Табу на вожделение. Мечта профессора (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Воспринимала сие действие как приветственный жест мужчине, которого почти не видела в последнее время. Мужчине, который не покидал ее мысли. Особенно после вчерашнего откровенного разговора с Макаровым.

«Интересно, а как проявляется стокгольмский синдром? — всерьез задумалась. — Может, я уже того… брежу? Почему так сильно хочу увидеть его? Я должна радоваться отсутствию этого тирана, как все нормальные студенты! Должна! Да только… не выходит что-то…»

— Ай! — вскрикнула от неожиданности, внезапно столкнувшись с человеком, стремительно вынырнувшим из-за угла. Этим человеком оказался Савелий Крапивин — староста одной из групп второго курса. Парень удержал ее от падения, своевременно схватив за плечи, и дружелюбно улыбнулся:

— Упс! Извини! Ударилась?

Юля робко улыбнулась в ответ:

— Нет. Все хорошо.

Савелий удовлетворенно кивнул, но отпускать не спешил.

Вместо этого крепче сжал ее плечи своими ладонями и заглянул в глаза.

— Привет! — его голос смягчился.

Чувствуя неловкость от вторжения постороннего человека в свое личное пространство, Попова мягко скинула с себя чужие руки и пробормотала:

— Привет, Сав.

— Как дела?

— Нормально…

— Так держать! Молодчина!

— Да. Я знаю.

Крапивин рассмеялся:

— Скажу больше — это все знают!

— Ну… мне пора…

Вежливо улыбнувшись, Юля попыталась обойти его.

Но Савелий преградил ей путь и, странно прищурившись, затараторил:

— Нет, погоди! Постой! Я… Можно задать тебе вопрос?

— Какой?

— Личный.

Попова настороженно уставилась на парня и все же кивнула.

— Тебя обидел кто-то? В прошлом?

— С чего ты взял? — удивленно.

— Просто… уже некоторое время наблюдаю за тобой и все никак понять не могу. Ты — заучка. В хорошем смысле этого слова. Активистка. И в целом очень боевая девчонка. Но… несмотря на все свои качества, ты — одиночка! Держишься особняком. Никого к себе не подпускаешь. Ни с кем толком не общаешься. Причем ни в стенах ВУЗа, ни за его пределами — я узнавал. Ты — прирожденный лидер, но сознательно выбираешь путь изгоя и игнорируешь тот факт, что очень многие хотели бы с тобой общаться. Так… почему?

Часто-часто заморгав от удивления, Юля озвучила вслух свои догадки:

— Многие? То есть… ты?

— В том числе, — незамедлительный ответ.

Она могла не отвечать. Могла развернуться и уйти — ее никто не удерживал.

Но почему-то ответила:

— Знаешь, у меня большие проблемы с доверием, Крапивин, — точно прожженная кокетка, перекинула свои волосы на одно плечо. — И поэтому мне хорошо… одной!

Вновь попытка уйти. И вновь он остановил ее.

— Неправда! — вкрадчивый шепот и пронзительный взгляд глаза в глаза. — Никому не бывает хорошо одному! Если тебе сложно освоиться, я помогу!

— Я вовсе не…

Юля запнулась, осознав вдруг:

«Зашибись! Да он же со мной заигрывает!»

Честно говоря, она не знала, как реагировать на свое открытие.

Поэтому просто молчала. А Савелий тем временем продолжал:

— На днях я устраиваю вечеринку у себя дома.

— И что?

— Хочу тебя… хм… пригласить! Придешь?

— Вряд ли! У меня слишком мало свободного вре…

— Да брось! — без предупреждения молодой человек намотал на палец прядь ее волос. — Приходи, пожалуйста! Я буду ждать, Юль. Буду ждать тебя! Ты… такая красивая! Ты станешь настоящим украшением моего праздника!

— Браво, Крапивин! — иронично протянул кто-то у нее за спиной. — Более виртуозной попытки развести девушку на секс эти стены еще не видели!

* * *

Юлю кинуло в жар. Неистово обжигая кожу, языки пламени заскользили по ее спине вдоль позвоночника прямо к затылку. Даже не оборачиваясь, она знала наверняка, кому принадлежит этот голос. Низкий. Скрипучий. Продирающий до мурашек своей строгостью. Надменностью. Холодом. Знала и… буквально впала в ступор, прислушиваясь к мгновенно одичавшему биению своего сердца. К страшному реву своего пульса.

