Девушка полночи - Катажина Бонда

– Что было дальше?

– Я задержал его для проведения допроса, передал в детский приемник, почти усыновил. – Буль пожал плечами. – Он утверждал, что нашел этот ствол. Слабая отмазка. Я сделал четыре попытки разговорить его, но он так и не сказал ни слова. Там, в приюте, дети умеют хранить тайны.

– В приюте? Значит, он вырос не во Вжешче?

– Нет. – Буль улыбнулся. – У него не было отца-автомеханика. Никто не делал ему бутерброды в школу, как он говорил в большинстве своих интервью. Правдой из всего этого является лишь то, что он не окончил мореходку.

И, к удивлению Саши, Блавицкий начал рассказывать.

Янек воспитывался в детском доме. Мать – наркоманка, с криминальными подработками. Ее звали Клаудия Вишневская, прозвище Игла. Ей было восемнадцать лет, когда она его родила, и девятнадцать, когда умерла. Она сама не знала, кто отец ребенка. Но не отказалась от родительских прав, поскольку, рассчитывая на смягчение приговора за участие в разбойном нападении, слезно клялась, что будет воспитывать сына после окончания детокса. Суд поверил, что она хочет выздороветь. Благодаря ангельской внешности ей дали условный срок. В трезвости она, увы, не выдержала и двух недель. Ограбила шкаф с лекарствами и сбежала из больницы. Было около двадцати градусов мороза. Через несколько дней она скончалась от передоза, ее тело нашли в трамвайном депо. Это от нее Игла унаследовал черты лица и прозвище. Той зимой в Гданьске замерзло около тридцати бездомных. У Клаудии были вены как у древней старухи. Колоть было уже некуда.

В детстве у Янека не было ничего. Ни сладостей, ни шмоток, никто не интересовался тем, есть ли у него какие-нибудь таланты. Учился он слабенько. Образование закончилось на втором курсе ПТУ. Это было не то, чего он хотел. Он любил петь и играл по слуху. Буль это заметил, купил ему гитару, ту, с двумя семерками, с которой потом Игла фотографировался и которая была его опознавательным знаком, он использовал ее на акустических концертах. Буль был ему как отец. Только потом он стал его менеджером.

– Я подчистил это дело, – закончил свой рассказ бывший оперативник. – А он в благодарность сбежал. Я искал его полтора месяца, сказал всем информаторам, что убью его, ноги из зада выдерну. Но когда наконец нашел, злость отпустила. Он был на вокзале, хотел убить себя сам, как мать. Я отвез его в реабилитационный центр брата Альберта. Там ему разрешили иметь при себе только гитару и Библию. В то время и была написана эта песня.

– Игла сказал мне, что это не он ее написал.

– Мне он тоже так говорил, но я ему не верю, – сказал Буль. – Эта история всегда давила на него. Иногда он даже ходил в костел. В последнее время он часто говорил о самоубийстве. Одна попытка уже была. Я специально оставил то стекло с дырками от пуль, чтобы помнил, придурок. Он постоянно боялся, ждал чего-то, какой-то мести, я не знаю. Это был дикий страх, он его и убил. Девки, с которыми он водился, ни в чем не помогали.

– А Клара?

– Кроме нее было еще около двух десятков других. Две скрипачки, целая команда моделей. Кларе повезло, что она стала жить с ним. Теперь ей можно публично оплакивать его, изображать из себя Кортни Лав. – Он глумливо засмеялся.

– А то оружие? – начала Саша. – Что это был за пистолет? Буль пожал плечами:

– Бумажки не сохранились. Ствол был передан на утилизацию. Не буду гадать, просто не помню.

Он лгал. Но знал, что собеседница об этом догадалась. Они улыбались друг другу, как равные противники.

– А это не был, случайно, «рём» 8-го калибра?

Буль даже глазом не моргнул.

– Я на самом деле не помню. А что касается Люции, – он быстро сменил тему, – жалко мне ее, поэтому я нанял ей адвоката.

– Мартиняк наверняка ее вытащит. Хороший вы человек, – сказала с издевкой Саша.

Буль остался серьезен.

– Я нанял ей хорошего адвоката. Сами увидите, – заявил он. – Она мне нравилась, и я не желаю ей зла.

– В каком детском доме жил Игла?

Буль дал ей точный адрес.

– Поговорите с доминиканцем Анджеем Зелиньским.

Саша собрала вещи и направилась к выходу. Она остановилась в дверях и взяла один из рекламных проспектов, лежащих на столе, после чего сказала на прощание:

– В «Игольнице» на стекле есть пулевые отверстия. Калибр восемь миллиметров. Из какого оружия хотел застрелиться Игла? Раз уж вы его спасали, то наверняка должны были запомнить модель.

– Спросите у нашего друга, всадника апокалипсиса. – Буль улыбнулся.

– Что, простите? Буль вынул из ящика стола нечеткое фото с мониторинга.

