Париж с нами - Андрэ Стиль

— Не знаешь, так и молчи. Ты бы лучше…

Пьер вовремя осекся — больше он ничего не имел права сказать.

— …Так вот, после этого они хотели нас заставить снова работать, — продолжал он, — но не тут-то было! Номер не прошел! Шепнул я слово одному, другому, и все наотрез отказались вести разгрузку. Мы заявили: а как же с охраной труда? Прежде всего, очистите свой пароход от всякой дряни. Ведь с горючим имеем дело. Придрались к случаю и потребовали надбавки. Все чувствовали себя оскорбленными, увидели, что работа опасная. Словом, никто не стал разгружать. Тогда нас снова выстроили вдоль стенки, приказали расставить бочки по местам для равновесия и пообещали выдать надбавку. Тут я первым заявил: «Согласен!» Правильно я поступил?

* * *

Стало почти совсем темно. Стоит ли прорываться теперь на мол, после всего, что стало известно от Святого Пьера?

Пока он рассказывал, люди, готовясь к бою, прочно закрепились на этом изрезанном рельсами и кабелем клочке земли, усеянном старыми шпалами, балками, ржавыми болтами, шкивами и прочим железным ломом. Плотная стена демонстрантов полностью отрезала мол от суши.

В этот момент появилась Полетта. Как всегда, она незаметно подошла к Анри и тихонько дернула его за рукав, давая ему возможность не отвечать, если он серьезно занят.

Анри сразу, еще не видя Полетты, почувствовал ее присутствие. Он мгновенно обернулся, забыв обо всем:

— Полетта!

Она молча бросается ему в объятия. Можно подумать, что он не видел ее целую вечность, больше чем вечность… Да и вообще видел ли он ее когда-нибудь такой? Перед ним совсем иная Полетта. Вернее, он никогда не смотрел на нее такими глазами. И все же в ней произошла какая-то перемена. В чем же дело? Полетта перестала быть только его тенью. Она существует самостоятельно. Она к нему вернулась откуда-то издалека! Конечно, и раньше Полетта делала многое без его руководства. И все ее поступки вызывали в нем восхищение, он готов был за нее полезть в огонь и воду. Значит, так было раньше? Да, вероятно, но до сих пор он это так ясно не ощущал. Кроме того… Оба сами поражены тем, как они встретились, как радостно обнялись. Ведь разлучены-то они были не больше двух часов. Отчего так забилось сердце? Но время не терпит, и Анри, нагнувшись к Полетте, скороговоркой, словно он должен сейчас куда-то бежать, шепчет:

— Ну, пока! А ты помнишь, как я тебя первый раз поцеловал?

Она не успела ничего ответить и только пожала ему руку. Анри знает, что она не забыла! Но почему же ему надо было напомнить об этом именно сегодня, именно здесь… А ведь это было давным-давно. Первый поцелуй… Робкий, осторожный… Так же бережно надо дотронуться одной хрустальной вазой до другой, чтобы они не разбились, и тогда долго будет висеть в воздухе их чистый звон… Им тогда не было и пятнадцати лет.

* * *

Анри так быстро расстался с Полеттой потому, что обстановка резко изменилась. Грузовики с охранниками возвращаются от префектуры. Они с минуты на минуту могут атаковать демонстрацию с тыла. Значит, нечего и думать прорываться на мол. И хотя известно, что пароход должен отплыть со своим грузом, все же нелегко смириться с необходимостью покинуть порт, так и не дойдя до причала.

К тому же не все демонстранты слышали рассказ Пьера. Сообщить им? А вдруг это очередной маневр противника и пароход не уйдет?

Опять все те же соображения: как же отступить, дать себя выгнать, не достигнув цели, когда она так близка?

Ведь до парохода рукой подать, его огни совсем рядом… Вот оно, это чудовище! Вашингтон, американцы, янки, война в Корее — все это сосредоточено в одном пароходе. И он так близко, так близко…

Те, кто так думает, забывают ежесекундно о достигнутых успехах. Они заботятся только о следующем ударе. А нанеся его, тут же устремляются вперед. И в конце концов перестают владеть собой, сами не отдают себе отчета в том, что делают. Ничто не способно сейчас остановить Юсуфа, Жожо, Люсьена и еще нескольких товарищей. Они увидели появившиеся грузовики с охранниками и поняли, что путь вперед закрыт и позиции удержать не удастся. Но они не уйдут, не нанеся последнего удара.

Вот они-то и ринулись сейчас на цепь охранников, преграждавшую доступ к молу. Остальные демонстранты бросились им на подмогу. Охранники были смяты, цепь прорвана…

И все же, несмотря на это, пробиваться на мол было безумием. Нельзя забывать о том, какие силы угрожают демонстрантам с тыла, и надо во что бы то ни стало остановить демонстрантов, иначе их ждет страшный разгром.

Дэдэ и Анри кидаются вперед, опережают толпу и знаками показывают, что дальше идти нельзя.

