Этюды о Галилее - Александр Владимирович Койре

в этом последнем случае они движутся поперек магнетических цепей с большой легкостью, независимо от направления. Ведь, поясняет Кеплер, если мы изучаем движение тел внутри поля земного притяжения, то единственно важным будет земная траектория, число пересеченных магнетических цепей, а не абсолютная дистанция в эфире. И плохо помня знаменитый пример Бруно с кораблем, Кеплер добавляет479:

Действительно, чтобы пройти через эфир, телам не требуется собственное усилие, достаточно свойства Земли или корабля. Таким образом, пример корабля и движений переносимых им пассажиров совершенно справедлив, с одним лишь отличием: корабль не притягивает переносимые предметы с помощью магнетической силы, а перемещает их единственно благодаря соприкосновению, в то время как Земля, кроме того, притягивает их с помощью гравитационной силы, которую она не сообщает движению корабля; напротив, эфир не притягивает пары и снаряды, которые, стало быть, притягиваются лишь их судном – Землей.

Поэтому, когда тела отделяются от участков Земли, к которым они стремятся благодаря моментам тяжести,

их движения не претерпевают воздействие движения Земли, как это происходит с перемещениями тел вследствие движения корабля; ибо они не стремятся ни к какому участку эфира, но лишь притягиваются под-лежащей плоскостью Земли посредством магнетических цепей480.

Очевидно, что Кеплер не признает чисто механической точки зрения, принимаемой Бруно; он не признает, что движение длится и продолжается в движущемся предмете; наконец, он не признает, что факт участия в общем движении порождает связь между вещами и отделяет – единственно этим фактом – от всего остального мира. Понятия механической системы для него не существует: ему известна лишь физическая система, действительное единство, действительные связи или соединения. Корабль – это одна вещь, Земля – другая вещь. Конечно же, фактически разница едва заметная, и Тихо Браге ошибся в обоих случаях. Но теоретически различие остается. С теоретической, философской точки зрения Тихо Браге прав. Движение и покой не находятся на одном онтологическом уровне. Движение – это сущее. Покой – это не что иное, как лишенность.

Следует признать, что это, ко всему прочему, вполне согласуется с опытом и здравым смыслом: как еще объяснить, что необходима сила или усилие для того, чтобы заставить тело двигаться, и что эта сила должна быть пропорциональна телу или его массе? Как, если бы материальное тело было индифферентно к движению и покою, можно было бы помыслить, что необходимо большее усилие для того, чтобы сообщить телу более быстрое движение, или для того, чтобы заставить двигаться тело большей массы?

И как можно отрицать, что движение в куда большей степени, чем покой, нуждается в объясняющей его причине? Действительно, никто, быть может кроме Декарта, никогда не задавался вопросом, почему в мире существует покой; все, напротив, всегда искали причину или источник движения. Никто – кроме Декарта – не додумался сформулировать понятие количества покоя; все всегда говорили лишь о количестве движения.

Кеплер никогда не менялся в этом отношении. Он вполне мог перейти от витализма или космического анимизма к «физической» концепции; он вполне мог геометризировать материю вплоть до того, чтобы лишить ее как таковую всякой склонности к движению, но он никогда не признавал онтологического равенства движения и покоя и индифферентности материи в отношении одного и другого. Инерция всегда оставалась для него силой, сопротивляющейся движению. Она так и не стала для него, как для Галилея или Декарта, простой устойчивостью некоторого состояния, поскольку движение никогда не было для него состоянием. Потому в изложении «Epitome Astronomiae Copernicanae» он честно следует основным линиям теории, развиваемой в «Astronomia Nova».

И вновь перед нами появляется знаменитый аргумент о телах, подброшенных в воздух481:

Если бы Земля вращалась вокруг своей оси, предметы, брошенные перпендикулярно вверх, не падали бы обратно на свое прежнее место, откуда их подбросили, потому что при неподвижном центре поверхность Земли, где находится подбрасывающий, тем временем отклонялось бы от прямой линии, проведенной от центра Земли к снаряду. Если бы тяжелые тела стремились к центру сами по себе, аргумент был бы неопровержимым. Однако ранее было сказано, что целью движения тяжелых тел не является центр в первую очередь и сам по себе (per se), а лишь по совпадению и во вторую очередь – т. е. что тяжелые тела движутся к центру только лишь потому, что центр находится в середине и в самой глубине тела, к которому тяжелые тела стремятся как таковому (per se) и в первую очередь и который их притягивает.

Однако так как тяжелые тела стремятся к телу Земли как таковому (per se), а последнее стремится к ним, то они скорее движутся к ближайшим частям Земли, нежели к частям, расположенным дальше. По этой причине, когда ближайшие части, расположенные перпендикулярно под [телами], находятся в движении, тела, падающие к этой подвижной поверхности, следуют за ней <…> по кругу, как если бы они притягивались местом, которое находится вертикально под ними, так же как и бесконечностью наклонных линий или нервов, одни из которых более сильные, другие – менее и которые постепенно сокращаются.

Но мы сказали, что материальные тела благодаря своей естественной инерции противостоят движению, которое им было передано извне; однако, если бы это было верно, отсюда бы следовало, что грузы понемногу высвобождаются от этой тяги [raptus] и перпендикулярной связи, так же как и от других связей. Действительно, они бы несколько освободились, если бы удалились от Земли на расстояние, сравнимое с ее радиусом или по крайней мере с расстоянием до видимого горизонта,