Беззаветные охотники - Greko

рад! — повторял все время.

— И я, — ответил, размыкая объятия.

— Прошу! — Спенсер пригласил в гостиную. — Хвоста не было?

— Надеюсь, что нет. А, даже если и был, то я его сбросил.

Вошли в гостиную. Я огляделся, прежде чем усесться на указанный мне стул. Весь пол закрыт коврами. Камин с внушительным набором совков и щипцов из вороненой стали. Подле него — столик, на котором красовался изящный поднос с чайным сервизом. Стул оказался громоздким и тяжелым. Сидеть на нем было не очень-то и удобно. Усевшись, пришлось чуть поерзать, чтобы приноровиться, принять удобную позу. Спенсер заметил. И не преминул проявить свое умение читать чужие мысли.

— Да, да, дорогой мой Коста! Стулья, увы, бедствие! Но что поделать? Такой уж стиль у нас установился. Ты еще не представляешь, каким наказанием для меня является мой рабочий стол, — Эдмонд кивнул мне за спину. — Его завитушки и резьба — настоящее наказание и пытка для меня. Все время впиваются в ноги. А если на мгновение позабуду о них, то обязательно больно приложусь. И как тут писать? Только уловишь вдохновение, только муза присядет на плечо, а я в крик от неловкого движения. И все! Муза упорхнула, вдохновение исчезло. Остается только все проклинать и потирать ушибленную ногу!

Мы оба рассмеялись.

— Не пробовал все это заменить? — спросил я.

— Ну, ты же знаешь меня… — развел руками Спенсер.

— Традиции — превыше всего!

— Да! Хотя, не скрою, часто приходит желание стесать все эти завитушки моим черкесским кинжалом! Поверь, еле сдерживаюсь!

— Но сдерживаешься.

— Приходится. Посетители, наносящие мне визиты, меня не поймут. А объяснять — себе дороже. — усмехнулся Спенсер. — Ты помнишь мой кинжал?

— Еще бы мне не помнить! Только в своей новой книге ты как-то упустил этот сюжет, отделавшись странными намеками о невозможности поведать миру подробности твоего путешествия.

— Ты прочитал! — удовлетворенно воскликнул Спенсер.

— Не просто прочитал. Но и был обескуражен. Тебе бы не записки путешественника писать, а фантастические романы! Ни слова правды!

— Что ты понимаешь в писательском ремесле⁈ Двигай стул ближе к камину и устраивайся поудобнее. Сейчас мы будем пить горячее вино.

Эдмонд забросил в камин горстку угля и пристроил кочергу поближе к огню. Когда она раскалилась, он опустил ее в оловянную кружку с вином. Зашипел пар. Вино подогрелось. Кунак передал мне кружку и принялся священнодействовать с другой.

— Тебя, наверное, смутили мои ребусы при организации нашей встречи? — спросил он, когда мы, чокнувшись, отпили по глотку.

— Нет. Нисколько, — я кивком оценил вино.

— Почему?

— Ну, во-первых, я не знаю, что у тебя творится. Но полагаю, что есть сложности. И даже если бы не было. Ты пытаешься встретиться с русским агентом. Не уверен, что тебя погладят по головке за это. Ты же знаешь, что я русский агент?

— Давно.

— Знаешь? — улыбнулся я.

— Догадывался! — Спенсер улыбнулся в ответ.

— С какого момента?

— Не посчитай за хвастовство, но практически с момента нашей первой встречи.

— Не посчитаю. Ты всегда был проницателен. На чем я прокололся?

— Ты был явно умнее, чем тебя мне описали Стюарт и Белл. Они почему-то считали тебя чуть ли не беспринципным разбойником, охочим до денег, — Спенсер пожал плечами. — Что ж, их вина. И ты был явно образованнее, чем приличествовало бы простому капитану. И в морском деле ты ни черта не смыслил. Уж, прости: твоя легенда была шита белыми нитками. Сперва я догадывался. В Сухуме уверился в своих подозрениях. Я пытался тебе намекнуть об этом на подходе к Трабзону. Помнишь наш разговор о доверии? Ты не понял, увы…

— И ты не поделился своими опасениями с ними? И поперся со мной в опасное путешествие?

— Нет. И опасений не было. И в путешествие ТЫ поперся со мной! — Спенсер улыбнулся. — Я дал выполнить тебе свое задание, а ты помог мне выполнить свое. Все просто!

— Не боялся?

— Нет.

— Почему?

— Мне казалось, что я всегда удержу ситуацию в своих руках. Поначалу.

— А потом?

— А потом мы сблизились. Стали спасать друг друга. Не раз и не два. Перешли через черту.

— За какую черту?

— За которой уже не могли ни сдать друг друга, ни, тем более, убить.

— И когда ты понял, что перешёл эту черту?

— Когда очнулся в бочке в доме Тамары! — лицо Спенсера просияло. — Как же я тебя тогда красиво подловил с «Быть или не быть»!

Тут мы оба не выдержали, рассмеялись.

— Еще? — Спенсер кивнул на мою кружку.

— С удовольствием!

— Сегодня можно напиться?

— Такой цели нет. Но и ограничивать себя не буду!

Спенсер повторил все процедуры, передал мне кружку.

— Я искренне рад за тебя и Тамару, Коста! Она — блестящая девушка. И её нынешние выходы здесь в Лондоне только подтверждают это! Ты знаешь, сколько моих знакомых уже прожужжали мне все уши, восхищаясь её красотой, нарядами, тактом, поведением?

— Думаю, очень много! — я улыбнулся. — И не удивлен. Уже привык к этому, Эдмонд. У меня, действительно, удивительная жена. Всегда и у всех вызывает восторг! Ты помнишь, надеюсь, Тиграна?

— Лавочник, армянин из Константинополя? Ну, конечно.

— Так вот, он сказал, что Тамара — мое самое выдающееся достижение в жизни!

— И судя по тебе, ты с этим согласен! — Спенсер улыбнулся.

— Да! Я очень счастлив с ней! И больше всего сейчас боюсь потерять её. Да даже просто расстроить.

— Бог мой! — Спенсер покачал головой. — Знаешь, я завидую тебе. У меня такого никогда не было. И не будет.

— Может, рано себя хоронить?

— Нет, нет, Коста! Ты же понимаешь, с моим эгоизмом, тщеславием… Может и встречу достойную женщину. Но уж точно не смогу, так же, как и ты возвеличить её, поставить выше себя.

— А я готов заключить пари, что все возможно! — протянул я свою руку. Пример сэра Мосли, оказывается, заразителен.

— О, нет, нет! — Спенсер улыбнулся. — Не буду спорить, поскольку, действительно, все возможно.

— Но, как я погляжу, тебе сейчас вовсе не до любовных приключений, Эдмонд? Теперь твоя очередь. Что случилось? Зачем такие сложности? Из-за которых мы еле-еле с тобой