Наркомэр - Николай Аникин

На постах произошла смена охранников. Старая смена ушла домой. Новая еще только заступила и лениво поглядывала из кибиток. Жара. Даже думать и то неохота, а дебил с одним из охранников перебирают телегу. Делать им нечего. Особенно тому, который из охраны. Видно по всему, тоже дебил. Нашел по себе родственную душу. О чем можно с дураком разговаривать?!

У казака в мешке оказался припас. К обеду они сели в тени деревьев на затравеневшем пустыре и принялись обедать. Охранникам видно. Сало наверняка у казака. Может, колбаса. Едят хлеб и колбасой закусывают. Вскипятили чай. Видно, как кружки ходят то вверх, то вниз. Все у человека имеется: и конь исправный, и припас у него есть. Ума вот только маловато. Не зря на проходную еще раз позвонил Сам и приказал человека в казачьей форме беспрепятственно пропускать. Досмотр делать визуальный и лишнего на мозги не капать, потому что того заклинить может. Коротко и ясно. Всегда бы так инструктировали.

Помощник с казаком отобедали и легли под телегу, спасаясь от полуденного солнца. Хорошо им в тени. С них и спрос такой — один дебил сменился утром, второй и вовсе дурак. Лежат себе, а тут сиди в духоте, как рыба тюлень. Мозга за мозгу заходит.

Часа через полтора под телегой возникло шевеление. Отдыхающие проснулись. Казак запряг свой «Перпетуум», они сели вдвоем и тихим шагом поехали — через весь двор, на другой конец территории, туда, где располагался дальний пост наблюдения. В телеге коса лежит, грабли старые. Повернули за угол и скрылись. Надо будет вечером прошвырнуться кому-нибудь. Посмотреть, как у них там дела. Неужели там можно косить? Там же бурьян один вроде…

В восьмом часу один из охранников отправляется в обход: на территории вдоль бетонного ограждения лежат ровные ряды скошенной травы. Действительно, трава как трава. Сырая только. Третью часть почти что скосили. Одной косой валят, на пересменку.

У дебила из охраны усталая улыбка на лице. Не косил, говорит, давно. Соскучился даже. Второй молчит, белками сверкает.

— Бох помощь! — орет издали охранник.

— Ага. Бох, — ворчит дурак. — Сам ты не будь плох, — а про себя думает: «Черти принесли. На самом интересном застал было… Болт последний отвернуть осталось…» — и застегивает штаны, выходя из-за вентиляционной трубы.

Вокруг раскинулись заросли клена. Тем не менее требуется осмотрительность. Вот, пришел же. И никто его не заметил бы, не заори он.

Охранник почесал в голове и пошел дальше проверять. Все ли плиты в бетонном заборе. Может, одну стащил кто…

Как только он скрылся из вида, казак возвратился к кустам… Нужно было сделать таким образом, чтобы в темное время суток, не вызывая подозрений, воспользоваться этим устройством и проникнуть в помещение. Михалыч знал, что делал. Не напрасно он решил сыграть в «казаки». Он настолько вжился в роль, что даже чувствовал себя дураком. Не все дома. Глаза пустые.

Пустые-то они пустые, но не совсем. Дурак отвинтил все гайки с болтов и затем наживил их на одну-две нитки резьбы, чтобы не бросалось в глаза, а ночью не занимало много времени. Он все равно опустится туда, куда ему надо. В подземелье, над которым лежит скошенная трава. Где-то внизу приглушенно гудит крыльчатка вентилятора. Придется брать с собой инструмент, включая электромонтажный — кусачки с изолированными ручками и отвертку. И еще фонарик. Бутылочкин уйдет домой. Он не может рисковать. И без того глаза намозолил…

С наступлением сумерек Михалыч решил, что пора и отдыхать. Он буквально валился с ног. Действительно, говорят: дурака работа любит. Теперь он в этом убедился на собственном опыте. Если дурака похвалить, он и лоб расшибет.

Прошедший мимо охранник посмотрел на Михалыча и отвернулся. Ходит все тот же. Возможно, не доверяет. Возможно, он будет ходить здесь всю ночь, через каждый час. Всякие попадаются охранники. Некоторые бывают особенно въедливы. Не спится им на работе. Либо они настолько трусливы, что не могут себе позволить подобную роскошь.

Михалыч принялся вить гнездо. Кинул под телегу травы, положил поверх кусок брезента, затем одеяло. Под одеяло сунул травы. Получилось подобие спящего человека. Лошадь распряг и поставил рядом с телегой, бросив рядом огромную охапку свежей травы. Резиденту даже ходить не надо. Жуй себе. С другой стороны от телеги — дебри. Не подойти будет. Разве что со стороны конских копыт. Но не каждый на это решится.

