Заветные желания (СИ) - Ольховский Даниил

— Бабушки, мудрые девы наши, отыщем так сразу, как только узнаем, кто этот ваш ирод и что такого творится.

— Ну как что творится! — одна из толпы негодовала, вышла вперед, начала размахивать короткими ручонками, — А кто Аськину хатку то пожег, а? Кто Славочкину кормушку растоптал? А из-за кого все скотинки-то мои подохли?

— Ну так, из-за кого? — обреченно уже спрашивал тот, что был в койфе.

— ИЗ-ЗА ИРОДА! — бабки вновь «скрестили» свои голоса в единое мощное оружие. Дружинникам это не понравилось, ответили они соответствующе.

— Так а кто этот ваш сраный ирод?!

Бабки прошипели, а затем наступила пятисекундная тишина. Наверное, ни разу еще в своей жизни эти дружинники не испытывали наслаждения, сравнимого с тем, что испытали сейчас. Захотелось даже улыбнуться. Но сразу же желание улыбаться сменилось желанием резать и убивать: бабки вновь загалдели.

— Ну тот, из-за которого Аськина хота сгинула, кормушечка там… И скотинки! Скотинки ж из-за кого сгинули!

И каждая несла что-то свое. Их споры, дискуссии, все сплелось воедино. Это был мощный смерч, остановить который было не под силу никому. Мужики уже отступили назад, лишь наотмашь, с особым выражением, махнув руками на прощание. И они уже отдалялись, но вдруг, на удивление всем, орущая и галдящая толпа бабок начала утихать. Дружинники даже не поверили сперва, думали, вновь секундное мгновенье, затишье перед бурей.

А нет.

Один из них, тот, что был в койфе, обернулся. Глаза выпучил.

Подле бабок стояли Ордовик и Иво. Причем Иво, которого вся королевская дружина прекрасна знала благодаря близости к генералу Бауманской армии, они заприметили не сразу из-за непривычного для него нового одеяния, а также из-за неимения с собой этакой «визитной карточки» в виде черного длинного плаща с капюшоном. Выдали бауманца голубые выразительные глаза, потрепанные лохматые черные волосы и, потом уже, когда пригляделись, также узнали родные еще с детства черты лица.

А вот более зрелого, взрослого и опытного изгнанника мужчины никогда не видели, зато сейчас они прекрасно наблюдали картину, как этот, уже старик, кумекал с каждой старухой, да еще и улыбаясь каждой в ответ. Они не могли понять, как он смог найти общий с ними язык, и тем более не могли поверить в то, что он — какой-то непонятный пожилой спутник королевского Советника, приемного сына генерала Баумании, мог бы узнать у галдящей женской половины города, что же здесь происходит. Переглянувшись между друг другом, дружинники решили возвратиться.

— Так… угу, — воротя головой, что-то мямлил Ордовик.

Дружинники приблизились, но встревать пока не стали.

— И вот он, милок, сгинувший с годика два с полом тому назад, стоит и смотрит на меня! Я духу-то перевела, конечно, но, скажу-с вам чесслово… — одна из бабушек перешла на шепот, — вспомнила молодецкое время и… Потекло у меня все, вот.

Она покраснела. Ордо засмеялся и, подобно истинному кавалеру, приобнял старуху, посмотрел на нее «кошачьим взглядом», полным любви и соблазна.

— Ну что же вы так говорите, родная моя. С кем не бывает, тем более покуда такое увидишь! Мой товарищ вот, Иво, и не такое вытворял. Правда, Иво?

— Неправда, — холодно отвечал Черный изгнанник.

— Правда-правда. Он как-то, вспомню, в одном нашем путешествии с голоду песок начал жрать! А запивать знаете чем?

Бабка захихикала. И те, что подслушивали, тоже.

— Мочой единорогов!

Иво ударил Ордо по корпусу, старый изгнанник слегка покривился, затем перевел дыхание и, склонив голову и вновь улыбнувшись своей кошачьей хитрой мордой, прохихикал.

— Шучу конечно же, дамы. Шучу. Чтобы сбросить с вас груз страха и ужаса, который вы пережили. Так я вас правильно понимаю, бабушка… э-э-э?

Бабушка кивала без остановки.

— Еврося!

— Ох, да! — Ордо, как поэт, восторженно прокричал ее имя, — Еврося! Правильно понимаю, что вы видели покойного мужа?

