Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Внезапно он врезался во что-то. Дерево? Нет, человек.

– Стой! – произнес кто-то звучным знакомым голосом. Другие окружили его. Их было четверо или пятеро.

Грубая рука в перчатке схватила Дарнли за плечо, а кто-то еще заломил ему руки за спину и прижал к широкой груди в доспехах. Человек попятился и оторвал Дарнли от земли, хотя он беспомощно дрыгал ногами.

– Тебе не стоило надеяться на спасение, – продолжал знакомый голос, словно объясняя очень простую вещь. – Пора платить по счетам.

– По каким счетам? – проблеял Дарнли.

– Ты остался в непростительном долгу, когда предал своих родственников. Тот, кто предает свой клан и родню, не имеет права на жизнь.

Арчибальд Дуглас! Слава богу, это не Босуэлл.

– О, кузен, – захныкал Дарнли. – Не совершай худшее преступление, убивая своего родственника! Кровь взывает к крови: не навлекай на себя возмездие!

Послышался тихий смех. Дуглас приблизил рот к лицу Дарнли:

– Ты и в самом деле простофиля, родич. Нет, вина падет не на нас, а на Босуэлла.

Его мощные руки потянулись к худой шее Дарнли.

– Нет, нет! Пожалуйста, смилуйтесь надо мной! Пощадите меня ради того, кто сжалился над целым миром!

Дуглас сдавил его горло, продолжая улыбаться. Он чувствовал, как вялая плоть подается под его пальцами. Дарнли извивался и отбрыкивался, но безымянный мужчина, стоявший сзади, крепко держал его.

Дарнли боролся так долго, что у Дугласа заболели пальцы.

– Упрямый паршивец, – деловито сказал он. – Кто бы мог подумать, что в нем осталось столько сил?

В следующий момент появился Тейлор, тащивший за собой стул. Мужчины повернулись к нему, оставив Дугласа и его спутника разбираться с Дарнли.

– Еще один, – проворчал Дуглас. – Убейте его.

Тейлор выронил стул и побежал прочь, но трое Дугласов догнали и быстро задушили его.

– Славная работенка, – промолвил Арчибальд Дуглас. – Положите их рядом.

Они оставили тела под старым грушевым деревом в саду и разбросали вокруг вещи, которые принес Тейлор, словно подношение свирепым богам своего клана.

* * *

Босуэлл довольно долго стоял на безопасном расстоянии, но ничего не происходило. Может быть, погас запал?

– Пойду, проверю порох, – прошептал он Парису.

– Нет! – слуга обхватил его за пояс. – Не приближайтесь к дому, это слишком опасно!

Босуэлл стряхнул его руки и быстро направился к дому. Внезапно мощный треск оглушил его, а мгновение спустя ударная волна швырнула его на землю. Он ощутил палящий жар в правом боку, выглянул из-под руки и увидел, что сила взрыва превзошла его ожидания. Дом фактически оторвался от фундамента, и даже камни отделились друг от друга: он видел яркий красный свет между прямыми темными линиями обтесанных блоков. Град обломков посыпался сверху. Босуэлл кое-как поднялся на ноги и побежал изо всех сил, не обращая внимания на куски, падавшие вокруг него. Сейчас один-единственный камень мог произвести такой же эффект, как прямое попадание пушечного ядра.

Наконец, оказавшись за пределами смертоносного града, он стал с мрачным удовольствием наблюдать за разрушением дома. Сила взрыва оказалась ошеломительной. Он мог бы убить сто человек, пятьсот…

И все это ради того, чтобы разделаться с одним. Но дело того стоило, если гарантированно обеспечивало его смерть. Зло трудно убить.

Еще один мощный взрыв сотряс дом, и столб огня поднялся в ночное небо.

Что, если бы Мария находилась там, как планировал Дарнли?

Еще немного оглушенный, Босуэлл направился к Холируду, держась темных переулков и огибая рухнувшие участки стены. Нужно было рассказать Марии о случившемся и рассеять ужасное видение, когда он представил ее гибнущей в бушующем пламени.

Люди выбегали на улицу, кричали и указывали пальцами. Закрыв лицо полой плаща, Босуэлл пробирался между ними. Было слишком темно, чтобы кто-то мог узнать его, но врожденная осторожность никогда не изменяла ему.

Босуэлл вошел в Холируд через заднюю дверь в своем крыле дворца. Он собирался направиться в покои Марии, но оказалось, что уже слишком поздно. Коридоры наполнились возбужденными слугами и стражниками. Он поспешно вернулся в свою комнату, разделся и нырнул в постель. Его одежда еще не успела остыть, прежде чем раздался стук в дверь. Один из дворцовых стражников едва ли не вбежал внутрь.

– В чем дело? – спросил Босуэлл, протирая глаза.

– Дом короля взорван, и я думаю, он погиб!

– Измена! – вскричал Босуэлл, вскочив с кровати так же быстро, как и лег, и схватил одежду.