Охранник в очередной раз прошел мимо через час с лишним. Как видно, он начинал уставать. Михалыч выполз из укрытия и, не поднимаясь, приблизился к вытяжной трубе: двигатель внутри молчал. Работа на подпольном предприятии закончилась.

Несколько движений, и гайки сняты. Михалыч потянул на себя раму с решетчатым кожухом. Тот легко подался из гнезда. Положив кожух в траву, полковник вполз в него. На Кожемякине защитный комбинезон, а на руках обыкновенные матерчатые перчатки. Но даже через них он чувствовал, как под руками на стальной поверхности осыпается рыхлая ржавчина.

Вскоре труба резко пошла вниз. Удерживаясь руками, Михалыч нащупал ногами выступ. Это были лопасти крыльчатки. Если включат двигатель, придется туго. Хорошо бы успеть поднять ноги и взмыть над этой хреновиной. Нет ничего хуже, чем проникать в помещение через вентиляционные устройства. В них самым узким местом является сам вентилятор. И хода через него нет никакого. Только демонтаж. И только снаружи. Изнутри это невозможно.

В помещении горит свет: через неплотности в соединениях жести проникают тонкие лучики. Михалыч приник к одному из них: пусто в помещении. Никого не видно. Приник к другой стороне — тоже никого. Слышно, как размеренно работают люминесцентные лампы. Где-нибудь в укромном уголке может находиться охранник.

В помещении по бокам стоят линии. Их Михалыч сразу определил. Их трудно не заметить. Но внизу ничего не видно. Что там находится?

Кожемякин вынул кинжал и надавил концом лезвия, однако металл не поддался. Нужно ударить ладонью по ручке. Михалыч так и сделал. В трубе раздался словно удар грома, зато образовалось отверстие. И почти сразу же послышался испуганный голос:

— Кто там?!

Михалыч инстинктивно завис на руках, подняв ноги, и прильнул к отверстию. Внизу у стены стоял стол, за столом сидел мужик. Мужик испуганно пялился вверх, а его рука тянулась к телефону. И в ту же минуту раздался пронзительный кошачий вопль. Михалыч даже сам испугался. Давно не приходилось имитировать подобные звуки.

Мужик облегченно вздохнул:

— У-у-у, суки! Брысь! Сейчас я тебя обрадую, — и, вскочив, бросился бежать, сразу исчезнув из поля зрения.

Почти сразу под ногами у Кожемякина загудел двигатель и, быстро набирая обороты, погнал воздушную массу снизу вверх. От перепада давления у Михалыча даже заложило уши. Воздуховод трепало из стороны в сторону. Через минуту полковник выпал из трубы, как пробка из бутылки. Его трясло.

Подняв с земли решетку, он поставил ее на место и закрутил гайки. Этот путь полковнику больше не понадобится. Слишком он непредсказуемый. Без конечностей можно остаться.

Вынул баллончик с грязно-серой серебрянкой и «дунул» из него на болты. Краска почти сразу высохла, скрыв свежие следы на металле. Теперь ни у кого не возникнет подозрения, что через отверстие кто-то недавно проникал.

Не успел замести следы, как заметил краем глаза идущего из-за угла охранника. Тот шел с опережением графика. Хитрый тоже, зараза. Михалыч упал в траву и под конской мордой прополз под телегу. Выкинул траву из-под одеяла и безмятежно задрал кверху небритый подбородок.

Охранник приблизился вплотную и остановился.

«Хоть бы ты его оходил копытами, Резидент, — размышлял Михалыч, подтягивая рукой поводок. — Не лазил чтобы… Больно любопытный!»

Охранник нагнулся, пытаясь разглядеть под телегой спящего человека. Это не понравилось коню, и он недовольно переступил задними ногами, разворачиваясь крупом к любопытному.

Тому бы отойти, но любопытство его обуяло, оно взяло верх! Парень упал руками в траву и напряг зрение: еще секунда, и он привыкнет к абсолютной темноте. Но это оказалось пределом допустимого. Мерин не любил, чтобы в ногах копошились посторонние. Он дернулся вперед и задним копытом подхватил с земли надоедливую фигуру.

Охранник пролетел по воздуху метра три и приземлился. Он не смог даже охнуть. Удар пришелся в солнечное сплетение. Зато ребра оказались целыми. Охраннику казалось, что он умирает от нехватки воздуха. Лишь через полчаса он постепенно раздышался и встал.

Казак во сне громко чмокал и разговаривал. «Перпетуум-мобиле — вечный двигатель прогресса… Благочинный проклянет всех… подряд. Держи его! Батальон, в атаку! Где мой гранатомет?!.»

Охранник пятился, держа в руках помповое ружье. У него больше не было желания ходить в эту сторону. Пусть другие отныне ходят. Живому бы остаться. Оборвал, может, все изнутри. Послушал болвана, замдиректора по безопасности. Тот позвонил по телефону, интересуясь обстановкой. Ему рассказали о приезжем. И вот результат.