Подвеска Кончиты - Анна Князева

– Да нет, это вы меня простите. В том-то и дело, что все взаимосвязано. Разобравшись с тем, как все случилось на самом деле, мы получим подсказку и сумеем найти вашу дочь. Когда прилетает Вешкин?

– Завтра утром.

– Что-нибудь прояснилось?

– Завтра будет известно, – Вячеслав Алексеевич прислушался. – Простите, мой телефон… – он вышел из комнаты.

Спустя минуту он вернулся бледный, с телефоном в руках.

– Что?

Вячеслав Алексеевич не отвечал.

– Что?! – закричал Ломашкевич.

– Они нашли ее… Людмила жива…

Людмила Николаевна торопливо собирала сумочку. По ее неточным движениям было видно, как давно она этого не делала.

– Славик, а мы успеем?

– Не волнуйся, Люся, успеем, – Вячеслав Алексеевич наблюдал, как собирается жена. Он слишком хорошо помнил, как это выглядело раньше.

Сердце рвалось к дочери, но он не мог отказать жене, когда она заявила, что тоже поедет. Известие о спасении Дайнеки вернуло их к жизни. Обоим не терпелось узнать, что же случилось на самом деле и почему Дайнека оказалась в Железногорске. Главным было лишь то, что она осталась жива!

Встречу назначили у контрольно-пропускного пункта в шестидесяти километрах севернее Красноярска, куда должны были привезти Дайнеку режимники секретного города.

Ломашкевич тоже поехал.

Одноэтажное здание КПП-1 на первый взгляд казалось ничем не примечательным, если бы не большие электрические ворота и тройное проволочное заграждение, называемое периметром. Девушек, которые проверяли пропуска и осматривали машины при въезде в город, именовали дубачками. Об этом приехавшие узнали, пообщавшись с местным жителем, который, сидя в машине, ждал своих родственников.

– Мама…

Этот голос пронзил Вячеслава Алексеевича, словно удар молнии. Людмила Николаевна первой сориентировалась и всем телом потянулась к дочери.

– Людочка! Жива… – она плакала и, простирая руки, пыталась встать с инвалидной коляски. Рядом с ней пристроилось какое-то немытое существо, похожее на бомжа. Оно, это грязное существо, было одето в драную куртку. Взглянув на ботинки, Вячеслав Алексеевич узнал те, что носила его дочь.

Он опустился на колени и обнял обеих – дочь и жену…

– Это очень серьезные обвинения… – Ломашкевич старался не смотреть Дайнеке в глаза.

– Вы думаете, я говорю неправду?

– Нет. Я вам верю. Однако в сложившихся обстоятельствах, когда Шепетов стал губернатором… – Ломашкевич совсем погрустнел. – Это черт знает что!..

Они сидели в комнате Дайнекиной матери. Сама Людмила Николаевна вместе с Зинаидой Дмитриевной готовила праздничный ужин. Вячеслав Алексеевич обеспокоенно зашевелился на стуле.

– Никто и не говорит, что необходимо действовать сию же минуту. Это ваши служебные заморочки: сбор доказательств, улик… Только имейте в виду, завтра мы с дочерью улетаем в Москву.

– А мама? – Дайнека чуть не заплакала.

– Мама летит с нами.

– Это правда?

– Она сама сказала.

Дайнека уткнулась в отцовское плечо, Вячеслав Алексеевич обнял ее и успокаивающе похлопал по спине.

В этот момент в комнату ворвалась Ирина. Увидев Дайнеку, выронила из рук сумку и, обливаясь слезами, кинулась ее обнимать.

– Я думала, что никогда больше тебя не увижу!

– Все обошлось, Ира. Все обошлось…

С трудом успокоившись, Ирина опустилась на стул.

– Скажи, ради бога, где ты была?

– Долгая история, надеюсь, у нас будет время поговорить.

Потягиваясь утром в постели, Дайнека с улыбкой думала, что за стеной находятся ее папа и мама. Не об этом ли она мечтала последние десять лет?

Конечно, она была далека от мысли, что родители останутся вместе. Но по крайней мере теперь мама будет жить с ней. Она согласилась ехать в Москву!

Упакованные чемоданы стояли наготове, оставалось дождаться Сергея Вешкина. Накануне вечером отец говорил с ним по телефону и сообщил, что дочь вне опасности, а Валентин, преступник, которого она видела в ночь убийства, погиб. Еще он сказал, что они возвращаются в Москву. Однако Вешкин попросил дождаться его приезда. Он собирался доставить в Красноярск важные документы.

– Проснулась, гулена? – в комнату вошла Зинаида Дмитриевна. – Рада, небось, что мать летит в Москву?

– Рада.

– А мне – лишенько…

Дайнека удивленно приподнялась на локте и посмотрела на старуху:

– Почему?

– Как я тут одна без нее буду?

– Едемте с нами!

– Да ну тебя, балаболка, – Зинаида Дмитриевна достала из комода кухонное полотенце и вышла.

