Властелин колец - Джон Толкин

817

В «Приложениях» к ВК Толкин не дает хронологии ПЭ, однако в этом комментарии достаточно много говорилось о событиях ПЭ, чтобы привести ее, а также по порядку восстановить события, предшествовавшие летописному периоду.

Сильм. начинается с креационного мифа, основанного на мифе библейском и на христианском Предании, но расходящегося с ними в некоторых деталях. Сотворение мира описывается у Толкина так:

«Был Эру, Единый, Тот, Кого в Арде зовут Илуватаром. Явил Он Айнуров, Священных, рожденных от мыслей Его; и они были с Ним, когда ничего еще не было.

И Он, обратившись к Священным, поведал им замыслы Своей Музыки, и Айнуры пели Ему, и Эру угодна была эта песнь.

И вот было так, что Единый призвал к Себе Айнуров и возвестил им величественный Замысел песни, превосходивший все те откровения, что дотоле открыл Он Священным. Столь дивным предстал свет начала ее и столь неизмерною – слава ее завершения, что пение Айнуров смолкло – и, изумленные, молча склонились они перед Эру.

И тогда голосами всех Айнуров, подобными арфам и лютням, свирелям и трубам, альтам и органам, подобными неисчислимым хорам, стала вершиться Великая Песнь. Слаженным было звучание неслыханной музыки; ввысь устремлялась она и к глубинным пределам; и многозвучные волны ее переполнили залы чертогов Илуватара, а эхо ушло в Пустоту – и так перестала та быть пустотой. Воистину, более дивная песнь прозвучит перед троном Илуватара, как говорят, лишь в Конце Всех Времен, а творить ее станут все Айнуры вместе и все Дети Эру. И говорят, лишь тогда Музыка будет звучать как ей подобает, а замыслам будет дано тогда Бытие в миг, когда истинный смысл их откроется всем; и то будет время, когда все до конца поймут тайны мыслей друг друга, а Эру возрадуется – и одарит сотворивших Вторую Великую Песнь Своим Тайным Огнем.

Пока же Илуватар только внимал трудам Айнуров и, созерцая их, радовался, ибо долгое время та музыка, что созидали они перед Ним, вся была совершенна. Но продолжалась их песнь, и вот возомнил как–то Мелкор, будто он волен вплести в нее новые образы и порождения собственных мыслей. Они зазвучали иначе, чем требовал Замысел Эру, – ведь Мелкор решил возвеличить в силе и славе лишь один свой голос в великих хорах.

Те, кто вершил свою песнь подле Мелкора, были встревожены, не ведая, как поступить: их голоса прерывались в растерянности, музыка их замирала. Многие же предпочли подпевать новой песне, забыв свои прежние замыслы. В музыке Айнуров все больше становилось звуков кричащих и резких – и наконец, словно море, они поглотили чудесную песню, что создали Айнуры раньше.

Илуватар же созерцал все труды их и слушал, пока не взметнулся у трона Его темный яростный шторм и высокие волны не двинулись друг на друга войной, неукротимые в гневе.

И тогда встал Илуватар – и Айнуры видели, что Он улыбался. Он воздел левую руку – и тотчас над грохотом бури возвысился новый и полный величия Замысел, с прежним несхожий и схожий, – и в нем была новая сила и новая мощь и краса. Но с шумом взвился голос Мелкора, боровшийся с Замыслом Эру. Вновь поднялись темные волны, выше, чем прежде; многие Айнуры так испугались, что больше не пели, и Мелкор опять стал побеждать.

Тогда во второй раз поднялся Илуватар – и Айнуры видели, что теперь Его лик был суровым. Он воздел правую руку – и в сердце смятения зазвучал Третий Замысел Эру, неисчерпаемый, плавный и нежный, которого уже ничто не могло превозмочь.

Так у престола Единого сошлись в противоборстве и споре могучие песни. Одна была дивной, глубокой, неспешной, и красота неизбывная силы великой крылась в безмерной печали ее. Другая, тщеславная песнь, велась теперь ладно и громко, но голос ее был назойлив, как гром многих труб, без конца повторяющих вздорный, крикливый напев. Но замысел Мелкора напрасно тщился затмить собой первую песнь – ведь та принимала в себя все самые горделивые его звуки, вплетая их в свой неизменно прекрасный, торжественный голос.

И в ярости этой борьбы, что сотрясала все залы чертогов Илуватара и дрожью терзала безмолвие, недвижимое прежде, Илуватар встал в третий раз – и лицо Его было ужасно. Он воздел обе руки и вот – единым аккордом, глубоким, как Бездна, возвышенным, как Вечный Небесный Свод, пронзительным, как сияние взгляда Илуватара, – Музыка прекратилась.

Тогда Илуватар заговорил. Вот что сказал Он: «Могущественны все Айнуры, а самый могущественный среди них – Мелкор. Но ни он, ни другие не вольны забыть ни на миг: Я – Илуватар. Ныне Я открою вам все, что содеяла Песнь, и позволю взглянуть на нее. И ты, Мелкор, тоже постигнешь: нет замысла, что не имел бы своего истока во Мне, и Я говорю: тот, кто думает, будто творит свою, новую песнь, сам служит великой, неведомой вам до поры Моей цели – воистину, ваши труды удивительней, нежели сами вы в силах помыслить».

И дрогнули Айнуры и, устрашившись, молчали, хотя до конца слов Илуватара они еще не постигли. Мелкор же ощутил тайный стыд, и сердце его преисполнилось ярости.

И когда они вышли за грань Пустоты, Илуватар повелел им: «Узрите же вашу Музыку!» И вот – Он дал им власть видеть то, что прежде они только слышали, и Айнуры видели, как вращается в Пустоте юный Мир, сотворенный их песнью; они, удивляясь, смотрели, а Мир оживал, раскрывая историю новых эпох, и Мир этот был в Пустоте, но он не был рожден Пустотой.

Хоть и творили Валары Великую Музыку, не дано было им ни провидеть истории Поздних Времен, ни узнать о Конце.

…И некоторые Айнуры и по сей день остаются с Илуватаром за пределами Мира, тогда как другие, и среди них очень многие, исполненные великой красы, силы и мудрости, издревле покинули Эру и низошли в Мир. И было так, что, быть может, по слову Единого или же в знак верности и любви этих Айнуров к Арде, с тех пор все их могущество оказалось связанным с Миром и пребудет в нем навсегда – дотоле, пока срок бытия Арды не завершится. И Айнуры те стали жизнями Мира, а Мир стал их жизнью. Потому эльфы нарекли их Валарами – Силами, или Стихиями, Мира» <<Пер. Н.Прохоровой.>>.

В письме к Р.Бир от 14 октября 1958 г. (П, с.284–285) Толкин пишет: «На первом этапе (музыки Айнуров) эта история имеет только то значение, с которым сравнимо для нас значение какой–нибудь повести (story): она существует сначала в уме рассказчика и затем обретает новое бытие в уме читателей, но на ином уровне, нежели сам рассказчик или его слушатели. Когда Единый (Рассказчик) говорит: «Да будет!» (то есть «Эа!» – отсюда название Вселенной у эльфов), – Повесть превращается в Историю и переходит на тот уровень, где находятся сами слушатели; с этого момента слушатели могут, если пожелают, войти в нее, что и делают некоторые из Айнур(ов) (ангелов) – и становятся Валар(ами); это те самые Айнур(ы), что «влюбились» в показанное им видение, – и, без сомнения, те, что играли наиболее «творческую» (sub–creational)… роль в Музыке».