Разбой - Петр Воробьев

– Что у вас там? – спросил Порай.

– Да вот, пленные говорят, разбойничье гнездо – на Боргунде, – воевода поднял очки на шлем и пронзительно повёл хитро прищуренными зелёными глазами с духоплавов на циклогир, а с него – на вступившего на мост Кромославова коня.

Меттхильд тоже почувствовала на себе чей-то взгляд. Внизу на пароме, один отрок что-то говорил другому, указывая на неё. Донеслось: «Наёмник колошенский»… «От него точно пощады не жди»…

Предводитель брусовского рушения перевёл своего скакуна на шаг.

– На подводных крыльях, до Боргунда к закату долетим! – сказал шкипер в мезофоне.

– Воевода, можно ещё из Волына «Бурю», а из Старграда «Гром» на подмогу позвать, – присоветовал Деян.

– А могут и не пойти, – сказал дотоле молчавший воин с нарочитой пищалью. – Скажут, мол, мы, бодричи, в дела боргундских танов не полезем.

– Нет, такое и бодрич не скажет, особенно если посреди Янтарного моря разбойники засели. Пойдут, только пока вече соберут, раскачаются, да решат, уж поздно будет, – рассудила законоговорительница.

– Что ж, закон нам выходит не в помощь? – неожиданно спросил Задар.

Все уставились на отрока, как будто в него внезапно вселились демоны. Ученик кузнеца продолжал ничтоже сумняшеся:

– Пока мы всё делаем по закону, вече собираем, рядим, договариваемся, разбойники в беззаконии против нас объединяются! Остров захватили, две ватаги на Гдин послали, едва ракетные огнемёты не заполучили!

Рога Шадаа Зунари качнулись в недоумении. За мистагогом Меттхильд ходила слава иконокласта: бывало, вместо науки, Курум Алностович начинал рядить о пользе безначалия и добровольного самоуправления, чем ввергал слушателей в оторопь: какой же полис без епарха, а цех без старшины? Но и в самых заумных Курумовых построениях не было ни слова о какой бы то ни было пользе от беззакония, тем паче о вреде от следования закону.

Безумным Задаровым речам положило конец приближение брусовского рушения, сопровождаемое дробным стуком подков по железной решётке моста, конским храпом, и лязгом доспехов.

– Врагам на погибель! – Кромослав поднял меч в приветствии.

– Поморью на славу, – отозвались воины пеплинского копья, включая Меттхильд.

– Теперь, кстати, из двух поветов достанет представителей для веча, – прикинул воевода.

– Созовём вече, моё слово – боргундцам помочь, – сказала мечница.

Кивнув, Вратислав вновь поднёс трубку к шлему:

– Порай, разбойники на острове заложников взяли, надо с осторожностью к делу подойти. Ты… Кьяртан?

Воевода почесал нос, уставясь на разбойного недоросля, в свою очередь, в ужасе созерцавшего брусовскую подмогу.

– Ты говорил, Олоф вас за конями посылал?

Кьяртан кивнул.

– И именно за липицкими?

– Да, даже кроки начертил, где конюшни! В первом месте, нас картечницей встретили…

– Кромославу вон в пояс кланяйся, что встретили, а не в последний путь проводили, глистопотам ты кошкоблудный! А зачем Олофу кони?

– Про то он не сказал!

– Ну что ж… – воевода критически оглядел паром, Кьяртана, брусовчан, и оставшиеся на южном конце моста сани с безоткатной пушкой. – Олоф, значит, этого парома с конями ждёт?

– Так, – недоуменно согласился разбойный воблоед.

– Старостиха, мечница, староста, прошу вече собрать, да мне перед вечем слово держать! – воевода отвесил по поклону на север Венцеславе с Меттхильд и на юг Кромославу. – Олоф, вор гамлеборгский, ослоложец боргундский, и трупосос викский, парома с липицкими конями ждёт? Сделаем же так, что он его дождётся!

Глава дюжина вторая. Над Янтарным Морем

Грифон Поморья над Гамлеборгом

Гнёвская дружина подняла знамя с чёрным грифоном над Печной башней Гамлеборгского замка, спустя десять часов после высадки на остров Боргунд, захваченный разбойниками. Башня была взята в пол-десятого утра копьями Брусова и Пеплина при поддержке боргундских танов. Все разбойники были перебиты, за исключением раненных в бою до беспамятства.

Взятие твердыни завершило сражение за остров, что лежит к западу от Танемарка, к северо-западу от бодричан, и к северу от Поморья. Остров занимает ключевое положение в Янтарном море. Удержи его разбойники, каждый морской и воздушный путь через море оказался бы под угрозой.

