В день пятый - Э. Хартли

Томасу потребовалось какое-то время, чтобы суть обвинения зарегистрировалась у него в сознании, и еще столько же, прежде чем он понял угрожающую ему опасность.

— Ты полагаешь, это я убил Сато? — воскликнул Найт.

— Должен признаться, я был удивлен, — сказал Паркс. — Никак не думал, что в тебе это есть. Не мог предположить, что старина Сато предоставит тебе такую возможность. Знаешь, этот человек обладал незаурядным мастерством.

— Это ошибка, — пробормотал Томас. — Я его не убивал.

— Итальянская полиция не сомневается в том, что это твоих рук дело, — заметил Паркс.

— Они ошибаются, — произнес Найт уже настойчивее. — Тот, кто убил Сато, сам погиб в Бари. Он выследил меня там. Мы с ним схватились на крыше замка, и он упал.

— Еще одна жертва, да? — с показным изумлением промолвил Паркс. — Да ты у нас прямо самый настоящий серийный убийца, так? Не будем забывать и старого монсеньора Пьетро. Он никак не хотел говорить тебе то, что ты от него требовал, да?

— Это какое-то безумие, — произнес Томас. — Я обнаружил Сато мертвым, застал отца Пьетро умирающим. Оба раза убийца оставался поблизости. Во второй раз он и меня пытался прикончить.

— Но ты вышел победителем там, где мастер восточных единоборств, обладатель черного пояса потерпел поражение, — усмехнулся Паркс. — Звучит очень убедительно: преподаватели английской литературы, славящиеся мастерством рукопашного боя. Затем ты прикончил того типа, который все это сделал, сбросив его со стены замка… где?

— В Бари, — сказал Томас.

У него во рту пересохло. Он попробовал расправить запястья, но изолента держала намертво, а малейшее движение сопровождалось предательской рябью, возникающей на поверхности воды. Томасу показалось, что она теперь теплее, чем прежде.

— В Бари, — повторил Паркс. — Точно. — Он встал, отошел от ванны, повернувшись к Томасу спиной, уверенный в том, что тот никуда не денется, и объявил: — Итак, вот чем мы с тобой сейчас займемся. Мы поговорим, точнее, делать это будешь ты.

— О чем?

— Для начала можешь рассказать вот об этом.

Паркс осторожно положил что-то на столик и выпрямился, следя за лицом Томаса. Это была серебряная реликвия в виде рыбы.

— Что я должен о ней рассказать? — спросил Найт.

— Где ты ее достал? Откуда она?

— Я ее нигде не доставал, — раздраженно заявил Томас. — Как тебе самому прекрасно известно. Эта рыбка была в комнате Эда в Чикаго. Я успел лишь мельком взглянуть на нее, а затем пришел ты и украл ее. В следующий раз я увидел рыбку в Италии. Эту штучку мне показал следователь в числе других вещей Сато. Как тебе удалось заполучить ее обратно?

— Это другая рыбка, — ответил Паркс. — Как ты уже должен был заметить, вода, в которой ты сидишь, становится теплее. Замечательная вещь эта о-фуро, ты не находишь? Прямо в ванну встроен нагреватель, в данном случае газовый. Если оставить его включенным надолго, вода закипит. Разумеется, до ручек управления тебе ни за что не дотянуться. Ну а теперь расскажи мне про серебряную рыбку Эда. Откуда она? Каково ее происхождение? Где и когда вещица была сделана?

— Откуда мне знать, черт побери?! — воскликнул Томас, который теперь уже слышал шипение газового нагревателя, ощущал, как вода вокруг быстро становится горячее. — Ты меня не слушаешь. Я абсолютно ничего не знаю об этой штуковине. Мне только известно, что Эда интересовали религиозные изображения рыб с непропорционально большими плавниками. Я слышал, что якобы существует серебряный крест с такой рыбой. Мне об этом сказал Сато, но я ему не поверил. Теперь заговорили о том, что похожий крест найден в могиле, опередившей свое время лет на восемьсот. Такое совпадение не кажется тебе странным? Конечно, но на этом мое провидение заканчивается. Понятно? Больше я ничего не знаю. А теперь как насчет того, чтобы снять эту проклятую изоленту с моих рук?

Томас решил разыграть праведное негодование, наблюдая за реакцией Паркса, однако охватившая его паника проступала слишком очевидно. Вода уже была горячей на ощупь и продолжала нагреваться.

— Эта рыбка была куплена в Испании, в Бильбао, — вдруг сказал Паркс, глядя на реликвию. — Она серебряная.

— Так почему же ты спрашиваешь, если и так знаешь? — воскликнул Томас, стараясь ерзать в ванне, чтобы перемешать слой горячей воды на дне, и начиная потеть.