* * *

Их послушались. Демонстранты остановились.

Между пятью шеренгами охранников и толпой рабочих находились штрейкбрехер и несколько его подручных. Они начали было удирать, но когда Дэдэ и Анри остановили толпу, несколько успокоились и замедлили шаг. Сейчас они стояли с вызывающим видом и даже осмелились сделать несколько шагов в сторону демонстрантов. В это время прибывшие из города охранники атакуют демонстрацию с тыла, в нескольких местах одновременно. Завязывается жаркая схватка. И все-таки всех не образумишь: Жожо, Юсуф, Люсьен и Сегаль во что бы то ни стало хотят избить штрейкбрехеров. Они направляются в сторону этих мерзавцев. Двое, струсив, немедленно убегают к охранникам, один отходит на несколько шагов, а главарь не двигается с места.

— Люсьен! — кричит Анри. — Жожо! Бросьте…

Люсьен останавливается.

— Отстань! — огрызается Сегаль.

— Не связывайтесь. Мы с ними еще расправимся, — уговаривает его Анри.

Люсьен и Сегаль с неохотой, но все же подчиняются. Но Юсуф и Жожо продолжают наступать.

Впереди Жожо. Его отделяет от штрейкбрехера всего пять-шесть метров, но в это время мерзавец сует руку в карман и вынимает… Никто не решается поверить своим глазам, до такого еще эти подлецы не доходили! Но сомнения быть не может: в руках у штрейкбрехера револьвер!

— Стой! — кричит он Жожо.

Жожо и Юсуф лишь немного отодвинулись друг от друга. Они инстинктивно ищут глазами на земле какое-нибудь оружие. Жожо заметил металлическую штангу, правда, короткую, но массивную. Он стремительно нагнулся, поднял ее и пошел вперед, не ускоряя шага и глядя прямо в глаза противнику. Юсуф ничего не нашел, но продолжал идти за Жожо…

В этот момент охранники с новой силой атакуют толпу и среди разбегающихся людей трудно разглядеть, что происходит.

Штрейкбрехер отступает перед Жожо, продолжая держать револьвер, но выстрелить все же не решается. Потом он поворачивается и убегает к охранникам. Юсуф бежит за ним, надеясь настичь его прежде, чем тот успеет скрыться. Юсуф нагоняет штрейкбрехера, вцепляется в него, но охранники совсем рядом, они немедленно хватают и уволакивают Юсуфа.

Жожо тоже побежал за штрейкбрехером, но его, видно, подкарауливали: один из штрейкбрехеров преграждает ему путь. Происходит что-то странное: Жожо наскакивает на него, потом нерешительно пытается уклониться в сторону, словно только теперь надумал это сделать, обмякает и, скрючившись, падает на землю. Штрейкбрехер поджидал его, засунув руку в карман. Как потом выяснилось, у него был нож.

* * *

Анри и Дэдэ, стараясь не потерять друг друга из виду, руководят трудным отступлением демонстрантов. Благодаря темноте пострадавших немного. Охранники все чаще и чаще наносят удары впустую. Докеры знают порт как свои пять пальцев, они показывают дорогу остальным. Могло кончиться гораздо хуже. Если бы демонстранты успели выйти на мол в тот момент, когда вернулись фургоны с охранниками, их бы разбили наголову и десятки людей были бы сброшены в море. А вода хоть и не замерзла, но совсем ледяная…

Полетта вместе с Алиной, которая, с тех пор как они вышли из тюрьмы, неотступно следовала за ней, все время держалась поблизости от Анри. Им много раз приходилось убегать от охранников, но Полетта вновь находила Анри и следила за ним глазами. Сейчас он собрался уходить, и Полетта берет его за руку.

— Как, ты здесь? — удивляется он. — Послушай меня, иди домой. Мы сейчас соберемся в федерации, но это ненадолго. Ты жди меня… Знаешь, мне кажется, все получилось не так уж плохо? Как ты думаешь? Мы все же победили! Вот увидишь… До скорого…

Анри не целует Полетту, он только нежно сжимает ей локоть. Это равноценно поцелую.

— Ну, как тебе кажется, мы должны подчиниться? — весело спрашивает Полетта у Алины, взяв ее под руку.

— Давай подчинимся.

— Ладно!

* * *

Алина и Полетта, взявшись под руку, как сестры, бодро зашагали домой. Алина горда тем, что ей довелось пережить, Полетта чувствует себя сегодня совсем юной.

Алине всего четырнадцать лет, подумать только!.. В общем и Полетте было столько же совсем еще недавно, словно вчера. До чего же летит время. Это чувствуется во всем. Хотя Полетта до сих пор помнит первый поцелуй Анри. Она еще и сейчас ощущает его на губах. В книгах часто с каким-то сожалением пишут о том, что жизнь течет быстро. А вот Полетту это радует. Значит, завтрашний день наступит скорее, чем думаешь, а в нашу эпоху завтра — это жизнь, настоящая жизнь.