Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза Ксении горели, голос прерывался, руки дрожали. Дари на и сама была в таком же смятении и, мешая слова со слезами, стала объяснять:
— Но я ведь не давала ложной клятвы. Вспомни, матушка, как я говорила: «Клянусь Богом, что Святослав — твой внук!» А всей правды я не открывала потому, что боялась… Боялась, что, узнав, чей сын Святослав, ты не отдашь его мне, если я выйду замуж. Но теперь, когда я решила остаться одна, мне нет нужды молчать. Мы вдвоем будем растить нашего мальчика.
— Боже мой!.. Сын Антона!.. А как вы могли сблизиться с Антоном? Ведь он был чист, как девушка, готовился стать монахом. И ты была еще дитя…
— Горе сблизило нас. Горе и дружба. Я боялась, что нас поймают, продадут в рабство, а там мою чистоту растоптал бы какой-нибудь… Ах, матушка, как мне было страшно тогда!.. Антон это понимал и готов был жениться на мне из христианского милосердия. Но до церкви было далеко, и мы с ним решили, что обвенчаться можно потом, после. Антон был добрый и чистый, и я любила его как брата…
Обе женщины, обнявшись, заплакали, и некоторое время в тесноте чулана не было слышно ничего кроме всхлипываний и сдавленных восклицаний. Ксения первой взяла себя в руки и, вытащив платок, утерла слезы себе и Дарине. Потом уже ровным, не дрожащим голосом заговорила:
— Не знаю, Божий ли это промысел или случайность, но только в наших судьбах одна и та же история повторилась дважды. Я долгие годы хранила эту тайну в своем сердце. Думала, что так и умру, не открыв ее никому. Но теперь увидела в тебе свое собственное отражение и должна поведать всю правду. Ты, наверное, не раз удивлялась, Дарина, почему Антон и Карп такие разные?
— Да, матушка. Я часто думала, что трудно найти братьев, более несхожих друг с другом. Наверное, Карп весь пошел в отца, а Антон — в мать.
— Нет, дитя мое, они оба пошли в своих отцов. Моя тайна и заключается в том, что у Карпа и Антона разные отцы. Ты, наверное, слышала, каким жестоким и грубым человеком был мой покойный муж, боярин Гаврила. Когда пришли татары, он показал себя еще и предателем, пошел к ним на службу, чтобы они ему дали ярлык на новые земли. Мне бьшо стыдно за него, и я старалась, как могла, искупить его грехи молитвами и раздачей милостыни. Я никогда не любила Гаврилу, но, в юности оставшись сиротой, была выдана замуж моими опекунами. Эти жадные люди не спрашивали моего согласия, а потом не интересовались, каково мне замужем. Сначала я думала, что привыкну к мужу, но привыкнуть не смогла, а чувствовала к нему одно лишь отвращение. Потом родился ребенок, и я надеялась, что он станет утешением в моей горькой жизни. Но Карп был весь в отца, и чем старше становился, тем больше проявлялось в нем непомерное себялюбие и грубость. А потом… потом в моей жизни блеснул лучик счастья. Но это бьшо счастье греховной любви, а потому я до сих пор не знаю, от Бога ли оно ко мне пришло.
— А я думаю, что любовь всегда от Бога, — прошептала Дарина. — Только не каждому дано в этой жизни любить…
Но Ксения, занятая своими мыслями, не расслышала ее шепота и продолжала:
— Однажды… это было еще в Киеве до татарского разгрома я пришла в церковь одна, чтоб исповедоваться и попросить у батюшки совета, как укрепить мои душевные силы и терпение. Но в тот день в церкви не было старого священника, а был новый, молодой. И никого из прихожан не было, мы с ним оказались вдвоем. Его большие черные глаза заглянули мне в самую душу. Я будто где-то видела эти глаза — может, на иконе. И, не сдержавшись, рассказала священнику всю правду о моей горькой жизни. А он вдруг признался, что видел меня рядом с Гаврилой в день свадьбы и уже тогда пожалел меня и заметил мою красоту. Мы долго с ним говорили… но не столько говорили, сколько смотрели друг на друга. А потом… — Боярыня отвернулась и замолчала.
