Взломанные небеса - Эл Робертсон

«В час пик их зальет целиком, – предсказал Фист. – Сплющит, как мягкое тесто. Прямо как мякишей, ха!»

«Фист, прекрати».

«Ты только глянь на потогонов!»

Город испещряла чернота. Большая часть черных точек собралась в группки.

«Еще спят на своих фабриках», – заметил Джек.

«Фабриках?»

«Так называются места, где они прячутся и загружаются „потом“».

«Разве потогоны не опасны под „потом“?»

«Если их не трогать – нет. А Внуб следит, чтобы их не трогали».

Несколько черных точек двинулись в сторону станций и главных улиц.

«Кто рано встает, первым „пот“ обретет! – пропищал Фист. – Интересно, увидим мы среди них Ахматова?»

«Я думал, ты его полностью обезличил».

«Но оставил персональные метки».

Веки паяца щелкнули, опустившись, – Фист сосредоточился.

«Вот он!» Паяц указал пальцем наверх и вправо.

Белый кружок выделил точку в переулке жилого квартала.

«Ахматов в задней комнате кафе».

«Разве Ахматова могут обслуживать? – удивился Джек. – Ты говорил, он теперь невидимка».

«Кафе еще не открылось. Наверное, он вломился внутрь, чтобы укрыться».

«Ладно, не будем отвлекаться, – решил Форстер. – База у нас в порядке. Теперь попробуем развлечения и коммерцию».

В картинку словно выстрелили цветной дробью эмблем и вывесок. А с ней, врезаясь в глаза и уши, прилетела жуткая какофония тысяч слитых воедино рекламных завываний.

«ФИСТ!!!» – заорал Джек.

Он согнулся, как от удара кулаком в живот, и зажмурился, прижав ладони к ушам.

«Ох, дерьмо, забыл ограничители!»

Рекламный вой стих так же внезапно, как и прилетел.

«Фист, черт побери, никто же не слушает все сразу!» – с трудом выговорил Джек, отняв ладони от ушей и тряхнув головой.

Вокруг кипел разноголосый галдеж. Мир сверкал картинками, сетевыми значками, видеороликами, и все это сопровождалось песнями и криками. То там, то тут вспыхивали одинаковые эмблемы торговых сетей: ломти пиццы пританцовывали на толстеньких ножках, кружки с кофе летали на трепещущих, глянцевито-коричневых крылышках, а гламурный лоточник вдохновенно пел о своем товаре. Стоило Джеку задержать взгляд на символе, тот расползался на четверть экрана. Если выждать пару секунд, из символа поползут описания скидок и предложений.

«Я уже и забыл, как ненавидел все это», – покачал головой Джек.

«Ничего, сейчас выправлю».

«Сможешь блокировать?»

«Большинство бы не смогло, а я все сделаю!»

Мельтешение значков заметно замедлилось.

«Семь лет назад их было меньше», – вздохнул Джек.

«Эй, посмотри! Там что, и в самом деле танцующий у шеста гамбургер?»

«Боюсь, что да».

«Ваши культурные достижения не перестают меня восхищать».

«Кстати, выжженные места тоже показались на сетке», – сообщил Джек.

«Они в одном слое с коммерцией? Ух ты!»

Над городом висели лица детей – черно-белая память об ушедшем. Образы сменялись каждые полминуты, одно скорбное лицо медленно перетекало в другое. Иногда вспыхивали слова, например «помни», или «невинный», или «нет с нами».

«Депрессивненько смотрится», – сообщил Фист.

«Так и было задумано. А теперь – социальные сети».

«Ладно».

Архитектура Дока проектировалась с расчетом на социальные сети. По всему полю зрения вспыхнули узлы и магистрали неформальных человеческих связей. Деловито пульсировали неформальные группы по интересам, люди вносили первые утренние дополнения в свой статус, здоровались с приятелями на разных концах города. За неформальными сетями тускло поблескивали корпоративные. Скоро пробудятся и они. Часть превратится в плотные раздутые сгустки – служащие соберутся в офисах, заводах и магазинах. Другая часть, от сетевых фирм, не требующих сбора сотрудников в одном месте, останется растянутой по городу. Небольшая толика потянется вместе с рабочими за пределы Дока, в Бородавку или даже Дом. И уж совсем тонкий пучок прыгнет в пустоту, полезет к Хребту и гаваням за ним и еще дальше.

«О чем сегодня говорят?» – осведомился Джек.

Мир заполнился человеческим гамом. Различить что-то связное было трудно. Люди радостно гомонили, приветствуя новый рассвет, нового партнера, даже новую чашку хорошего кофе. Другие, унылые, с тоской глядели на очередной день работы, брюзжали об одиночестве и холодной постели, стонали от похмелья.

«Так все банально!» – заныл паяц.

«Обычные человеческие дела. Столь же важные, как необычные».

«И зачем слушать их глупости? Что дальше?»

«Покажи мне Пантеон», – попросил Джек.

«Богов? Но они увидят тебя».

«Фист, я доверяю твоим охранным системам».

«Хорошо, я их инициирую. Но – терпение. Их не сразу загонишь на место. Закрой глаза».

«Фист…»

«Закрой, я сказал».

Джек зажмурился, и мир исчез. Сумятица утренних голосов плеснула в уши и стихла. Пронзительно свистя, забился в металлических конструкциях ветер. В небе вспыхнуло что-то невыносимо яркое даже сквозь веки. Дрожа, родился тяжелый фабричный гул – словно хор машин пел в стальной церкви.

«Джек, ограничиваю сигнал!»

Гул стал ревом, затем ослаб, стих до мягко пульсирующего ритма. Вспышки и гул за ними повторились одиннадцать раз, неизменно слабея, отфильтрованные Фистом.

«Как оно?» – поинтересовался Джек.

«Трудно с их сигналом справиться, не выдавая наших сигнатур, но можно. Сейчас, ага… Все, открывай глаза!»

Мир снова изменился. Хребет заменили шесть огромных божественных символов, представляющих каждого из Пантеона. Лишь два отдаленно напоминали людей: Королевство с бритой головой и как всегда великолепная Заря. Она предстала во весь рост, одетая в мерцающее платье, струящееся и изменчивое, как сама мода. Впрочем, Заря и была воплощением моды. Программы Зари откликнулись на явление богини, и на мгновение, пока Фист не блокировал сигнал, Джек влился в армию ее восторженных почитателей, истово воспевающих ее ослепительный стиль.

Остальные божества предстали абстракциями. Лепестки Розы были обычного убийственно-алого цвета, мягкие и нежные – но теперь из-под них выглядывали острые зеленые шипы. По-прежнему медленно и плавно вращался стеклянный куб Сандала. Близнецов представляла длинная череда качающихся весов. Сперва синхронно поднимались чашки с одной стороны, потом с другой. И конечно же, здесь был Сумрак.

Низвергнутый бог, более не способный действовать самостоятельно. Однако конкуренты еще не смогли поглотить все его корпоративные структуры. Тысячи людей еще нуждались в его программах, доступе к данным на его серверах, его стратегическом планировании, финансовых службах. Так что ворон Сумрака еще сидел среди богов, но его унижение было очевидным. Широкая стальная лента опоясала его, сдавив крылья. С кольца, не дающего раскрыться клюву, свисала цепь, прикованная к серебряным кандалам на лапах. Вокруг головы обмотана закрывающая глаза тряпка. Символ Сумрака словно окаменел в своем унижении.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});