Вратислав сын Вышеполка, гнёвский воевода и предводитель поморян и танов, сказал, что это была самая жестокая битва в Янтарном море на памяти ныне живущих.

На девятый день до весеннего солнцележания, остров Боргунд был захвачен ватагами Олофа из Вика и Тангбранда Кривозубого. Налётчики воспользовались отсутствием большинства боргундских мужей, чьи промысловые корабли вмёрзли в лёд к северо-западу от мёрского берега. Олоф из Вика предательством проник в город Хаммархус, войдя в гавань под белым щитом. Его ватага, числом шесть дюжин, высадилась на берег и принялась убивать, грабить, и брать заложников.

Береговая стража Гамлеборга, числом семь, попалась врасплох и была вырезана, вместе с без одного тремя дюжинами горожан. Ватага Олофа из Вика пленила без малого три гросса старцев, жён, и детей. Олоф и Тангбранд Кривозубый, шкипер подморницы «Вайда», принудили отроков и старцев покрепче, числом три дюжины два, пойти в набег на Поморье в помощь Тангбранду, чтобы взять оружие и боевых коней. Матери, дочери, и сёстры их остались в заложниках, под страхом казней и пыток.

На восьмой день до солнцележания, налёт достиг устья Наревки. Ватага Тангбранда пошла грабить гдинский оружейный склад. Боргундские таны поднялись на двух духоплавах вверх по реке в поисках коней. У Сомова Озера, они были окружены поморянским рушением и сдались на милость брусовского и пеплинского веча.

Вече сжалилось над боргундскими танами, посланными на разбой под угрозой. Поморяне послали отряд на выручку Боргунда. Вратислав воевода придумал способ высадиться на остров без сопротивления, в надежде сберечь жизни заложников.

Коней брусовского рушения погрузили на корабль налётчиков, чтобы разбойники в Гамлеборге решили, что налёт удался. Тот же духоплав повёз и спрятанных поморянских воинов.

Под вечер восьмого же дня, ватажники Олофа из Вика продолжили свои бесчинства. Они разграбили пивоварню и изнасиловали двух заложников и дюжину и трёх заложниц. Ещё одна заложница убила себя об стену. Не стерпев, другие заложники восстали, пытаясь пересилить разбойников. Семь дюжин и четыре заложника было убито, остальным удалось бежать в город.

За полчаса до полуночи восьмого дня, духоплавы вернулись в Хаммархус. Коней высадили на берег бепрепятственно, но к тому времени разбойники в своём преследовании заложников успели поджечь город.

Боргундских танов повёл в бой Кьяртан сын Свейна. Поморянская дружина разделилась на два копья, ведомые Кромославом из Брусова и самим Вратиславом воеводой. Копьё Кромослава преследовало разбойников, на давая пощады, а копьё Вратислава тушило пожары.

К рассвету седьмого дня до солнцележания, разбойники удержались только в Гамлеборге. Поморяне взорвали ворота очередью из многоствольной пушки и взяли замок. Олоф из Вика был вызван на поединок Кьяртаном сыном Свейна, но не принял боя, пытался бежать, и был пойман.

В три часа пополудни, жители Хаммархуса, кто уцелел, собрали тинг. В присутствии Бельденака Слепого, законоговорителя, Олоф, Тангбранд, и их ватажники были объявлены вне закона. Хильдигунн вдова и Гудрун дочь Освифа, более других жестоко пострадавшие от бесчинств разбойников, повесили Олофа из Вика на стреле портового крана.

Из Кильды, Тьялдвагн, вестник Яросвета, сообщает, что в последнем бою было убито пять дюжин и два разбойника, без одного дюжина боргундцев, и три поморянина. Чертог Яросвета призревает три дюжины тяжелораненых, доставленных с острова вертолётом, включая пять бывших заложников.

«Голос Волына» также сообщает, что подморница Тангбранда Кривозубого «Вайда» со всей ватагой была потоплена долгим кнорром «Молния» на входе в устье Наревки.

Фотокитонист расстарался. На фотографии, сопровождавшей статью, были одновремнно видны поморянский стяг, венчающий Печную башню, дымы пожаров над островерхими крышами Хаммархуса, в левом нижнем углу – конный отряд, едущий по набережной, впереди – огромный поморянин в крылатых доспехах верхом на тяжеловозе в чёрной броне. Правый верхний угол украшали повисший в петле Олоф из Вика и закусывавшие Олофом чайки.

Злорадно ухмыльнувшись, Вамба листнул страницу дённика, только чтобы передёрнуться от фотографии колошенца, в упор стреляющего в дельфина. Клеохронист, сделавший снимок, улыбался с другой половины той же страницы – свидетельство о дельфиньем забое в Ваде, что на Изогнутом острове, стоило бедняге жизни.