— И где же сейчас этот священник? — спросила Дарина, взволнованная не меньше Ксении. — Как его имя?
— Его давно уже нет в живых. — Боярыня с трудом перевела дыхание. — Он погиб в Переяславле, когда налетели татары. А звали его отец Михаил. Но для меня он был не священником, не монахом, а любимым человеком. Мы с ним понимали, что грешим, но потом сполна искупили свой грех… А Антон для меня был не просто любимый сын, но продолжение Михаила.
Дарина разволновалась еще сильнее и, глядя на свекровь расширенными глазами, быстро спросила:
— А Михаил был сыном знатного грека и киевской боярыни Елены?
— Откуда ты знаешь? — застыла в удивлении боярыня.
— Боже мой!.. — Дарина, обхватив голову руками, закачалась из стороны в сторону. — Не дважды, а трижды повторилась судьба! Воистину, «нет ничего нового под солнцем»… Слушай же, матушка Ксения, историю, которую мне рассказала моя мама, а ей — боярыня Елена, ее крестная мать.
И Дарина пересказала историю, запечатлевшуюся в ее памяти слово в слово. Потом вытащила из-за пазухи заветный оберег с латинской надписью и сказала:
— Это кольцо прошло через войны и бедствия — и вот наконец попало к потомку своего владельца. Ведь мой Святослав — правнук того самого генуэзца Микеле, который спас Елену.
— Это Божий знак, — прошептала Ксения. — Кольцо — словно колесо судьбы, которая бросает человека от отчаяния к надежде.
— Оно должно было по праву принадлежать Антону, но теперь перейдет к его сыну.
Дарина хотела снять с шеи цепочку с кольцом, но Ксения остановила ее руку:
— Нет, дитя мое, ты отдашь кольцо Святославу, когда он вырастет, а пока носи его сама. Оно будет тебя защищать и давать надежду на лучшее.
— Все мои надежды — в моем сыне. Теперь я живу только для него. Я останусь в миру лишь до той поры, когда он вырастет и возмужает. А потом я уйду в монастырь.
— Не давай поспешных обетов, дочка. Ты еще слишком молода и неопытна, а жизнь велика и сложна. Ты еще устанешь от одиночества и захочешь любви.
— Но мне нельзя любить, матушка! Я приношу погибель тем мужчинам, которые…
— О, ты тут ни при чем. Так уж совпало, увы…
— А я усматриваю в этом не совпадение, а перст судьбы, которая мне указывает быть одной. К тому же я еще в девичестве собиралась принять постриг. Мы с мамой хотели жить под защитой монастыря, отдав ему свои земли. Так надежней и верней в неспокойные времена. Но моим намерениям помешали вначале разбойники, а потом Карп. Теперь же я вполне могу поступить так, как собиралась когда-то.
— Что ж, дитя, воля твоя, я перечить не стану, — улыбнулась Ксения. — Мне ведь только лучше, если ты не выйдешь замуж. Значит, вы со Святославом всегда будете при мне.
С этого дня Дарина жила, сознавая значительность и предопределенность своей судьбы. Кольцо, совершившее магический круг, тайна рождения ребенка, повторенная трижды, провидение, хранившее ее среди бедствий и бурь, — все это казалось ей знаком свыше, свидетельством избранности. Она еще внимательнее стала читать Святое писание, чаще беседовать с отцом Епифанием и с Мартыном о богословии, и порой ей казалось, что она повторяет путь духовных исканий Антона.
- Корсары Таврики - Александра Девиль - Исторические любовные романы
- Письмо Софьи - Александра Девиль - Исторические любовные романы
- В Ночь Седьмой Луны - Виктория Холт - Исторические любовные романы
- До любви две мили и один шаг (СИ) - Елена Романова - Исторические любовные романы
- от любви до ненависти... - Людмила Сурская - Исторические любовные романы
- Синяя борода - Евгения Марлитт - Исторические любовные романы
- Ночь на вспаханном поле (Княгиня Ольга) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Королевство грез - Джудит Макнот - Исторические любовные романы
- В доме Шиллинга (дореволюционная орфография) - Евгения Марлитт - Исторические любовные романы
- Лилии над озером - Роксана Михайловна Гедеон - Исторические любовные романы