За что убивают Учителей - Наталья Сергеевна Корнева

солнце переродилось. По правде говоря, это было неизбежно. С тех самых пор как Элиар обратился ко тьме, я не сомневался, что рано или поздно это произойдет. И вот вода сделалась полынью. Солнце сделалось полынью. Нужно было найти какую-то управу на лютый произвол, что устроил на Материке ваш ученик, когда вас не стало. При помощи призрачного белого цвета я научился блокировать и отражать черный. Белый храм Ангу называют храмом Лунного Солнца, так как луна сияет не сама по себе, а лишь отраженным ночным светом.

– Белого и черного не существует, – презрительно скривился Элирий в ответ на это признание, – их воссоздают искусственно при помощи других цветов. Сие есть ересь! Искажение природы чистого цвета. Белый цвет по сути своей – грязная мешанина, нечистая смесь всех цветов. Разве не знаешь ты, что даже в белой магнолии скрываются красные прожилки?

«Белая магнолия белее облаков» – значение имени Первого ученика на Высшей речи ли-ан было очень поэтично. Но теперь Элирий даже пожалел, что невольно дал Яниэру столь красивое и пророческое имя.

– Ваш гнев вполне понятен. – Яниэр осторожно попытался закруглить эту острую и скользкую тему. – Учитель устал, и уже очень поздно…

– Хватит! – жестко оборвал ученика Элирий. – Довольно юлить. Расскажи мне, что произошло во время первого моего возрождения.

Как громом пораженный, Яниэр вновь поднял на него глаза. Слова Учителя в мгновение ока погрузили его в глубокое оцепенение. Лицо Яниэра вытянулось и побледнело так, будто он увидел перед собою собственную смерть.

Молчание затянулось, и Элирий вновь строго посмотрел на ученика, побуждая говорить.

– О чем вы, ваша светлость? – Слова едва не застряли у Яниэра в горле, но все же он нашел в себе силы протолкнуть их.

– Я лишился памяти, душа моя, а вовсе не способности мыслить. Не держи меня за идиота.

– Мессир… я… не совсем понимаю…

Элирий укоризненно покачал головой.

– Черный мор уже должен был сожрать вас за эти годы, как сожрал Лианор, обетованную землю, где текли молоко и мед. Верховные жрецы храма Тысячи Солнц были подобны богам, но даже они оказались бессильны. Нет способа остановить эту напасть. Но то, что вы до сих пор живы и в какой-то степени даже процветаете, означает, что вам удалось задобрить небожителей и отсрочить свое наказание. – Он взял короткую паузу, прежде чем произнести главное свое обвинение: – Вы принесли великую искупительную жертву, не так ли?

На сей раз Яниэр не решился отпираться или не отрицать услышанное, только молчал и с ужасом смотрел ему в лицо.

– В прошлый раз я наверняка рассуждал так же, как и теперь, и наверняка так же пришел к тебе. Куда еще было мне идти в мире, в котором исчезло все, что я знал? И то, что меня все-таки принесли в жертву, изобличает твое предательство. Ты отдал меня Элиару!

– Все так, – едва слышно выдавил Яниэр, – но остановить его было не в моих силах. Если бы я решился укрывать первую инкарнацию Учителя, Элиар разрушил бы Белые Луны и вы все равно погибли бы. Бенну сильнее всех, никто на Материке не способен противостоять этому великому городу. Я не мог, не мог вас спасти…

– Звучит очень рационально и очень правильно. Формально мне не в чем тебя обвинить. Наверное, каждый на твоем месте выбрал бы себя.

– Вы злы на меня, но все, что я сделал, было продиктовано необходимостью, а не личным желанием или враждой…

– Что ж, уверен, у тебя был веский повод вырвать мне сердце.

– Все не так… Мы думали, в следующий подходящий день после жертвоприношения Элиар сможет снова призвать вашу душу, и вы будете жить. Ведь к этому моменту он уже в совершенстве освоил ритуал призыва. Связать душу можно лишь кровью, и эта кровь была у него.

– Какой славный план, – язвительно похвалил Элирий. – Какие прекрасные, а самое главное удобные принципы! Тебе превосходно удается выдавать черное за белое, душа моя.

Яниэр вздохнул.

– Мы были уверены, что это лучший выход, меньшее зло, и ради победы над недугом можно пойти на него. Черный мор и вправду отступил. Однако прежде он унес многие жизни, в том числе и жизнь Янары, моей сестры. В те годы она жила в Бенну, в самом эпицентре болезни. Элиар взял ее в жены и увез с собою, а мне оставил Ангу. Небожители приняли великую искупительную жертву, и эпидемия остановилась. Но, по какой-то причине, которую мы не могли понять, ваша душа не откликалась на зов. Элиар пришел в отчаяние, сознание его на долгие годы помутилось горем и раскаянием. Он принес множество жертв, пытаясь вернуть вас. Но все было напрасно.

Яниэр смотрел на него чистыми, в точности как у сестры, небесно-голубыми глазами. Элирий вспомнил: действительно у Первого ученика была сестра-близнец. Кажется, что-то связывало его с нею.

Элирий поморщился и покачал головой, не прерывая эту долгую исповедь, – тягостную для ученика и совершенно бесполезную для него. Впрочем, кажется, Яниэр говорил о своем преступлении с облегчением, словно был рад, что наставник все узнал и не приходилось хранить эту мучительную тайну. Этим признанием Яниэр хотел бы примириться с собственной совестью.

– Это решение далось тяжело, – с трудом продолжил свой рассказ северянин. – Вы не хотели умирать и проклинали нас обоих на смертном одре. Я… не знаю, как у Элиара хватило силы духа закончить ритуал. В те дни он почти не говорил с вами, чтобы не ассоциировать вас с новым телом и не привязаться к нему. Наверное, это помогло. Я умолял его остановиться и отказаться от своего замысла, но… увы, он остался непреклонен и уверен в своей правоте. Это было… самое ужасное, что мы совершили. Произошедшее – роковая ошибка, на которую ваших учеников толкнуло отчаяние. Сотни лет мы оба живем с сожалением.

Невероятно. Когда-то эти двое были непримиримыми соперниками и смотрели друг на друга, как злобные псы… но, похоже, ученики сумели, позабыв о разногласиях, объединиться против своего наставника. Элирий гневно нахмурил брови.

– Убийцы, – полным презрения голосом проговорил он. – Мера греха в ваших сердцах давно переполнена.

Яниэр открыл было рот, но ничего не сказал, словно бы хотел оправдаться и не мог найти слов. Стены из сожалений крепки – не так-то просто выбраться из них.

– Я… и Второй ученик… мы оба глубоко сожалеем о случившемся.

«Никогда. Я вас никогда не прощу».

Глава 22. Журавль роняет перо. Часть 2

Эпоха Черного Солнца. Год 160

Безвременье и бесцветье

– Учитель, что же