Лежачий полицейский - Юля Лемеш

– Еще есть?

– Кто? Сироты? Юные? – разочарованно всполошилась хозяйка заведения, заранее просчитывая, кого еще можно записать в такую выигрышную категорию.

Я сдержанно хихикнула, зная невыполнимость ее планов. Художники тут были все наперечет. А учитывая их возраст, наверняка все поголовные сироты по вполне естественным причинам.

– Картины еще есть? – настойчиво повторила дама, измеряя меня глазами.

Я тут же скинула несвежий платок и выставила напоказ декольте, в котором главной достопримечательностью были ярко выраженные мурашки.

– Есть. Одна. Но она не окончена.

– До завтра успеешь?

Прикинув, сколько осталось работы, я заверила даму в реальности завершить картину на следующий день.

– Только она мокрая будет. Ей сохнуть дня три. И трогать нельзя будет.

– Ничего, аккуратно на заднее сиденье положу.

– Вы желаете продолжить наше сотрудничество? – льстиво поинтересовалась моя попечительница, кутая меня в платок. Отчего я сразу прочувствовала состояние мультяшного Пятачка, когда Винни-Пух повязал ему на рот салфетку.

– Не с вами. С ней. И то не факт. Надо посмотреть, что она наваяет.

Теперь на меня смотрели обе дамы, словно перед ними была своенравная свиноматка, от которой можно ожидать неизвестно какого помета.

Глава 53

Сочтя за лучшее не уведомлять Коловорота о своих успехах, я погрузилась в рисование. Деньги, заработанные таким замечательным способом, эйфорически радовали. Немного огорчала невозможность похвастаться оригиналами, увезенными воблой в Москву. У воблы, конечно, было имя, как без него. Но, обиженная ее черствостью, я решительно остановилась на таком метком, по моему мнению, прозвище. Могла бы и пощедрее быть с сироткой. Могла бы восхищения побольше выказать одинокой страдающей девчушке из забытого богом места. Вобла и есть.

Эх, фотоаппарат бы мне! Но раз его нет, надо выкручиваться иначе. Придется на свежую память сделать копии с первых картин. Чтоб потом не путаться, какая у деда борода и во что любит одеваться коза. Я принялась за работу. Копии получились не хуже оригиналов. Какая я молодец! Теперь можно не опасаться повторов сюжетов в серии жития моих единственных персонажей.

Деньги от Коловорота поступали регулярно, чего не скажешь о нем самом. До Нового года он соизволил явиться только единожды, застав меня врасплох. Красивый, холеный, в дорогущем костюме и при галстуке. Наверное, прямо с деловой встречи сорвался. Но, на мой вкус, в джинсах и футболке он был естественнее, проще и понятнее.

– Я-то думал тебя обрадовать, – разочарованно протянул он, стоя посреди комнаты.

Я обрадовалась. Несколько позже. Когда дорисовала веселый старушачий глаз.

– Ты с дороги голодный? Погоди, руки отмою и подогрею. Не стой столбом, раздевайся, будь как дома и все такое.

– Я и так дома. Но все равно спасибо. А почему у тебя все окна в вате? Рамы рассохлись? Так надо пластик поставить.

– Себе ставь. Он зловредный. От него в Европе повсеместно отказались. Только в офисах разрешают.

– Ну, тебе виднее, как там в Европах, – съехидничал он, избавляясь от галстука. – Ну-ка, дай посмотреть, над чем ты корпишь?

– Нельзя! Она не закончена! Вон копии с проданного. Рассматривай.

Как всегда, наплевав на мое мнение, Коловорот, словно полуслепой, согнувшись буквой «г», вперился в мои драгоценные работы. Сначала просто молчал. Потом добрался до деда, раскачивающего на качелях сильно жопастую тетку. Которая скалилась от радости. А бабка тем временем горюнилась в обществе понурой козы, облезлого петуха и пьяного баранчика.

– Однако. И эти карикатуры пользуются спросом?

– Временами, – уточнила я, не спеша признаваться в наличии пока единственного покупателя.

– Я бы такое дома не повесил, но раз пипл хавает – почему бы и не рисовать.

– Еще как хавает. – Момент требовал встать грудью на защиту дедок-бабок.

Забыв про живопись, Коловорот выпрямился. Решительно приблизился ко мне, чтоб ознаменовать нашу прохладную встречу небратским поцелуем. Целоваться он умел. Как умел все, связанное с сексом. Сказывался опыт и природная хищная привычка подчинять себе все, что в зоне досягаемости. Он не учел одного – сейчас меня больше интересовало его мнение о картинах. Более пространное, чем он уже высказал.

– Не соскучилась? – мягко уточнил он, отстраняясь.

– Ну, как тебе сказать, – промямлила я и ринулась в нападение: – Ты не интересуешься моими успехами. Тебе по фигу мой внутренний мир. И вообще ты возмутительно мало уделяешь мне внимания.

– Как и ты.

– Почему? – вспылила я. – На кой фиг интересоваться, ты все равно ничего не скажешь. Зашифрованный, засекреченный, запрограммированный… весь из себя «за».

– Видишь, сколько ты про меня знаешь. Спроси еще что-нибудь, я расскажу перед сном. Если захочешь.

– У меня кагор есть, – растопить лед хлебосольством не удалось.

– Сама пей. И не уходи от темы разговора – может, мне лучше не приезжать?

Странное дело, в голосе звучало завуалированное предупреждение. Как тревожный звонок. Который намекал на возможность окончательного расставания. Молниеносно выяснив у себя самой, как мне такой вариант, я запротестовала.

– Нет. Но лучше бы ты звонил почаще. Хотя бы раз в неделю. Или два. А то я каждый раз от тебя отвыкаю. Оказывается, быть одной быстро входит в привычку.

– Понятно. Мне это знакомо. Зато каждый раз – как первый. Иди руки отмой, а то обляпаешь меня, – и отправился следом, смотреть, как я мылю руки.

Что привело к странному, но предсказуемому результату.

Собрав одежду, Коловорот в одних брюках отправился на кухню, забивать привезенными продуктами холодильник.

– Секс. Вот в чем я ни фига не понимаю. Зато я понимаю, как мне было хорошо, – решила я, оставшись в ванной одна.

Теперь можно спокойно принять душ и придумать новый сюжет для абсолютно невинной картины.

– Ты почему ничего не ешь? – услышала я сквозь шум воды.

Черт, снова забыла в магазин сходить.

– Там сосиски в морозилке.

– Одна штука. И выглядит, словно отходы резинового производства. Я ее выкину.

– Не надо. Лучше коту отдадим.

– Ты с ним так борешься? Живодерка.

Конечно, потом он похвалил мои картины. Неловкими словами. Как человек, не умеющий хвалить в принципе. Я не поверила, но примирилась с обидой. Никогда бы не подумала, что, не высказав сразу похвалы моей работе, он так меня разочарует. Даже столкновение в ванной не исправило положения.

Странное дело, вроде бы он мне нравится. Может, даже больше чем нравится. Но когда дело доходило до близости, я ловила себя на мысли, что порой в самый неподходящий момент думаю, какого фасона сапожки будут у козы.

– А сколько тебе платят за картины?

Ответ его изумил.

– Это много или мало? И потом, зачем тебе деньги?

– Ну не дарить же их? Кроме того, у меня планы, – выдержав паузу, я продолжила: – Я фотокамеру хочу купить.

– Так я же тебе достаточно оставил. Камер на десять.

– Я на свои хочу купить, – не до конца понимая причину своего упорства, настаивала я. – Когда настанет лето, можно будет столько красивых мест заснять. А потом зимой я смогу рисовать пейзажи. Они у меня пока плохо получаются. Кроме того, мне нужен ноутбук с большим экраном.

– Новый год скоро, – прозрачно намекнул Коловорот.

– Черт! Мне ж еще тебе подарок покупать надо! – непроизвольно выпалила я.

– Коза ты брянская, – почти беззлобно отозвался Коловорот. – И что ты собираешься мне подарить? Бритвенный набор? Или ежедневник? Предупреждаю, у меня их сто штук надарено. Хоть магазин открывай.

Стыдно как. Кто меня за язык тянул? Ляпнула, как в лужу пукнула. Ругая себя последними словами, я постаралась быть ласковей ласкового. Так что мы словно прилипли друг к другу. Правда, пришлось прерваться, чтоб отдать вобле законченную работу.

– Ну и видок у тебя, – переполошилась хозяйка магазинчика, забирая картину для заказчицы.

– Ночь не спала. Трудилась, – соврала я и поскакала обратно.

– Деньги-то забери!

А потом он снова уехал. И действительно не показывался до самого Нового года. Прилежно названивая два раза в неделю. Чтоб узнавать мои куцые новости. Которые в основном касались накопительства. Я рисовала как бешеная. И мне за это платили. Что позволяло мне хвастаться. Я понимала прекрасно, что для Коловорота мои денежки выглядели сущими копейками. Ну и что?

Еще среди новостей маячила молодая соседка Люба, у которой проживал огромный пушистый кот серого цвета. Перс. Она его приманила несколько лет назад, работая на автозаправке. Там автомобильная авария случилась, а кот катапультировался через лобовое стекло. Хозяева эвакуировались, но преданный котяра являлся, словно привидение, в час аварии. Садился и ждал.

– Пару часов подождет и в лес уходит. Его многие поймать хотели. Один раз приезжала хозяйка, в гипсе. Кискала. Все завала: «Степан!» Но не в нужное время. Она посулила тому, кто найдет кота, всю пенсию отдать. Так вот, у нас бригада рабочих тогда обреталась. Они вдруг все побросали – и в лес. Кричат: «Держи его!» Ну, думаю, погорела моя мечта детства. Такой роскошный зверь больших денег стоит.