Граф Хантли с всклокоченной светловолосой шевелюрой вошел в комнату в сопровождении Аргайла и Атолла.

– Нужно идти к королеве! – сказал Босуэлл, натягивая второй сапог.

Они торопливо вышли в коридор и направились в покои Марии. Приемный зал наводнили перепуганные слуги.

– Грохот как от двадцати пушек! – воскликнула Мэри Сетон, схватив Босуэлла за рукав. – О, сэр, что это было?

– Откуда я знаю, черт побери? – отрезал он и отодвинул ее в сторону. Неужели люди уже начинают подозревать его?

– Измена! – причитал один из французских пажей. – Они идут за нами!

– Тогда будь мужчиной! – рыкнул Босуэлл. – Стой и дерись!

Внутренняя дверь покоев королевы была открыта, и она стояла на пороге с распущенными волосами, одетая лишь в ночную рубашку. Она обратила к нему озадаченный и умоляющий взгляд.

– Мы слышали ужасный шум, вроде грома и пушечной пальбы, – сказала она. – Что произошло? Кто-то напал на нас?

Босуэлл набрал в грудь воздуха. Она обращалась к нему, а не к кому-то еще.

– Нет. Произошло страшное несчастье. Король умер, он погиб при взрыве дома.

– Умер? – казалось, она не понимает его.

– Умер, – повторил он, глядя ей прямо в глаза.

– Откуда мы знаем об этом? – спросил Хантли. – Нам известно о взрыве, но мы не знаем, каков ущерб и выжил ли кто. Почему вы так говорите? – требовательно обратился он к Босуэллу.

– Если он не находился далеко за пределами дома – что маловероятно в этот час и с учетом его состояния, – то у него не было шансов.

«Я позаботился об этом, – подумал он. – Когда мне приходится убивать, я довожу дело до конца. Но я не радуюсь этому, в отличие от вас».

Мария беспомощно оперлась на мадам Райе – от шока или от облегчения?

– Идите, – тихо проговорила она. – Идите и посмотрите, что случилось.

– Слушаюсь. – «С удовольствием», – подумал он.

Он жестом позвал остальных за собой и вышел из комнаты.

* * *

Мария смотрела, как Босуэлл и его спутники выходят со двора на Кэнонгейт. Слева вдали, где стоял Кирк-о-Филд, все еще поднимались клубы дыма. На улицах царила суматоха.

Дарнли умер. Как это произошло на самом деле? Взорвался ли порох случайно или его подожгли умышленно? Что сказал Дарнли, когда Босуэлл пришел арестовать его?

– Ваше Величество.

Она повернулась и увидела сэра Джона Стюарта из Тракуэра.

– Расскажите, что случилось, – слабым голосом попросила она и отвела его в сторону. – Вы находились там.

– Нет, Ваше Величество, меня там не было, – он выглядел смущенным и опечаленным. – Босуэлл оставил меня защищать вас на тот случай, если Дарнли пришлет убийц, поэтому я не видел, что произошло. Я знаю лишь… говорят, что это сделал Босуэлл со своими людьми. Его – или по крайней мере кого-то похожего на него и его друзей – видели сегодня ночью на Хай-стрит, когда они таскали мешки с порохом.

– Но он всю ночь был с нами!

– Знаю. Тот, кто хочет, чтобы люди думали иначе, хорошо подготовил актеров.

Марию бросило в дрожь. Значит, не только Дарнли предстояло стать жертвой сегодня ночью. Это относилось и к Босуэллу. Кто-то еще раскрыл заговор Дарнли и решил использовать порох, чтобы устранить и его, и Босуэлла.

Кто? Лорд Джеймс?

«Но тогда потом он захочет разделаться и со мной», – подумала она.

Собирается ли он это сделать? Где он сейчас? По его словам, он отправился в Сент-Эндрюс, но…

Она упала в обморок.

Когда Мария очнулась, то увидела, что наступил день, заполнивший комнату призрачно-серым светом. Она попыталась пошевелиться и ощутила тяжесть и боль в животе. Она лежала на каких-то липких тряпках.

Кто-то протирал ей лицо. Теплая ароматная вода оказывала успокаивающее действие.

– К вам неожиданно пришли месячные, – прошептала ей на ухо мадам Райе. – Было много крови, сгустков и других вещей. Но теперь все закончилось, и боль должна пройти. Мне позвать Бургойна?

– Нет, – он не должен знать. Может быть, мадам Райе догадалась? Но это так или иначе останется между ними.

Ребенка больше нет, но существовал ли он вообще? Возможно, симптомы беременности были вызваны чрезмерным напряжением.

Мария истерически рассмеялась. «Мне не нужно было ехать в Глазго», – бессвязно подумала она.

– Ш-шш, прекратите! – сказала мадам Райе. Она вздернула подбородок и указала на дверь. – Люди могут подумать, что вы смеетесь над его смертью. Тогда они начнут гадать, знаете ли вы об этом больше, чем следует.