Черный завет. Книга 2 - Ирина Булгакова

— Повтори еще раз то, что сказал, — тихо приказал он.

Парень повторил, на сей раз сбиваясь еще больше.

Кочевник дослушал до конца и оттолкнул Леона. Роксана успела его поддержать, иначе он непременно бы упал, споткнувшись о лавку. Ханаан-дэй прошел мимо, стараясь не опираться на больную ногу. Потом долго стоял у окна, вглядываясь в ночную темноту, залитую дождем. Роксана замучилась дожидаться ответа.

— Хорошо, — наконец, выдавил он. — Мы пойдем сейчас. Собирайтесь. Только тихо, без суеты.

Сборы заняли немного времени. Роксана прицепила к поясу кинжал, да навесила на плечи заранее подготовленный мешок. Метался по клети Леон. Это продолжалось недолго — она протянула ему длинный нож в ножнах, оставшийся от прежнего владельца — и парень успокоился.

Когда они вошли в комнату, готовые наступать судьбе на подол, кочевник все еще стоял у окна. Правда, уже в тех штанах, что она ему принесла.

— Первым пойду я, — не оборачиваясь, произнес он. — Вы меня ждете в сенях, у двери. Фонарь пусть останется здесь, у окна. Дальше — по знакам. Подниму руку вверх — стойте, где стоите, пусть и на одной ноге. Вперед руку вытяну — идите. Махну — бегом. Уходим сейчас. Иначе ближе к утру ничего не получится.

Ханаан-дэй поправил за спиной саблю, доставшуюся такой дорогой ценой, заткнул за пояс нож, еще один — за голенище сапога и пошел к двери. Они послушно двинулись следом. В дверях кочевник обернулся и спокойно посмотрел на Леона.

— Если что-то пойдет не так, ты умрешь первым. Обещаю.

Бесшумно закрылась входная дверь, впустив в сени свежесть, пропитанную дождем. Исчез во тьме кочевник. Потянулось время, сматывая в клубок обнаженные нервы. Роксана не успела довести себя до белого каления: дверь открылась и на пороге появился кочевник. С ножа, который он сжимал в руке, вперемешку с дождевой водой стекала кровь.

— За мной, быстро, — сказал он и открыл дверь.

Девушка нырнула в темноту как в реку. Тяжелые капли больно хлестали по лицу. Одежда мгновенно промокла насквозь. Роксана поежилась, втянув голову в плечи. Сапоги скользили по затопленной дождем земле. Девушка потеряла было кочевника из виду, но мелькнувшая слева тень указала направление. Послушно двинулась вдоль стены, Роксана следила за тем, чтобы звук, с которым ей приходилось вытаскивать сапоги из грязи сливался с шумом ливня.

Стояла темень и двигаться приходилось вслепую. На всякий случай девушка выставила руку вперед: еще не хватало расшибить себе лоб. Леон дышал ей в затылок. Его дыхание оглушало. Несколько раз она оборачивалась, с твердым намерением шикнуть на него, и всякий раз останавливалась. Один неосторожный возглас вполне мог стоить жизни.

Узкую улочку между двумя глухими стенами пересекли довольно быстро. Роксана перевела дух, когда на фоне открытого пространства появился темный силуэт. Кочевник поднял руку, и они послушно остановились.

Грязь засасывала, как болото. Роксана переминалась с ноги на ногу и тихий хлюпающий звук действовал ей на нервы. Полотняные штаны плотно облепили ноги и струи воды беспрепятственно проникали в сапоги. Слава Свету, стоять пришлось недолго. Повинуясь приказу, она подошла к кочевнику и встала рядом.

Улочка вывела во двор. Здесь было светлее. Где-то, в опасной близости горел ночной фонарь.

Осторожно ступая на раненную ногу, кочевник двинулся вдоль стены, обходя открытое пространство. У Роксаны сердце обливалось кровью: в полумраке она видела, с каким трудом даются ему эти шаги.

Оживление первых мгновений побега пожирала усталость. У Роксаны не было ран, но такая тяжесть сковала тело, что приходилось то и дело переводить дух. Лучше бежать — преследовала неотвязная мысль — лучше сто раз бежать, чем ползти улиткой, в каждый миг ожидая смерти. Радовало одно: до конюшни рукой подать. Если не изменяла память, там, слева, должен прятаться домик.

Роксана точно не взялась бы утверждать, что случилось в первую очередь. Сначала она уловила те посторонние звуки, что вплелись в привычный шум дождя, а потом споткнулся кочевник, или все произошло наоборот. Так или иначе, от ночи осталась лишь темнота — сочный звук многочисленных сапог, месивших грязь, заглушил все иные звуки.

Девушка решила, что их окружили со всех сторон. Беспомощно оглянулась на кочевника, уже сжимавшего в руках саблю и успела заметить, как он махнул рукой. Верная данному слову, Роксана со всех ног бросилась бежать к домику, увлекая за собой Леона.

