Кровавый плен 2 (СИ) - Фудживара Алиса

Присутствующие бегло просматривали тетрадь Марии, передавая ее по кругу. Записи обрывались завтрашним днем на утренней смерти Бернарда Галнера. Что должно происходить дальше – осталось тайной. Вероятно, неприятной.

– Если позволите, господа, я пойду. Хочу провести свои последние часы с семьей, а не в вашей замечательной компании, уж простите. Я свой долг выполнил.

Изар собрался было дать поручение охранному отряду Сагири отвезти тяжело больного Галнера домой, как тот, уже заранее зная об этом, поднялся и кивнул.

– Храни тебя господь, пацан, – проходя мимо лорда, водитель хлопнул его по плечу.

Фраза, которой он попрощался, принадлежала Хэнку Йеллеру. И была сказана им в день, когда Ноэль Коннел спас бородатого бандита от мафии.

Глава 22. Предрешенный ритуал

В поместье Вельфор они возвращались молча. Никто не решался нарушить гнетущее безмолвие. Слишком глубоко слова посланника Марии затянули спутников в переосмысление своих жизней. Им не оставалось ничего, кроме как поверить, потому что все, что рассказал Галнер, складно укладывалось в странности происходящего, а записи Марии оказались недостающим звеном цепочки и поставили точку в сомнениях.

Тетрадь изучили вдоль и поперек. Каждый теперь знал небольшой секрет другого, и оттого в замкнутом пространстве машины ощущалось сковывающее напряжение, поскольку записи не обсуждались, и какое мнение имели товарищи на компромат друг друга – можно было только догадываться.

Тяжелее всего пришлось Нилен, поскольку лорд теперь знал, каким образом сформировалось ее отношение к нему. Основанием безграничной верности подчиненной стала вовсе не миссия, что соблюдалась кланом столетиями. Юная Сагири не собиралась слепо следовать воле предков и бездумно служить древнему, которого совершенно не волновал свой народ. Даже преданных ему душой и сердцем Сагири он избегал настолько, что каждый раз им приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы найти его, а после выслушивать неизменные старческие упреки за это.

Прежде чем выйти на контакт, она довольно долго наблюдала за его поведением, решениями и отношением к окружающим. Размышляла, достоин ли он ее преданности и преданности ее людей, поскольку передающимся из века в век преданиям о своеобразном, но благородном бессмертном древнем верить не спешила. Но оказалось, все, что ей рассказывали – правда до последнего слова. Девушка и заметить не успела, как прониклась к нему. Зародившаяся любовь раскрыла понимание его натуры, того, что им движет, и основательно укрепила в наследнице долг клана, от которого она так старательно отгораживалась.

Изар никак не прокомментировал личное откровение подчиненной, так беспечно раскрытое Марией. А Нилен не посмела спросить, какие мысли он имеет на сей счет. Она вела себя тихо, как мышка, и даже не смотрела в его сторону, чувствуя себя бесконечно виноватой. Особенно после того, как прочла, что за тайну хранит он.

Проницательный оракул решила скомпрометировать лорда чуть ли ни самой болезненной темой. Привязанностью к другим людям. Но из всех тех, кто дорог бессмертному, Мария решила выбрать его неизменно преданных слуг, которые стараниями Нилен вполне могли бы перестать ими быть. Если бы глава клана вдруг решила, что довольно с них бегать за сварливым древним стаей послушных фанатиков.

Лишь то, что Сагири до сих пор не отказались от него, хотя имели на то все основания, не давало Изару окончательно сойти с ума все эти столетия. Он буквально держался на том, что нужен им. Хоть и старательно делал вид, что его не волнует их зацикленность на себе. Когда он впервые встретил Нилен в тот день в доках, она сказала, что если бы не Сагири – ему было бы ужасно одиноко в блужданиях по бесконечной жизни. Тогда девушка и понятия не имела, насколько близка к истине. Осознав теперь зыбкость, казалось бы, нерушимого стремления Сагири оказывать ему бесконечную поддержку, Изар впал в прострацию и всю дорогу задумчиво смотрел в окно с отсутствующим видом. Что будет, если однажды они действительно его оставят?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не лучше дела обстояли и у пассажиров сзади.