– Людмила, ты уже проснулась? – это был голос отца.

– Да, папа.

– Тогда иди к нам.

Дайнека проворно оделась и побежала в комнату матери.

– Что-то случилось?

– Ничего. Нужно поговорить. Звонил Вешкин, он уже в Красноярске и скоро будет здесь. Потом сюда приедет Ломашкевич. Возможно, у него будут к тебе вопросы. Я очень просил его не вызывать тебя в кабинет, и он пошел мне навстречу.

Отец и мать сидели за столом, посредине которого красовался новенький электрический чайник, стояли красивые, в розах, чашки и ваза с конфетами и печеньем. Дайнека села рядом.

В комнату вошла Зинаида Дмитриевна, неся огромное блюдо с пирогами.

– Спасибо, Зинаида Дмитриевна. Может, действительно махнете с нами в Москву? – отец говорил серьезно.

– Нет, уж лучше вы ко мне приезжайте следующим годом.

– Приедем, непременно приедем, – пообещала Дайнека.

– Людмила, – тихо сказал Вячеслав Алексеевич, – хотел у тебя спросить…

– Спрашивай, папа.

– Валентин рассказывал тебе, как он убил охранников?

– Я только запомнила слова: «Убивать человека просто. У него такая тонкая шея…»

– Что он еще говорил? – лицо Вячеслава Алексеевича посуровело.

– Еще он говорил, что трудно только первый раз. Потом это работа.

– Ой, лишеньки мои, душегубец проклятый… – запричитала Зинаида Дмитриевна.

– Почему ты спрашиваешь? – Дайнеке хотелось понять отца.

– Пока тебя искали, сюда часто заходил Ломашкевич. Он высказал, на мой взгляд, очень интересную мысль. Следователь считает, что Маргариту Марцевич убил настоящий профессионал. И мы знаем, что для этого Валентин остался в вагоне. А вот по поводу охранников… Ломашкевич считает, что там действовал другой, менее профессиональный человек. Дилетант – так он его назвал.

Дайнека растерянно посмотрела на отца.

– Мне-то он говорил другое.

– По-видимому, раньше он ошибался.

Из прихожей раздался вежливый стук.

– Пришел ктой-то! – Зинаида Дмитриевна вскочила и заторопилась к двери. Спустя минуту вернулась в сопровождении Вешкина.

Тот с порога осведомился:

– Ломашкевич не приходил?

– Здравствуй, Сережа. Не приходил, – ответил отец.

– Простите, не поздоровался…

– С какими новостями приехал?

Вешкин многозначительно замолчал, потом, усевшись за стол, спросил Вячеслава Алексеевича:

– Помните, я сказал: чтобы спасти вашу дочь, нужно случиться чуду?

– Как видишь, оно случилось, – Вячеслав Алексеевич коснулся руки дочери.

– Но это не единственное чудо на сегодняшний день, – Вешкин многообещающе оглядел сидящих за столом. – Рассказываю…

Поставив перед ним чашку, Зинаида Дмитриевна придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни слова.

– Когда я прилетел в Москву, Добрынин устроил встречу с… в общем, не будем называть его имени. Этот человек позвонил Раку, и Вадим Николаевич назначил мне аудиенцию на своей даче. Когда я туда приехал, у ворот стояла машина «Скорой помощи» и полицейский «бобон». Разумеется, охрана меня не пустила.

– Кто такой Рак? – Дайнека непроизвольно поежилась. Ей представилось не копошащееся членистоногое, а огромная смертоносная опухоль.

– Человек, от которого зависела твоя жизнь, – сказал отец.

– Спустя час, когда я вернулся в город, – продолжил Сергей Вешкин, – мне сообщили, что Вадима Николаевича застрелили из снайперской винтовки. Стреляли с чердака соседнего дома, который был выставлен на продажу. Риелтор утверждает, что только на минутку оставил потенциального покупателя в одиночестве. На самом деле я так не думаю, – заметил по ходу Вешкин. – Но это еще не все.

– Что еще? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– В тот же день в своей машине был убит Семен Крестовский. У него на коленях обнаружили сумку с деньгами. Как выяснилось, именно ту сумку, которую украли из вагона.

Дайнека опрокинула свою чашку. На белой клеенке образовалась лужица, в которой закружились коричневые чаинки.

– Ничего-ничего, я – тряпочкой… – Зинаида Дмитриевна ловила каждое слово рассказчика.

– В тот день, когда похитили вашу дочь, невозможно было представить себе такого невероятного стечения обстоятельств. Если честно, я в чудеса не верю. По моему убеждению, здесь вмешалась другая, третья сила.

– Четвертая… – уточнил Вячеслав Алексеевич.

– Что вы сказали?

– Сила под номером четыре. Третья, по убеждению Ломашкевича, вмешалась еще в вагоне. Он считает, что охранников убил не тот, кто потом задушил женщину.