— Я думал о тебе лучше, Ханаан! — В спину ударил крик. — Неужели ты думал, что я оставлю тебе жизнь после того, как ты убил моего брата? Не показывай спину — прими бой, как мужчина!

Ответа кочевника не было слышно и неизвестно, ответил ли он вообще.

Роксана чуть не пролетела мимо. Остановилась в последний момент, и то после того, как с размаху задела плечом об угол бани. Лихорадочно нащупала дверь и пнула ее ногой. В тесноте предбанника бросила на лавку мешок, выуживая оттуда свечу. Руки тряслись так сильно, что пришлось дважды выругаться, прежде чем удалось достать огниво с кресалом.

С мокрых волос срывались капли воды. Приходилось держать это в мыслях, после того, как потухла искра, упавшая на пучок соломы, заготовленный для растопки.

Как только затеплился огонек, девушка вошла в парную и волчком закружилась на месте, пытаясь найти то, что могло служить дверцей потайного хода.

— Ищи, что стоишь? — от волненья сорвалась на крик.

Леон будто того и ждал. Вдруг отскочил в сторону и приглушенное "есть" едва не лишило ее чувств.

Парень не ошибся.

Роксане некогда было рассуждать о том, как кочевник — такой наблюдательный — и не заметил, что в углу, под лавкой прячется железное кольцо дверцы.

Пахнуло сыростью, смешанной с запахом гари. В мерцающем свете свечи убегала глубоко под землю лестница. Последние ступени терялись в темноте, однако сомнений не оставалось: это именно ход, а не обыкновенный подпол — уж слишком далеко уводила лестница.

— Иди, — она воткнула свечу в дрожащие руки. — Я скоро.

— Роксана, я не пойду без тебя! — взмолился парень.

— Иди же! Я сейчас.

И уже не слушала о чем он ее просил — бросилась назад. Распахнула дверь и крикнула в дождь, в темноту, так, как не кричала никогда — пронзительно и отчаянно.

— Хан! Хан! Иди ко мне!! — потом добавила после того, как темнота ей не ответила. — Я не уйду без тебя! Слышишь! Не уйду!!

— Роксана! Он не придет! Пойдем вдвоем, иначе погибнем! — звал ее Леон.

Девушка стояла на пороге, глотая слезы вместе с дождем и ясно понимала, что не нужен ей ни подземный ход, ни спасенье, ни сама жизнь, если рядом не будет кочевника. Леону придется идти одному. Ее судьба — остаться здесь. Если она делила с кочевником любовь, что же такого — придется разделить и смерть.

Оттуда, из размытой ливнем глубины, вдруг вынырнул темный силуэт. Он бежал, если можно назвать бегом тяжелую поступь. Левая нога не слушалась. Кочевник волочил ее, из последних сил сохраняя видимость бега.

Степняки не отставали, медленно окружая его. Они не торопились.

— Ханаан, не будь глупцом! — взывал все тот же голос. — Куда ты денешься? Стоит ли прятаться под юбкой у бабы, разве спасет она тебя? Умри как воин, а не как проклятый шакал!

Но Роксана уже схватила его за отвороты куртки, притянула к себе, за дверь — так, что оторвать можно было только с мясом. Страх, что сейчас гордость сыграет с кочевником злую шутку и пойдет он доказывать своим землякам, кто тут настоящий мужчина, придал ей сил. Ему пришлось приложить усилие, чтобы оторвать ее сведенные судорогой пальцы от мокрой одежды.

Единым махом кочевник схватил тяжелую лавку и привалил ее к двери.

А она уже кричала ему из глубины парной.

— Сюда, Хан! Иди сюда!

И первой ступила в полумрак, освещенный колеблющимся светом одинокой свечи. Далеко внизу свеча дрожала в руках у Леона. Роксана дождалась, когда на лестницу шагнул кочевник и только после этого стала спускаться.

С грохотом закрылась над головой крышка люка.

Подземелье встретило их безмолвием. С потолка, кое-где прорезанного сухими корнями деревьев, сыпался песок. Чадил факел, обнаруженный Леоном недалеко от входа. Пакля отсырела и запах гари перебивал запах разрытой земли.

Кочевник торопился, насколько позволяла ему раненная нога. Девушка пару раз попробовала подставить ему плечо, но он не обратил внимания. Или сделал вид, что не обратил.

Потолок, настолько низкий, что его можно было коснуться рукой, местами опускался еще ниже. Близкие стены грозили захлопнуться как створки раковины, в единый миг расплющив всех, кто без спроса вторгся в святая святых — сердце земли.

После шума ливня тишина оглушала. Роксана терялась, не слыша звука собственных шагов. Все вокруг казалось лишенным жизненной правды. Сухие, узловатые корни — неизвестно еще, сохранили ли они хищный нрав, присущий им наверху. Роксана о таком никогда не слышала, но на всякий случай втягивала голову в плечи, как известно, береженного и Отец сбережет. Не только корни — мерцающий свет, перебиравший струны продольных, глубоких трещин — был далек от всего, что доводилось видеть. И вздувшиеся бугры на земле, под ногами, неизвестно что скрывающие в глубине…