— Я не говорил, откуда эта рыба. Я сказал, где она была куплена. Вещица очень старая, сделанная не в Испании. Полагаю, эта штучка была изготовлена в Мексике около трехсот лет назад, после чего попала в Испанию, как это происходило в те времена с серебром. Что ты об этом думаешь?

Паркс зондировал почву, стараясь ускорить ответ. Томаса охватывало отчаяние.

— Я ничего об этом не думаю! — крикнул он. — Для меня в ней нет никакого смысла. Рыба сделана в Мексике? Как интересно. Теперь я могу идти?

От воды уже начинал подниматься пар.

— Ты знаешь о том, что в тысяча девятьсот сорок девятом году в Смитсоновский институт[24] прислали странную рыбью чешую, обнаруженную во Флориде? Она похожа на ту, что покрывает латимерию.

У Томаса мелькнула мысль, что Паркс сошел с ума.

— Нет, — ответил он. — Я ничего об этом не знаю.

— А твой брат знал, — заметил Паркс, наклоняясь к нему и небрежно поигрывая пистолетом. — Где он погиб?

— На Филиппинах, — сказал Томас, и лишь потом до него дошло, что он наконец выдал то, что его мучителю не было известно.

Паркс широко раскрыл глаза, уронил нижнюю челюсть и с благоговейным восхищением шепотом повторил:

— На Филиппинах. А где именно на этих островах?

— Не знаю.

Нагнувшись, Паркс что есть силы толкнул его так, что ноги Найта подлетели вверх. Голова Томаса ушла под обжигающую воду, и сквозь боль проникло внезапное осознание того, что, если Паркс его сейчас не вытащит, он захлебнется.

Паркс снова усадил Найта на дне ванны, и Томас жадно глотнул холодный воздух. Кожа его стала ярко-розовой. Еще несколько минут — и он сварится живьем.

— Это все, что мне сказали, — выдавил Томас. — Оставляй меня здесь, сколько тебе заблагорассудится. Это все, что ты от меня получишь: Филиппины. Ради всего святого, вытащи меня…

Паркс, погруженный в раздумья, бормотал себе под нос название архипелага так, словно это было какое-то странное, загадочное заклинание. Казалось, он начисто забыл про Томаса, но когда вспомнил про его присутствие, Найту страстно захотелось и дальше оставаться незамеченным.

— Значит, ты правда больше ничего не знаешь, да? — спросил Паркс, в голосе которого прозвучало что-то похожее на удивление. — Столько рыскал по всей Италии и по-прежнему ничего не знаешь. Сато говорил, что от тебя может быть польза, но… — Он покачал головой, словно родитель, в который уже раз разочаровавшийся в своем ребенке, поднял пистолет и навел его на лицо Томаса.

Глава 71

Какое-то мгновение Томас смотрел прямо в черное дуло, ощущая только слабость и горечь поражения. Он закрыл глаза, у него в памяти всплыли первые строчки старинной молитвы: «Из глубины взываю к Тебе, Господи. Господи! услышь голос мой…» Затем раздался оглушительный грохот выстрела.

Только это был не выстрел. Громко захлопнулась дверь. Паркс ушел.

Томаса захлестнула волна непрошеного облегчения.

— Слава богу, — пробормотал он, обращаясь к пустой ванной, не в силах определить, то ли это продолжение молитвы, то ли просто образное выражение.

Однако тихое шипение газового нагревателя убило облегчение до того, как оно успело расцвести. Вода приближалась к точке кипения. Паркс бросил его на верную смерть.

Томас с новой силой набросился на путы, надеясь на то, что горячая вода их ослабила, растворила клейкий слой, произошло хоть что-нибудь. Однако изолента оказалась надежной. Сквозь пар уже почти ничего не было видно. Найт не знал, долго ли еще сможет продержаться в сознании. Он попытался встать, но путы держали прочно.

Перекатившись как смог, Томас сунул голову под кран. Если ему удастся зубами включить холодную воду, он выиграет какое-то время. Приподнявшись, Найт начал звать на помощь по-английски и по-японски. Пронзительные крики, отразившись от кафельных стен, заставили его вздрогнуть, но он продолжать вопить.

Тут дверь распахнулась настежь.

Какое-то мгновение Томас думал, что Паркс вернулся, чтобы его прикончить, но это оказалась Куми, за которой по пятам следовал Джим. Не медля ни секунды, она опустила руки в обжигающую воду и приподняла Найта, насколько хватило сил. Джим подхватил его под руки, и вдвоем они вытащили Томаса из ванны.

— Паркс.. — выдохнул тот.

Куми, молчаливая и сосредоточенная, как всегда в минуты кризиса, направила на него струю холодного душа, а Джим перочинным ножом перерезал изоленту. Томас растянулся на блаженно холодном кафеле, не в силах говорить.