Тайны родства - Икан Гультрэ

— Вот уж что меня меньше всего интересует! — воскликнула я. — Мне и без того хватает богатства. Семейные связи для меня куда важнее.

— Собственно, — улыбнулся дед, — я покуда не собираюсь помирать, так что вопросы наследства не слишком актуальны. Однако я хотел бы, чтобы ты получила возможность жить в нашем мире или хотя бы бывать в гостях.

— Жить я хотела бы здесь — к этому миру я успела привыкнуть, он мне нравится. И… подумай, дед… если я поселюсь там, то меня все равно будут считать неполноценной. Да, возможно, признают родней официально, но… примут ли?

— Ты… не слишком высокого мнения о своих родственниках, — ухмыльнулся Гилеари.

— Я просто знаю людей… гхм… разумных существ. Когда речь заходит о новых претендентах на наследство, родственные чувства имеют очень мало шансов зародиться. А тут еще и случай такой сомнительный. Нет уж, дед, ты о сестрице моей позаботься, чтобы ее приняли, а я уж как-нибудь.

— Я решу этот вопрос. Однако означают ли твои слова, что ты готова отпустить со мной Натаэлли прямо сейчас? — дед хитро прищурился.

— Эй! — вклинилась Натка. — А меня почему никто не спрашивает?! Я не хочу никуда!

— Расслабься, сестрица, — усмехнулась я, — я думаю, с дедушкой можно договориться. Правда?

— Разумеется, — согласился мужчина, — и я совсем не настаиваю на том, чтобы Натаэлли отправилась сейчас со мной. Для серьезного обучения нашей магии она еще слишком юна, несмотря на раннюю инициацию. Теперь, когда ты исцелила ее повреждения…

— Не я, Гилеари. Я только способствовала этому.

— Неважно, — махнул рукой дед, — главное, она теперь здорова и может заниматься по обычной программе обучения любого из магических миров. И, как я понял, вы уже приступили к упражнениям.

Мы с Наташкой слаженно кивнули.

— Значит, — продолжил наш гость, — сможете заниматься и дальше. А вот через полгодика где-нибудь я бы с удовольствием залучил вас к себе в гости, чтобы дать несколько специальных уроков.

— Летом можно. Наталья сама решит, хочет ли она в гости. Но мне почему-то кажется, что захочет, — я подмигнула сестре, — со мной сложнее. На мне еще мальчик, я не могу его оставить.

— С мальчиком решим, — заявил Гилеари, — надеюсь, вы позволите мне погостить несколько дней в вашем доме. Хотелось бы поближе познакомиться с внучками.

— Конечно, — улыбнулась я, — сейчас велю подготовить для вас спальню.

— Для тебя, — поправил Гилеари.

…Дед провел у нас все выходные, много общаясь не только со мной и Наташкой, но и с Мариеном, произведя на парня неизгладимое впечатление рассказами о разных мирах. Мар слушал и вздыхал благоговейно и чуточку завистливо.

Меня он расспрашивал о сыне. Наталья при этих разговорах не присутствовала — она мало знала отца, рано потеряла его… Да и не стоило лишний раз бередить ее не вполне еще зажившие раны. И я вспоминала специально для деда — о том, как мы жили, о знакомстве родителей — по их рассказам, — о моем собственном детстве. Но в основном — о нем, об отце… О чудесном магическом существе, слишком рано ушедшем из жизни. Оказалось, что моя память хранит множество мелких деталей, подробностей, о которых я даже не подозревала. И все эти подробности — теперь, только теперь! — складывались в общую картину, в которой отец виделся именно тем, кем он был на самом деле — тейордом, потерявшим значительную часть своих способностей, но пытавшимся исподволь вложить в голову дочери особые знания. И именно он сделал меня той, кем я стала. Его воспитание позволило мне не растеряться, оказавшись в чужом мире, а начать действовать. Благодаря ему я легко приняла новую жизнь и новые возможности. И та удивительная готовность, с которой я приняла деда, казалось, тоже была заложена в меня отцом…

Перед уходом Гилеари уединился с нами в кабинете, на этот раз без Мара, извлек из кармана медальон на цепочке, открыл его — внутри оказалась просто неглубокая выемка. Дед проткнул себе палец заранее приготовленной иглой, уронил в выемку каплю своей крови, а потом закрыл медальон и протянул его Наталье:

— Если срочно понадобится помощь, капни своей кровью на мою — и я появлюсь.

Сестра нацепила медальон на шею и спрятала под одежду. Дед улыбнулся, поднялся с кресла, сделал шаг, будто собрался выйти через дверь… и исчез.

— Ох! — воскликнула изумленная Натка.

После этого жизнь снова вошла в привычную колею — мои упражнения с сестрицей, ее перепалки с пришедшим в себя от потрясения братцем, моя учеба.

Занятия с Натальей начали приносить первые плоды очень быстро — резерв рос прямо на глазах, словно наверстывая упущенное, приходилось только следить, чтобы девочка не неслась вперед семимильными шагами, а соблюдала осторожность в продвижении.

Мар, хоть и задирал сестру, но беззлобно, его неприкаянность и обида на весь мир как-то незаметно улеглись.

А я… опять решила сдать сессию досрочно, чтобы посвятить потом освободившееся время семье… и работе. Мне действительно не хватало одного суточного дежурства в декаду, чтобы чувствовать себя нужной. Поэтому сразу после зимних праздников я вышла на дневную смену и оставалась в лечебнице до позднего вечера, когда меня сменил Рьен, пришедший на ночь.

Я вышла на улицу и зябко поежилась — зима в этой части Ниревии была, хоть и бесснежной, но все-таки холодной. Ледяные капли дождя стекали мне за воротник, и я пожалела, что не вызвала Крела с каретой. Тут близко, конечно, но в такую погоду брести по пустынным улицам — удовольствие сомнительное.

Улица, кстати, оказалась не такой уж пустынной — передо мной плелся нога за ногу какой-то мужик. Чем-то он мне не понравился, и я не стала его обгонять, а медленно пошла сзади, предусмотрительно прикрывшись щитом от магических атак. Сигнал опасности, наполнивший пространство вибрацией, заставил меня насторожиться и остановиться на мгновение. А дальше все происходило слишком быстро: вспышка, магический удар… не по мне — мужик впереди вздрогнул и начал заваливаться на бок. Меня полоснуло по нервам чужой болью. Опасность — опасностью, но это я, как целитель, стерпеть не смогла. Бросилась к упавшему пешеходу, попыталась аккуратно перевернуть его на спину и… я успела заметить только стремительное движение руки.

Лицо обожгло чудовищной болью. Дальше тело действовало само, в обход оглушенного болью сознания: я бросила на человека парализующую сеть и, вцепившись в ворот его рубашки вместе с ним перенеслась в приемную лечебницы.

Я должна была еще что-то сказать подбежавшему ко мне Рьену — я не видела целителя, но почувствовала его присутствие. Должна была, но… не сказала. Отключилась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});