На краю света. Подписаренок - Игнатий Ростовцев

На следующее воскресенье к нам с утра заявился Илья Ларивоновых — тоже заполошный охотник. Они быстро сговорились с Кононом и пошли стрелять сорок. А меня с собой не взяли. «Не ходи, — говорят, — мешать нам будешь…» Как будто я не знаю, как нужно охотиться за сороками.

Но тятенька не дает мне пока наш дробовик. Боится, я вместо сороки подстрелю у кого-нибудь скотину.

Но тятенька не дает мне пока наш дробовик. Боится, что я вместо сороки подстрелю у кого-нибудь скотину. Так что мне волей-неволей пришлось весь этот день провести с Петькой и Митькой Худяковыми.

А у Конона с Ильей охота получалась неудачной. За весь день они подстрелили только по одной сороке. Вечером они обдирали у нас этих сорок и без конца ругали Проньку Крысина, Тараска Лупанова и всех верховых и низовых ребят, которые тоже в этот день вышли в деревне на охоту. Не успеешь и к сороке подобраться, как кто-нибудь из них уж палит по ней из своего ружья. И, конечно, мимо… На каждую сороку приходилось по нескольку охотников, да и охотники-то все никудышные. Не столь перестреляли, сколь перепугали птицу. Так что в следующий праздник Конон с Ильей решили отправиться белковать в Кракчуль, чем заниматься здесь этой морокой.

Однако дня через три Илья прибежал к нам и, захлебываясь, стал рассказывать Конону о том, что из Безкиша только что приехал Тимка Бабишов. Ездил туда к расейскому кузнецу сваривать шестеренку к веялке. И захватил с собой берданку показать этому кузнецу, который, сказывают, большой мастер по ружейной части. Пока кузнец сваривал шестеренку, Тимка, не выходя из его ограды, застрелил четырех сорок. Охотников в Безкише нет. Сорок там никто не стреляет. Ну и развелось их там… Так и летают, так и стрекочут…

Тут Конон с Ильей стали прикидывать да рассчитывать, куда им лучше податься в воскресенье. В Безкиш за сороками али в Кракчуль белковать. Конечно, лучше поехать белковать. А вдруг непогода… Повалит снег… Проездишь весь день впустую. Только перемерзнешь да коня уморишь. А сороке, ей и в погожий день, и в непогоду в деревне приволье. В непогоду охотиться на нее даже сподручнее.

В конце концов, Конон с Ильей договорились поехать в воскресенье в Безкиш. Коня оставить где-нибудь на задах, а самим двинуться по безкишенским стаям и гумнам. И, конечно, держаться подальше от домов, чтобы не встревожить своей стрельбой безкишенских мужиков. Но оставлять коня в упряжи без присмотра на задах в чужой деревне тоже не дело. И они стали звать меня с собой в Безкиш на охоту.

Мне очень хотелось поехать с ними, но у меня не прошла еще на них обида, и я сказал, что в воскресенье мы собираемся с ребятами идти по своим делам в Барсуков лог. Тогда Конон с Ильей стали улещать меня и пообещали мне, каждый от себя, по одной сороке. На таких условиях я великодушно согласился сопровождать их на охоту.

Утром в воскресенье мы отправились на нашем Гнедке в Безкиш. Ехали не торопясь. Погода была какая-то муторная. Все небо затянуло белесыми облаками. Кругом было пусто и безлюдно. Только в Крутом логу над одинокой сухой лиственницей о чем-то галдела стая галок. Они с криком и гамом кружились над этой лиственницей, потом садились на нее и ненадолго умолкали. А потом снова с шумом и гвалтом поднимались вверх.

Но Конон и Илья не обращали ни на что внимания и всю дорогу сговаривались о том, как им лучше охотиться сегодня на сорок в чужой деревне.

Так в разговорах об этом мы незаметно доехали до Безкиша и остановились на задах, в ложбинке, недалеко от кульчекской дороги. Место для стоянки выбрали, ничего не скажешь, хорошее. И с дороги, и из деревни не видно. Тут я, как полагается в таких случаях, разнуздал Гнедка, отпустил на нем перетягу и подбросил ему большую охапку сена.

Тем временем Конон и Илья вынули из коробка свои ружья, надели охотничье снаряжение и двинулись — Конон в нижнюю сторону, а Илья в верхний конец деревни. А я вышел на пригорок и стал оглядывать Безкиш. Ничего нового у них по сравнению с нашим Кульчеком я, конечно, не увидел. Бесконечные изгороди скотных дворов, огородов, потом гумна с высокими стогами соломы. И за всем этим крыши амбаров и домов. Но Конона было не видно. Словно он затерялся среди этих дворов, гумен и огородов. И выстрелов было не слышно. Да и где их услышишь. Винтовка у него малопульная, заряды маленькие. Тогда я стал смотреть в верхний конец деревни, куда отправился наш Илья. Но и Илья словно в воду канул.

