Весы змея - Ричард Кнаак

И увидел, что, тогда как остальная часть Камня Мира была составлена из пятистороннего узора, эта часть имела шесть граней.

То, что некогда было совершенным, стало с изъянами… Каким невозможным это ни казалось.

Он тут же ретировался.

— Работа Лилит…

— Нет, сын Диомеда… Твоя работа, — Ратма вперился в него взглядом. — Моя мать изменила резонанс при помощи заклинания, которое сказалось на выходе, но не на структуре. Я ожидал, что ты либо сделаешь то же самое, либо, вероятней, потерпишь неудачу. Попытка была отчаянной, но я считал, что попробовать стоит. Я подумал, не зря же тебя забросило так близко к Камню Мира…

— Я попал сюда случайно.

— Ты, видимо, ещё не понял, что случайно ничего не происходит, — ответил закутанный спутник. — Я не знал, чего ожидать, но уж точно не этого. Ульдиссиан уль-Диомед, ты изменил самую сущность Камня Мира, что по идее должно было быть невозможно, — Ратма нахмурился. — Укрепит это или разрушит наши надежды, боюсь, узнать сразу мы не можем, а можем только ждать… И молиться…

Глава четырнадцатая

Ахилий пошевелился. Нет, он не проснулся, потому что пробуждение подразумевает, что ему предшествует сон, а в его состоянии это было невозможно.

Однако некоторое время он находился без сознания. Отнимая лицо от грязной почвы джунглей, лучник гадал, что случилось с ним. Ахилий припоминал, как щупальца демонического слуги Триединого начали раздавливать его, но за этим следовала сплошная чернота.

Подумав о чудовище, он вскочил на ноги. Ахилий порадовался, что, вопреки всем страшным байкам, какие он слышал в детстве, он, по крайней мере, был очень подвижным мертвецом. Наверное, он должен был поблагодарить за это дракона, но в некоторой степени существование, близкое к жизни, но всё же не являющееся ей, оставляло скорбную холодность внутри. Быть почти живым и жить — не одно и то же.

А затем к нему вернулось воспоминание о том, что он вообще делал в этих джунглях. Ахилий развернулся, чтобы увидеть Хашир.

Но ближний к нему край города лежал в руинах.

Он смотрел, не моргая, — ещё одна черта поведения живых, в которой он больше не нуждался, — и пытался определить, как много времени прошло с момента разрушения. Ворота, стены вокруг них… Они словно были разбиты гигантскими кулаками. Внутри города две из трёх башен были разрушены, одну из них вообще не было видно отсюда. Единственная оставшаяся башня — принадлежащая Диалону, если Ахилий не ошибался, — опасно накренилась. Снизу подымался лёгкий дымок.

«Разрушение случилось день, может быть, два назад, — оценил Ахилий. — Надеюсь, не больше».

Однако даже это было слишком много. Она уже была не здесь. При первой же возможности она приказала бы последователям Ульдиссиана выступать… Но куда? Он больше не понимал её плана, да это сейчас было и неважно. Только одно было важно для охотника, на чём бы другом ни настаивали Траг’Оул с Ратмой.

Серентия — его Серентия — была одержима проклятой демонессой.

При мысли о том, что сделала Лилит, Ахилий ухватился за лук. Он представил вероломную возлюбленную Ульдиссиана перед собой. Стрела в сердце. Стрела, наделённая магией змееподобного дракона…

Но это означало быть убить так же и Серентию.

Несмотря на то, на чём, как он знал, настояли бы они, Ахилий чувствовал, что должен был иметься другой выход. Серентия не была мертва, демоническая магия была впущена в её тело так искусно, что Лилит могла расхаживать в нём. Нет, женщина, которую он любил, всё ещё была здесь, пусть и в глубоком сне. Как-то нужно было её разбудить, чтобы она смогла воевать с Лилит изнутри, пока другие сражаются с демонессой снаружи.

Как-то…

«Первым делом нужно её отследить, тупица!». Он не имел понятия, как далеко продвинулись вперёд последователи Ульдиссиана и направлялись ли они туда же, куда задумывали изначально. Ахилию ничего не оставалось, кроме как изо всех сил стараться делать своё дело. Следовать за целью.

Был день, что означало, что повсюду живые. Несмотря на огромные разрушения, которые понесла эта окраина Хашира, простым жителям всё равно должно было понадобиться пробавляться чем-то, будь то охота, фермерство или рыбалка. Ахилий был рад и тому, что никто не набрёл на его тело, а не то снова пришлось бы выкапываться из могилы или, того хуже, отчаянно пытаться погасить огонь погребального костра. Единственной встречи с местными было достаточно, чтобы Ахилий начал опасаться всякого повторения. Он был слишком заметно мёртв даже на ногах. В равной степени раздражающим был тот факт, что, спасибо его падению, на нём было больше грязи, чем когда-либо приставало к его телу. Быстрая попытка смахнуть часть её оказалась такой же тщетной, как удаление первоначального слоя. Видимо, земля вообще считала, что Ахилий принадлежит ей, и не уставала пытаться снова погрести его под собой.

Он не мог позволить ей добиться этого, пока он не сделает всё возможное для своей любимой.

Подобно тени охотник скользил по джунглям вокруг Хашира. Дважды он натыкался на каких-то жителей, но они по сравнению с ним туго соображали, и Ахилий вовремя избегал обнаружения. Наконец он умудрился достигнуть местности за разрушенными воротами, где он надеялся найти нить к тем, кого он разыскивал.

Это оказалось проще, чем он думал. Эдиремы снова возросли числом, да так сильно, что след, который они оставили, был подобен следу стада огромных животных со змеиными рылами, которых жители низинных земель используют для работ и поездок, почти как лошадей. И слепой бы понял, куда они пошли.

Удивило его то, что они не пошли, как должны были, по пути к главному храму. Вместо этого они загнули ещё дальше на юг, к местности, о которой он не знал ничего.

Что замышляла Лилит?

Ахилий поспешил вперёд. Что именно, было не главное. Он нагонит их независимо от того, куда они идут.

Осталось надеяться, что к тому времени у него созреет какой-нибудь план…

* * *

Они возвращаются…

Эти два слова обрадовали Мендельна больше, чем он мог себе представить. Он оторвал взгляд от задания, которое дракон выдал ему, — научиться лучше фокусировать свою волю при помощи необычайного кинжала. Получалось на удивление хорошо. Он был восхищён своей врождённой способностью управлять предметом, особенно с учётом, как недолго он находился у него в руках.

Но теперь всякий интерес к клинку испарился, Мендельн встал и посмотрел вокруг.

— Где? Где?

И вдруг Ульдиссиан и Ратма появились перед ним. Похоже было, его брат испытывает такое же облегчение, как и он. Сыны Диомеда обнимались, пока Ратма стоял и смотрел с каменным лицом, и ощущение крайнего удивления пришло от небесного змея. Множество образов из жизни то и дело показывалось и скрывалось из виду, пока существо волнообразно двигалось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});