«Ой, божечки! Это что же получается? Серп… в своем кабинете был, когда я ногтями по его двери скребла? Я фактически постучала! А он, услышав эти странные звуки, бесшумно вышел в коридор, чтобы проверить! Господи, неужели он вернулся? Неужели стоит так близко?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вскоре ее догадки подтвердил и Савелий.

— Ма…рат Евгеньевич! — промямлил он, заикаясь. — Здравствуйте! А мы тут…

— Не утруждайся! — бесцеремонно прервал его Каримов. — Куда торопился?

— Так на па…

— Ступай! — раздраженно. — Не смею задерживать!

— Угу! — заискивающе улыбнулся Крапивин. — Простите, что побеспокоили!

Секунда. Другая. Наконец Савелий скрылся из вида. Его шаги удалялись до тех пор, пока наконец не стихли совсем. Осознав, что они остались одни, Юля вздохнула пару раз для храбрости и развернулась лицом к своему профессору. Взглядом, которым Марат окатил ее, можно было убить.

Без преувеличений. Но Попова чувствовала такую сумасшедшую эйфорию в его присутствии, что просто проигнорировала сей грозный предостерегающий посыл. С трудом понимая, что творит, будто вконец зомбированная, она приблизилась к мужчине на расстояние вытянутой руки и принялась без тени смущения разглядывать его. Сейчас Каримов выглядел немного иначе. Выглядел уставшим. Он осунулся и будто похудел на пару килограмм. На щеках (прежде гладко выбритых) красовалась трех-четырехдневная щетина. А на лбу залегла глубокая морщинка. Но его взгляд… по-прежнему оставался ясным. Он был острее битого стекла. И тяжелее гранитной глыбы. Почти утопая в непроглядной тьме этих цепких глаз, Юля увлажнила пересохшие губы и тихо обронила:

— А вам идет легкая небритость!

— Учту на будущее! — сухо отозвался Серп.

— Марат Ев…

Он остановил ее жестом и властно приказал:

— В мой кабинет! Живо!

— Зачем?

— Есть разговор!

Уловив в его тоне бескомпромиссные нотки, Попова едва заметно кивнула и смиренно проскользнула внутрь помещения. Каримов вошел следом и плотно прикрыл за собой дверь. Затем, напрочь игнорируя ее существование, приблизился к кулеру, опустошил подряд два пластиковых стаканчика с водой, утоляя собственную жажду, и лишь после этого направился к своему рабочему столу. Удобно развалившись в своем кресле, Марат вновь посмотрел на нее. И именно в этот момент Юля поняла — ничего хорошего предстоящий разговор ей не сулит. Ведь Серп едва сдерживался от гнева. Внутри нее все заледенело от нехороших предчувствий. Сцепив пальцы в замок и нервно переминаясь с ноги на ногу, она уточнила, осторожно подбирая слова:

— Что-то случилось?

Однако, вопреки ожиданиям, он отлично владел своими эмоциями.

— Располагайся! — с небрежностью хозяина профессор предложил ей свободный стул. Испытывая невероятно сильное чувство дежавю, Юля с готовностью уселась на него. Собственные ноги ее уже не держали.

— Скажи-ка мне, Попова, — устало выдохнул Марат, — ты у нас с некоторых пор задалась целью во что бы то ни стало опередить Белову?

— Эм, — пискнула растерянно, — в каком смысле?

— По количеству прогулов в вашей группе!

Она недоуменно уставилась на профессора, забывая даже дышать.

— Что вы имеете в виду, Марат Евгеньевич? — попыталась прояснить ситуацию. — Вы что-то путаете! У меня нет прогулов. Я не пропускала занятия.

Каримов невозмутимо покивал головой, а после протянул ей лист бумаги.

— В таком случае как ты объяснишь мне это?

* * *

Не веря своим глазам, Юля с ужасом уставилась в табель посещаемости.

«Восемь прогулов. И не только по его предмету! Откуда, черт подери?!»

— Я…

Она замолчала, прекрасно понимая, что не владеет сейчас своим голосом.

Очевидно, ее состояние почувствовал и Марат. С грацией хищника он поднялся с кресла, наполнил водой новый пластиковый стаканчик и протянул ей. Взирая на мужчину со смесью обиды и презрения, Попова проигнорировала его жест. Собравшись с силами, она предположила: