуанского «Сендеро люминосо»[55], Яне Санданский официально объявил о разрыве с Организацией и приговорил ее лидеров к смерти за «слив» Илинденского восстания. Те, правда, к истерикам привыкшие и по уши загруженные организацией «малой войны», вновь понемногу разгоравшейся в Македонии, на приговор внимания не обратили, сочтя его неумной шуткой. А зря: 28 ноября 1907 года «левые» боевики — в рамках, разумеется, «борьбы за совершенство» — расстреляли легендарных Бориса Сарафова и Ивана Гарванова, практически обезглавив «силовой блок» поколения отцов-основателей.

Шок был страшный: впервые за годы существования ВМОРО «брат поднял руку на брата», и в марте 1908-го «левые» были официально объявлены «раскольниками», а воевода Тане Николов, один из самых знаменитых боевиков Балкан, главком действующих чет и близкий друг Сарафова, поклялся отомстить за Бориса, «как только приговор мерзавцу будет вынесен законным судом Организации». Началась война, затянувшаяся на полтора десятка лет.

А между тем 10 июня 1908 года грянула Младотурецкая революция, на которую «правые» особого внимания не обратили (мол, турки есть турки, хоть молодые, хоть старые), зато «левые» приняли ее с восторгом. Санданский распустил чету, сложил оружие и объявил, что с революционной Турцией он воевать не будет, а будет строить «автономную

Македонию», и основал Народную федеративную партию (НФП), тесно связанную с социал-демократами и «турецки ми братьями».

«Внутренние правые», со своей стороны, пользуясь случаем и позволением, создали Союз болгарских конституционных клубов, но от братания с «серыми волками» категорически воздержались. А «внешние правые» приговорили Санданского к смерти за «братоубийства и измену общему делу», и 24 сентября 1908-го лично воевода Николов, имея на руках окончательную бумагу, расстрелял «изменника» в одном из салоникских отелей. Мишень, правда, выжила, потеряв двух суперменов из личной охраны, но первым, что сказал раненый, придя в себя, было: «Тане? Значит, всё. Рано или поздно меня убьют. Нет смысла прятаться, будем просто жить».

И он жил, неуклонно идя вперед путем, который раз и навсегда определил как правильный, и в апреле 1909-го, когда султан Абдул-Хамид II отстранил «младотурок» от власти, вместе с Христо Чернопеевым, ближайшим другом и единомышленником, вновь созвал чету для похода на Стамбул, в итоге которого с самодержавием в Порте было покончено навсегда.

МЫ УБИВАЕМ, НАС УБИВАЮТ...

Впрочем, конфетно-букетный период с Портой продлился недолго. В полной мере отыграв лозунг федерализма в качестве «морковки» для болгарских, греческих, сербских, армянских и арабских «осликов», «младотурки», укрепившись, дали задний ход и объявили, что Порта была, есть и останется унитарной. А кому не нравится — «чемодан — вокзал — София». Или Афины. Или Белград. Или — это для армян — куда угодно. Всем, кто не уедет: цыц. Вопросы есть?

У марксистов вопросов не было: по их мнению, какая угодно, но «революционная» Турция котировалась выше «застойно-реакционной» Болгарии, и Санданского они обрабатывали именно в таком ключе, а Яне им доверял. Ему такой разворот «борьбы за совершенство», конечно, не понравился, но, как вспоминали близкие друзья, «Яне просто не мог поверить в это. Раз за разом он уверял, больше себя, чем окружающих, что происходит нечто ошибочное, и ошибка будет исправлена, как только в Стамбуле поймут, что происходит».

А вот у многих других вопросы очень даже возникли, и ряды «левых» начали редеть. В декабре 1909-го покинул ряды НФП и перешел на нелегальное положение даже Христо Чернопеев, написав из подполья несколько гневных писем Санданскому, в которых призывал его «опомниться и прекратить преступное сотрудничество с "младотурками", уже показавшими свою гнилую суть». Однако Яне молчал, а турки взамен не закрывали его партию, и не закрыли даже в 1910-м, когда знаменитый Талаат-паша, проведя через меджлис отмену «Закона о содружествах», принятого в период эйфории, уже официально запретил «национальные клубы».

По всей территории Порты пошла волна разгонов, больше напоминавшая погромы, особо зверская в считавшейся особо опасной Македонии. В ходе так называемой «Разоружительной акции» население чмырили не слабее, чем в 1903-м; руководство Союза болгарских конституционных клубов без всяких ордеров вывезли в Малую Азию, разместив в зинданах; многих активистов, считавшихся «буйными», не глядя, кто амнистирован, а кто вообще отошел от дел, просто убили, без всяких поводов.

В ответ, естественно, опять началась стрельба. Появились четы — не только болгарские, но и сербские, и греческие, причем, в отличие от прежних времен, почти не враждующие. В конце концов, когда дошло уже и до запрета НФП, сообразив наконец, что всё как-то не так, ушел в «зеленку» даже Санданский. А дальше рассказывать, пожалуй, и не о чем...

То есть, конечно же, есть о чем, но не здесь. А пока, напоследок, достаточно сказать, что в итоге Организация, дробясь и перестреливаясь, фактически ушла из реальной политики в глубокую тень, всего за несколько лет выродившись в клан профессиональных киллеров, сотрудничавших с кем угодно, без всякой стратегии, и уже не очень понимавших, кого и зачем устраняют.

Из всех, чьи имена здесь упоминались, своей смертью не умер никто — в том числе и Яне Санданский, застреленный 21 апреля 1915 года, ни о чем до последнего дня не жалевший и вряд ли отдававший себе отчет в том, что именно благодаря ему — и, натурально, борьбе за совершенство — большинство населения как Македонии, так и (особенно) Болгарии стало воспринимать марксизм как нечто опасное, вредное и крайне нежелательное. Впрочем, это уже обочина, а нам с вами пора возвращаться в Софию.

КНИГА ВТОРАЯ 

Часть 1. ТУЧИ НАД ЕВРОПОЙ

КОБУРГ МОЖЕТ, КОБУРГ МОЖЕТ...

Одним из побочных, но очень важных следствий захлебнувшегося в крови македонского кризиса стало отстранение от власти «русофильского» кабинета Стояна Данева, головой которого (в переносном, естественно, смысле) князь откупился от претензий Вены, изобразив полную непричастность к Илинденскому восстанию. Вслед за тем было сформировано новое правительство из «народных либералов» — крайних «русофобов» Димитра Петкова, ближайшего друга Стамболова (к слову, Димитр потерял руку под Плевной и получил взамен Георгиевский крест из рук самого императора Александра Николаевича).

Рокировка, однако, была, как всё в исполнении Фердинанда,