— Да, правильно понимаете, милок. Он алкашом был еще тем, и сгинул из-за водки. Я даже не расстроилась, скажу вам. Но когда увидела его вновь… Ну живой был, я точно говорю! Все настоящее — и кожа, и глаза эти его собачьи, и сутулое тело, и ножки-крючки. Ну он был, он!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И что вы сделали? — Иво встрял в разговор. Было видно, что бабульке это не понравилось. Она гневно позарилась, оскалила, сверкнула зубами.

— Убежала я! И вообще, негоже встревать в разговоры между культурными людьми.

Она замолчала, как и все. Эта была та самая полюбившаяся дружинниками пятисекундная тишина. Но вновь, как по шаблону, она так же резко прервалась. Бабка Еврося дополнила свое обращение к Иво.

— … Урод!

Иво закатил глаза, выдохнул и отступил. Он слышал, как Ордо сглаживал углы, но желания дальше участвовать в этих старческих галдежках не было от слова совсем. Тем более, покуда Иво увидел знакомые лица. Те самые два дружинника.

Он узнал их. Два подчиненных Гордолина — тот, что стоял в койфе — Гринго, и Динли (коего все звали просто Дином) с «обнаженной» головой. Хотя, подчиненными их никто никогда и не считал — это было лишь официальное положение. На деле же они являлись бравыми войнами отряда Гордолина, лучшими из лучших, отменными профессионалами.

С ними Иво был достаточно близко знаком, с каждым из них он тренировался, оттачивал навыки, где-то даже сражался. Каждый из них вложил что-то свое в фехтовальные навыки изгнанника, которыми он сейчас обладает. Но ни Гринго, ни Динли, ни любой прочий дружинник никогда не знал об истинном изгнанническом нутре приемного сына их генерала.

Они улыбнулись ему, выпятили грудь, слегка подрыгались на месте. Иво в ответ ухмыльнулся.

— Уж не бравый Бауманский меч карающий я вижу на горизонте, Динли? — Гринго «напялил» на себя маску актера, с особым пристрастием, не глядя на изгнанника и размахивая руками, как на представлении, заявлял мужчина.

— Да вот вопрос сложный задаешь, мой друг. Бравый карающий меч Баумании черный, как ночь, головушку-то прикрывает. А с этим что-то не так…

— Свитка домашняя слишком, да?

Иво приблизился. Руками он сымитировал обнажение клинка из ножен, затем также сымитировал парирование с последующей серией хлестких и четких ударов, которые они когда-то отрабатывали на тренировках. Динли показательно отпрыгнул, прикрывая голову таким же «невидимым» и имитированным мечом, а вот Гринго пригнулся в коленях и завыл, сделал жалкое лицо, сложив руки в ладонях, моля.

— О нет! Это он — барин Иво Эль Гарден! Динли, я спасу тебя от напасти! Беги, убегай, брат! Иво, господ, помилуйте…

Иво усмехнулся, подал руки склоненному пред ним воину. После чего они побратались, слились в крепких мужских объятиях. Динли их поддержал.

— Рады видеть тебя, Иво, — сказано было дружинниками одновременно. В их поведении отчетливо прослеживалась строгость, военное воспитание и четкость, прекрасно понималось, что они — солдаты одной армии и одного отряда.

— И я вас, парни.

Голос изгнанника стал слаще, а настроение приумножилось.

* * * * *

— А кто это там, старикан этот? Он колдун что ли, я не пойму… — Динли жадно позарился на Ордовика. Тот вовсю уже зазнакомился с местным женским контингентом и яро одаривал их комплиментами.

— С чего б колдун, Дин?

— Только колдун с этими мегерами справится! Жуть ж какая-то! — выражался Гринго.

— Точно-точно. Явно чарами пользуется, никак не иначе, — поддержал Динли.

Иво засмеялся.

— Если подвешенный язык и умение повилять задом перед женщинами — чары, то да, не могу не согласиться.

— Хе-хе, и то верно. Так и все же, а кто он? И какими судьбами ты здесь, странник? Уж очень занятное место встречи у нас выходит, да, Дин?

Динли два раза кивнул.

— И как на тебя не посмотри — все не тот Иво, коего знаю, — после кивка дополнил светловолосый кудрявый дружинник, намекая на утерянный плащ.

— Плащ… Изорвался, — изгнанник врал, но делал это уверенно, — А что до того старика, то это давний друг мой. Очень давний и очень хороший, поэтому чтите, как своего…