Теперь мне ничего не оставалось, как укладываться в сани под теплую доху, которую мы захватили с собой из дома, и спокойно дрыхнуть до их возвращения. Но тут до меня стал доноситься из деревни какой-то гвалт. Что бы это значило?.. Пьяная ссора или драка?.. Но ссориться и драться было вроде как бы еще рано. Может быть, чьи-нибудь братья делятся? Делятся ведь обычно осенью, после страды, и больше по праздникам. Но делиться начинают обычно к вечеру. Кроме того, при дележе всегда слышен бабий визг и детский плач. А тут ни визга, ни плача, а только гвалт, который доносится все ближе и ближе. Вскоре стали различаться уж отдельные выкрики:

— Корову, подлец, чуть не подстрелил!..

— К старосте его, варнака!..

— Чего к старосте! Отдубасить как следует!

— Эй, Митрей! Чего рот разинул!

Тут я увидел нашего Конона. Он вынырнул из-за чьего-то гумна, перемахнул через высокую изгородь и что есть мочи побежал в мою сторону. А сзади за ним гнались несколько безкишенских мужиков в сопровождении целой ватаги ребятишек.

— Держи его!..

— Перехватывай его, Митрей!..

Мужик, к которому обращались преследователи Конона, довольно равнодушно смотрел на все это дело. Теперь, понукаемый многочисленными криками, он лениво полез через свою изгородь, чтобы взять Конона наперехват.

Тут я сразу сообразил, что наши дела плохи и если я оплошаю, то безкишенские мужики, чего доброго, наломают нам бока. Пока Конон бежал до нашей стоянки, я успел взнуздать и вывести на дорогу Гнедка. И как только Конон, задыхаясь из последних сил, подбежал и упал ко мне в сани, я ударил по Гнедку и изо всей силы завопил: «Грабят!» Конон тоже закричал: «Грабят!» А кони у нас в деревне приучены к этому крику. И наш Гнедко сразу же сообразил, что мы попали в какую-то передрягу, и с места взял во всю мочь. Когда безкишенские мужики подбежали к нашей стоянке, мы уже отмахали оттуда довольно далеко. За это время Конон успел немного отдышаться. Он снял с себя охотничьи доспехи и спрятал их вместе со своей винтовкой в коробок.

— А как же Илья? Его же там изобьют, — спросил я.

— Не изобьют. Обождем его за поскотиной.

В логу у поскотины мы наконец остановились.

— Пойди погляди — не покажется ли он из деревни…

Тут Конон накрылся с головой дохой, а я поспешил на пригорок. И сразу же увидел человека, который бежал из верхнего конца деревни. Он так здорово умахивал в нашу сторону, что я сразу же признал в нем Илью. «Ну, видать, тоже попал в переплет», — решил я и крикнул Конону выезжать на дорогу. Вскоре Илья прибежал на мой пригорок. С него градом лил пот.

— Где Конко? — задыхаясь, спросил он.

— Вон в санях, за поскотиной. Тебя ждем, — ответил я.

— Поедем скорее… А то не погнались бы… Вот народ!..

Он бегом направился к Конону и в изнеможении свалился в коробок. А я, не говоря ни слова, сел на облучок и погнал Гнедка домой в Кульчек. Конон и Илья сидели молча в коробке. Да и говорить было не о чем. Все было ясно без слов.

Около Крутого лога я заметил впереди несколько встречных подвод.

— Кто-то из Кульчека едет, — предупредил я своих охотников. — Три пароконных подводы…

Тут Илья поспешно снял с себя охотничьи принадлежности и тоже спрятал их в сено. Потом они с Кононом, не сговариваясь, быстро уселись рядом и накрылись дохой.

Тем временем подъехали эти кульчекские подводы. В первой кошевке сидели Пронька Крысин и Тараско Лупанов. Во вторых двух Кешка Осипов, Арсюха Худяков, Пантя Грязнов и Назарко Мажоров. Все были с ружьями, одеты по-праздничному и держались очень гордо. Они остановились и стали нас расспрашивать, не из Безкиша ли мы едем и правду ли говорят, что там развелось много сорок? Сказывают, чуть людям на голову не садятся?

Тут Конон и Илья объяснили им, что мы ездили в Кому по своим делам и в Безкиш не заезжали. Но слышали, что сорок там действительно много. Безкишенские мужики — дураки Им деньги сами в руки плывут, а они этого не понимают…

— Вот мы им покажем, как надо охотничать, — хвастливо сказал Пронька Крысин и тронул свою пару гнедых. За ними поехали Кенко Осипов и Пантя Грязнов.

— Тоже охотнички объявились, — презрительно процедил Конон.

— С колокольцами едут, как на свадьбу, — обиженно сказал Илья. — Покажут им охоту безкишенские мужики.

— Ну, до драки, может, и не дойдет. Все-таки их шесть человек. Вон какие лбы. И все с ружьями.