На нее смотрел Дарт Вейдер. Саша сразу же вспомнила пошевелившуюся занавеску и человека в маске.

– Это он тогда спас Иглу, забрал у него ствол. Я пришел позже. Они говорили полночи. Когда я вошел, сосед сразу улетучился, а Игла резко выстрелил в меня. Может, от страха? Может, этот придурок что-то ему напел? Понятия не имею. Если мой нос ищейки не обманывает, то это он перед Пасхой повредил электропроводку. Собственно, уже не в первый раз.

– Вы это знали?

– Никому в голову не пришла бы настолько идиотская идея с маской. – Буль пожал плечами. – Доказательств, конечно, у меня нет. Только вот на этот раз Вальдемар Габрысь превзошел самого себя.

– То есть, если я правильно поняла, – уточнила Саша, – этот человек спас Иглу от смерти, а потом перед его убийством вырубил свет всему дому?

Буль кивнул.

– Зачем?

– Может, приближается конец света? – Он издевательски засмеялся. – Это псих, но ему не чужда логика. И наверное, сам он – личность очень организованная.

– Где мне найти этого Князя тьмы?

– Он уехал куда-то. Сразу после того, как донес на меня. Когда вернется – не знаю. Не только он меня пасет. Я тоже не слепой, вижу все, что происходит. Если вы хотите с ним поговорить, то предлагаю подойти на Пилсудского, 7, квартира 9, пятый этаж. – Буль вдруг посерьезнел. – А сейчас, с вашего позволения, мне надо заняться делами. Вот-вот коллеги из бывшей фирмы придут, чтобы задержать меня для допроса. Необходимо определить фронт работ всем сотрудникам, чтобы, пока меня не будет, бизнес не стоял. Я ведь не выйду в ближайшие сорок восемь часов. Или я ошиба юсь? – Мне об этом ничего не известно, – ответила Залусская.

Саша сообщила главврачу, что она уже здесь. Он велел ей подождать у палаты. Он даст знать, когда можно будет войти. Она направилась в указанном направлении.

Двое в форме скучали у палаты, в которой лежала Иза Козак. Они показывали друг другу что-то в своих телефонах, не обращая внимания на Духа, дремлющего на стуле. Не в пример Залусской, капитан этим утром был не в настроении. Выглядел плоховато. Лицо опухшее, как после бессонной ночи. Подойдя к нему, она поняла, что причина довольно прозаична.

– Вы закопали топор войны, – прошептала она, стараясь не обращать внимания на запах перегара.

– Этот алкаш Валигура хотел меня уничтожить, – сказал Духновский, не открывая глаз. – Конечно же ему это не удалось. Надеюсь, он преставился и жарится в аду.

– Если заслужил. – Саша достала из сумки бутылку минералки и протянула Духу. Он взял ее не глядя и присосался к горлышку потрескавшимися губами. Краснотой глаз он мог бы вполне посоревноваться с ангорским кроликом.

– У тебя не найдется бутылочки пивка или чекушечки, чего-нибудь… – промурлыкал он.

Саша покачала головой.

– Я просто так спросил, – вздохнул он. – На всякий случай. А вдруг.

Она засмеялась. Удивительно. Глядя на то, как он мучается, она чувствовала себя просто превосходно.

– А ты, я вижу, в отличной форме, – добавил он, потирая небритое лицо. – Вчерашнее забыто, и это очень хорошо. Тебя не так просто сломать.

Саша не снизошла до того, чтобы прокомментировать эту тираду. По правде говоря, она только делала вид, что переварила вчерашнее унижение.

– Беру это на себя. – Она указала на палату, в которой лежала Иза Козак. – Можешь пойти выпить кофе или остаться и поддержать меня молчанием. Проверишь, как я справляюсь.

– Как-нибудь, – сказал он. И тут же, хитро улыбаясь, добавил: – Как-нибудь проверю.

– Предпочла бы услышать, что я просто ангел, спасающий тебя.

– Ты не ангел, – ухмыльнулся он. – Но могла бы им стать, если бы захотела.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Возможно, ангелы выглядят именно так. Кто сказал, что они должны быть прекрасными и добрыми?

– Достаточно того, что я прекрасна. Доброй я уже была.

– Просто восьмое чудо света.

– Зато ты – тридцать три несчастья.

– Говорят, противоположности притягиваются, – разрумянился Дух.

Подошел врач. Знаком показал, что можно войти к пациентке.

Саша обернулась и смерила Духновского взглядом:

– Ты клинья подбиваешь, что ли?

– Я бы не осмелился, ваше величество, – возразил он, одновременно переводя взгляд на задние карманы ее джинсов. После чего сглотнул и добавил: – Особенно мне нравятся падшие.

– Смотри не упади, – поддержала его Саша за плечо, так как он пошатнулся и чуть не ударился о стеклянную дверь с надписью «Послеоперационная палата. Без разрешения не входить».