Чудодеи Лук-у-Морья - Элена Доровских

как от брошенного в воду камня.

— Брось, не стесняйся! — расхохотался Лель, — Я обожал так делать в детстве!

Василиса поймала себя на мысли, что бессмысленно злиться, когда посторонние читают её мысли, раз сие бестактное занятие происходит с завидной долей регулярности.

— Ну извини, — улыбка Леля засияла с новой силой, — Не удержался. Тебе просто нужно научиться их контролировать.

— А может лучше Вам научиться контролировать неуёмное желание поковыряться в моей голове, — Лиса со злорадством заметила, как с лица самовлюбленного бога медленно сползает спесиво-ироничное выражение.

— Ладно, не сердись. Я постараюсь, больше так не делать. Смотри, — Лель взял валявшийся у ног камень и бросил в сторону дубовой рощи. Камень пролетел сквозь неё, не встречая на своем пути никаких препятствий. По деревьям пробежало волнение, как будто они отражались в водной глади, размывая и рассеивая доселе стройное изображение. Когда дымка полностью развеялась, Василиса увидела, что они стоят перед огромным чёрным дворцом, вершинами своих башен уходящим далеко за светящиеся облака. Дворец был значителен, лаконичен и грандиозен одновременно. Он возвышался изящной, при этом монолитной обсидиановой горой. Он был создан богом, для бога и сам был подобен богу — чарующий и ужасающий разом. Вряд ли хоть один смертный был способен в полной мере постичь его красоту и замысел.

— Ты не простая смертная, ты внучка бога. Пойдем, Озем уже ждёт нас, — с этими словами Лель бодро зашагал к огромным полукруглым воротам из чёрной дракуляндской сосны, возвышающимся над чёрной мраморной лестницей с изящными кованными перилами. Василиса поспешила следом.

Не успели они подойти к лестнице, как двери со скрипом отворились и на пороге появилась женщина в белом одеянии, которую Василиса уже видела в своем сне. Это была Сумерла. Она выглядела невероятным, белоснежным, контрастным мазком волшебной кисти на фоне серого пейзажа и черного замка. Сумерла радушно протягивала руки навстречу гостям.

— Любимый мой сын! Дорогая моя внучка! Как я рада вас видеть! Лель, почему ты не приходишь к нам почаще, мы скучаем, — Сумерла с нежностью обняла Леля.

— Мама, ты же знаешь, отец не умеет признавать свои ошибки, — улыбнулся Лель, — Он опять будет упорно делать вид, что сердит на меня.

— Не беспокойся, дорогой, в этот раз, он будет исключительно доволен, ведь ты привел в гости нашу внучку. Озем уже несколько дней вне себя от радости. Не обращай внимания, милая, — Сумерла заключила в объятия Василису, — на его вечно ворчливый тон — наш мир, с тех пор как Лель покинул его, совсем не располагает к продолжительному веселью. И я очень рада видеть тебя вновь. Пойдемте, он ждёт нас.

Сумерла развернулась и пошла по длинному полутемному коридору, освещаемому светом чадящих факелов. Лель с Василисой молча направились следом. Через несколько минут они вышли к огромному чёрному залу с такими же огромными окнами, через которые пробивался слабый сероватый свет. Свод зала был выложен чем-то, отдаленно напоминающим фосфор, дающий неяркое, люминесцентное свечение. Одним словом, в зале было не темно. Посередине возвышался гигантский, величественный трон, на котором восседал не менее величественный бог.

Озем был изумительно, просто ошеломляюще красив. В высокой, статной фигуре с царственной осанкой одним взглядом угадывалась недюжинная физическая сила и мощь. Длинные, белоснежные волосы, перехваченные золотым обручем, живым, шелковистым водопадом ниспадали на его плечи. Чёрные глаза излучали искреннее любопытство и неподдельный интерес. По божественному обыкновению с головы до ног он был одет во всё белое. Увидев вошедших, Озем лучезарно улыбнулся.

— Лель! Василиса! Не поверите, как я рад вас видеть! — как бы в доказательство своих слов, бог встал с трона и удивительно легкой походкой, которая никак не вязалась с его мощным телосложением, раскрыв объятия, уверенно зашагал гостям навстречу. Василиса заметила, как на секунду опешил Лель, но мгновенно взяв себя в руки, склонил голову в приветственном полупоклоне.

— Отец, мы тоже очень счастливы лицезреть твое неземное сияние! — голос Леля одновременно источал и лесть, и яд, и детскую обиду, и безграничное обожание.

Сумерла, молча стоявшая в сторонке, сделала было шаг по направлению к сыну, но в последний миг остановилась. С домашними Озем не был грозным богом, но, как любой патриарх, семейного непослушания не любил. Не стоило его раздражать без веской причины, тем более, что «мальчики» вели этот спор уже не меньше тысячи лет. Не нужно лишать их привычного «развлечения».

— Лель, сделай одолжение своему престарелому родителю — не паясничай! Если бы ты нуждался в моем обществе, то почаще бывал бы у нас, — хотя Озем говорил с Лелем, но всё его внимание было поглощено Василисой, словно она какая-то диковинная вещица из далекой заморской страны, своей необычностью вызывающая всеобщую, пытливую заинтересованность местного населения.

— После того, как меня выгнали, я не хожу по гостям без приглашения! — чувствовалось, что давний конфликт ещё не перегорел, а его участники, как два барана на мосту, и не думают уступать друг другу. Но в этот раз всё вдруг пошло не по заведенному сценарию — Озем, слегка отмахнувшись от младшего сына, улыбнулся и примирительно сказал: «Прошу тебя, Лель, не сердись. Давай уже забудем былые обиды. Приходи в любое время, здесь тебе всегда рады. Я хочу наконец познакомиться с внучкой.»

Окончательно повернувшись к Василисе, древний бог принялся с какой-то непосредственной дотошностью её рассматривать. Девушке стало немного неуютно. Она не очень любила, когда на нее так откровенно пялятся.

— Извини, Василиса! В мире людей так, наверное, не принято, — усилием воли Лиса подавила в себе желание закричать, что в человеческом мире также считается дурным тоном копаться в чужих мыслях, — О! Не знал. Людские мысли порой так прямолинейны и примитивны, что обычно их никто не читает. Но ты необычная девушка, твои мысли мне очень интересны. Но раз у вас так не принято, я не буду больше этого делать.

— Спасибо, — с некоторым замешательством от происходящего сказала Василиса.

— Озем, прошу тебя, — вступилась за Василису Сумерла, — ты пугаешь девочку, она лишь несколько часов назад узнала, кто её родственники, и ещё не отошла от шока. Она пришла только познакомиться с нами, а ты хочешь замучить ее расспросами. Ты ждал тысячу лет, неужели так сложно дать бедному ребенку хоть немного отдышаться с дороги.

— Ты права, Сумерла, мы должны дать ей отдохнуть. Я надеюсь, Василиса, что ты задержишься у нас? — в голосе Озема проскользнули стальные нотки человека, не привыкшего слышать слово «нет». К его глубочайшему удивлению, Василиса оказалась в большей мере его внучкой, чем можно было ожидать. Услышав, что её планируют поселить в этом мрачном царстве на