Пояс Поветрули - Алексей Александрович Кротов

больше этого не повторится.

– Я надеюсь. Кирилл Александрович, а что еще сказал Семенов?

– Сказал, что рад, что так вышло. Я имею в виду, что Юлия Николаевна осталась жива.

– А насчет остальных он не сожалеет? – поинтересовалась Таисия Игнатьевна.

– Не знаю, не спросил. Вот, кстати, что интересно. Он поехал в Полянск в надежде, что там будет легче вершить свои злодейства. Он рассудил, милиция местечковая, не слишком умная, никто его не разоблачит. Именно поэтому вы и вызвали у него такое раздражение. Ему не нравилось, что вы раскрыли прошлогодние убийства и, как он сам признался, он вас немножко побаивался.

– И оказалось, не зря! – вставила Авдеева.

– Лестная оценка, – откликнулась Таисия Игнатьевна. – Но я не хочу, чтобы меня боялись.

– Кирилл Александрович, а насчет Брянцева он что-нибудь сказал? Хотел он его подставить? – продолжал допытываться Скворцов.

– Да упомянул, что у него была такая идея, но это было для него не главное.

– А как вы думаете, он любил Рубцову?

– Странный вопрос, Володя, – усмехнулась Сапфирова. – Конечно, нет.

– Но может это некое извращенное чувство…

– Профессор весьма логичный человек, – холодно отчеканила Таисия Игнатьевна. – Давайте не будем приписывать ему несуществующие эмоции.

– А кто столкнул его в реку? – решил уточнить Дудынин. – Все-таки жена, э-э-э… с приятелем?

– Естественно, – моментально ответил прокурор. – Жена с приятелем, как вы изволили выразиться, Владислав Анатольевич.

– В одном она была права, – заметила Таисия Игнатьевна. – Ее муж оказался убийцей.

– Ну, с убийством, кажется, все ясно, – после небольшой паузы неуверенно протянул начальник лужской милиции. – Теперь, Олег Константинович, я бы хотел прояснить ситуацию насчет сержанта Куролесина.

– А что тут прояснять? – удивился Ермолкин. – Возбуждено уголовное дело, он арестован.

– Меня интересует заказчик, – нахмурился полковник. – Ведь как я понимаю, он действовал по чьей-то наводке.

– С этим сложнее, Владислав Анатольевич, Куролесин все отрицает, говорит, что действовал один.

– Хочет взять всю вину на себя? – удивился Скворцов. – Зачем?

– Может, его запугали? – вмешалась Авдеева.

– Вот придет начальник утесовской милиции майор Парфенов, – взглянул на часы прокурор. – Надеюсь, он даст кое-какие разъяснения. А пока…

– Что говорят в деревне? – светским тоном поинтересовался у Таисии Игнатьевны Попов.

– Да ничего особенного, похоже, от убийств все устали. Я их прекрасно понимаю, Олег Константинович.

– А все-таки?

– Ну, хлопают глазами, какой ужас, до чего дожили, третий год подряд. Симагина, та из платья выпрыгивает, пытается уязвить Ленку, мол, приютила в своем доме убийц.

– Ох, уж эта Симагина, – сердито сказал Попов. Терпеть ее не могу. Вечно говорит гадости.

– Да, она такая, – согласилась Таисия Игнатьевна. – Знаете, мне это дело напомнило омут. Все тут было непонятно, перемешано. Мелкие эпизоды, происшествия, какая-то каша.

– А при чем здесь омут? – не понял Дудынин.

– Такая вот ассоциация, какой-то темный водоворот.

– Странное сравнение, – пожал плечами полковник. – Олег Константинович, хочу у вас спросить.

– Пожалуйста.

– Зачем вы поехали в Полянск? Отпуск некуда было девать?

– И поэтому тоже. Но основная причина, конечно же, желание помочь Попову. Да и некий азарт, хотелось вычислить, а на месте это сделать легче. И моя поездка дала плоды, – гордо вскинул голову прокурор. Я разоблачил браконьера и вместе с Лебедевым спас Рубцову.

– Ну, вы герой, – иронично улыбнулась Сапфирова.

– Кстати, об этом, – подключился Скворцов. – Почему побежали их искать? Ведь они просто ушли гулять, как делали уже не один раз.

– Интуиция, – в один голос ответили Таисия Игнатьевна и Ермолкин.

– Понимаете, Володя, – развила свою мысль Таисия Игнатьевна. – Я чувствовала, что профессор сходит или уже сошел с катушек. Возвращение скальпеля мало успокоило меня. Я боялась оставлять его с кем-нибудь наедине.

– Я тоже, – добавил прокурор. – Но я по глупости подозревал Юлию Николаевну.

– Вы ошиблись, только и всего, – сказала Таисия Игнатьевна.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – пригласил Дудынин.

Дверь распахнулась и на пороге появился тот самый милиционер, которого Сапфирова видела в доме Терентьевых, когда арестовали Куролесина.

– А, майор, заходите, – пригласил прокурор. – Майор Дмитрий Олегович Парфенов, – представил он коллегу всем присутствующим, кто его не знал, – Дмитрий Олегович, сейчас… – начал прокурор, но осекся. – Что случилось, на тебе лица нет?

– Тут, тут такое… – запинаясь начал майор.

– Да говори же ты толком, – рявкнул прокурор.

– Не кричите, Олег Константинович, – одернул Ермолкина Дудынин. – Садитесь, Дмитрий Олегович. Выпейте чаю.

Майор сел. Сделав пару глотков, он выпалил:

– Сержант Куролесин мертв, он повесился в камере.

– Что?! – вскочил Ермолкин. Как так?

– Мы нашли его три часа назад.

– Почему не позвонили?

– Я решил лично.

– Самоубийство? – деловым тоном спросил Дудынин.

– А что же еще, Владислав Анатольевич?

– Да, пожалуй, так, – спохватился Ермолкин. – Он так и не назвал заказчика?

– Увы, нет, Олег Константинович.

– Ладно, оформите все, как следует, чтоб без сучка, без задоринки. Выговор я вам всыплю и, конечно, строгий – за халатность. Это же ЧП! – крикнул он. – Вы понимаете – ЧП?!

– Понимаю, – уныло кивнул Парфенов.

– Записка была? – спросил Дудынин.

– Нет. А зачем она? И так все ясно.

Таисия Игнатьевна наблюдала эту сцену в каком-то легком трансе. Она машинально выпила полчашки чая и съела несколько печений. Внезапно Сапфирова, повинность какому-то непонятному ей самой порыву, поднялась и заговорила, как пророк – убежденно и быстро:

– Вы сказали: самоубийство? Уверена, вы ошиблись. Не знаю почему, но я чувствую, больше сказать – убеждена, сержанта Куролесина убили!

В кабинете воцарилось молчание, потом все присутствующие заговорили разом.

– Не спрашивайте меня, что и почему, – твердо ответила Таисия Игнатьевна. – Это как голос свыше. Сейчас я с вами прощаюсь и еду в Полянск, мне необходимо поговорить с Шельмой.

Она собрала свои вещи и под нестройные голоса, находившихся в кабинете, вышла за дверь.

Все ошарашенно смотрели ей вслед.