Когда Кара начала учиться в академии, Лэйрьен понимал, в какую сторону качнулись их отношения, но о том, что они не родственники друг другу – не сказал. Намеренно. Не собираясь облегчать ее эмоциональные страдания. Поскольку проникнуться чувствами к убийце своей женщины для него было равнозначно тому, что для Кары воспылать запретным влечением к дяде. Настолько же возмутительно и недопустимо. Он не желал терзаться в одиночестве, поэтому с весьма извращенным удовольствием утянул и ее за собой. Лэй прекрасно понимал, что его поведение недостойно, ведь девушка даже не догадывалась, что в чем-то виновата, но тогда не способен был смягчиться. Незнание о свершенном преступлении не освобождает от расплаты.

И теперь, когда истина раскрылась, вся его злость и ненависть просто потеряли смысл, а причиненная Каре жестокость стала выглядеть еще более бесчеловечно. Но без такого расклада притяжение между ними бы не возникло, поэтому Мария и затеяла подобный фарс. Однако это не успокаивало.

Кара же, до сегодняшнего дня практически уверенная в своей виновности, в обоснованности его неприязни и необходимости наказания, была готова смириться с любым проявлением жестокости к себе. Она жаждала ее, порой неожиданным образом даже находя приятной. Но получилось так, что во всех злоключениях в итоге оказалась виновата та, из-за кого ее и считали убийцей. Неоднозначный виток истории, реализованный Марией, даже учитывая его необходимость, был ужасен. Сколько разрушительных эмоций им пришлось пережить ради необходимого исхода, что поможет миру выжить.

Вероятно, раскрытыми щекотливыми фактами ткач судьбы планировала их всех сплотить, но пока что атмосфера совсем не располагала к сближению.

Уготованные для них роли, при всей их важности и неотвратимости, вызывали закономерное отторжение.

Изару трудно давалось осознание, что по прошествии стольких веков он неожиданно может стать настолько опасен для планеты. Отмахнуться от предсказаний означало бы подвергнуть мир недопустимому риску, тем более что Мария предоставила достаточные доказательства для того, чтобы они убедились в верности ее слов. И все же оказалось трудно безропотно верить, не имея на руках более конкретной информации о заявленном апокалипсисе, но иного выхода не предвиделось.

Лэйрьен тяжело переваривал беседу с Галнером и злился на свой праведный гнев, который оказался всего лишь фикцией, спланированной и подстроенной его же горячо любимой невестой, из-за чего невинная девушка попала под его слепое заблуждение.

Нилен не могла простить себя за проявленное недоверие, за то, что усомнилась в лорде. Изар с таким трудом поддался на ее настойчивые чувства, и она боялась, что устоявшаяся между ними связь может пошатнуться.

Кара не желала мириться с тем, что, возможно, придется собственноручно и осознанно лишить Изара жизни. Бессмертного лорда их древнего рода. Своего друга. Кожа покрывалась ледяными иглами, когда она об этом думала. Убийство Марии оказалось подстроенной случайностью. Но сейчас совсем иной расклад. Если другого выхода не будет – ей придется убить. Снова. И в этот раз с четким пониманием, что и зачем она делает. Хватит ли ей выдержки?

Кара настолько ушла в себя, что даже не заметила, как машина запарковалась у материнского поместья. Очнулась, только когда Лэй открыл дверь и подал ей руку. В мягкой уличной подсветке, плавно разгоняющей ночную тьму вокруг, глаза его казались тусклыми, но все равно отливали медовыми отблесками, а рассыпанные по плечам волосы очерчивались сзади золотистой дымкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Неловкость так и не отступила. Тех долгих часов, что они ехали в тишине, не хватило, чтобы все обдумать. Прикосновение к его руке вызвало обжигающую душу бурю. Отпускать не хотелось, но в то же время кратковременное эмоциональное охлаждение на фоне откровений Марии могло послужить возможностью отгородиться от него дистанцией. Кара надеялась, что это поможет ей принять свою судьбу и спокойно отдать долг лорду, как она и обещала. От мук неопределенности девушку спас пораженный материнский возглас.