Тишина - Э. К. Блэр

которого я люблю.

— Конечно. Приходи так поздно, как тебе нужно.

Положив руки мне на плечи, он искренне смотрит мне в глаза, говоря:

— Мне жаль.

И я снова киваю, прежде чем он притягивает меня к себе и обнимает. Я принимаю его объятия и, сделав глубокий вдох, снова вдыхаю его запах, потому что все тот же страх остается, что он может просто не вернуться.

— Я люблю тебя.

— Мне жаль, — таков мой ответ.

— Посмотри на меня. Тебе не за что в этом мире извиняться. Злиться — это нормально, я тоже злюсь. Я зол и озлоблен. Я хочу схватить тебя и украсть, сделать все, что в моих силах, чтобы наверстать все время, которое мы потеряли. Но ты понимаешь, почему я не могу?

— Я понимаю.

Я не понимаю.

— Я знаю, что от этого не становится легче, и мне так жаль. Если бы я знал, что в этой жизни есть шанс увидеть тебя снова, я бы ждал в одиночестве, чтобы ничто не помешало мне исчезнуть вместе с тобой. Мне нужно, чтобы ты поверила в это. Скажи мне, что ты в это веришь.

Тяжело сглатывая, я выдавливаю слова сквозь всю боль, которая душит меня.

— Я верю тебе, папа.

Глава 26

Элизабет

Мой отец действительно вернулся вчера вечером, как и обещал. Они с Декланом говорили о бизнесе и политике, попивая скотч. Мне нравилось наблюдать за ними, спорящими и смеющимися, как будто они были друзьями много лет. Папа хотел знать, на что была похожа наша жизнь в Шотландии, а теперь и в Лондоне, и, хотя наше пребывание там было омрачено таким количеством тьмы, Деклан сумел обойти все это стороной. Когда папа спросил о доме в Шотландии, я рассказала ему все о моем пребывании в Брансуикхилле: историю поместья, все удивительные уголки земли, окружающие его, клинкерный грот, атриум, библиотеку. Я продолжала и продолжала, потому что, честно говоря, я так люблю этот дом, большинство маленьких девочек мечтают о том, чтобы дворец был таким.

Чем больше мы находимся рядом друг с другом, тем комфортнее нам становится. Непринужденность прошлой ночи казалась такой естественной и такой многообещающей. Иметь двух мужчин, которых я так сильно люблю, в одной комнате со мной — это потрясающе. Я стараюсь не зацикливаться на деталях того, как все это будет работать в дальнейшем. Деклан сказал мне после того, как мой отец ушел прошлой ночью, чтобы я просто наслаждалась этим временем, которое мы можем разделить здесь и сейчас, и что мы выясним детали позже. Я приняла его предложение жить настоящим моментом.

Мой отец вернулся пару часов назад с еще одним букетом розовых маргариток. Мы валялись на диване, смотрели старый фильм о Джеймсе Бонде, который, по словам моего отца, является одним из его любимых. Как только фильм заканчивается, мы заказываем обед и теперь уплетаем нашу еду, сидя вместе в гостиной.

— Деклан, скажи мне, твои мать и отец все еще живут в Шотландии?

Теперь моя очередь обнять Деклана, как он это сделал, когда мой отец спросил меня о моем детстве. Я не уверена, что скажет Деклан, но мне нужно дать ему знать, что я здесь.

— Нет. Моя мать скончалась, когда я был подростком.

Он ничего не говорит о своем отце, и когда он отворачивается от моего отца, я знаю, что он этого не сделает. Прежде чем мой папа успевает задать еще один вопрос, я обращаю внимание отца на себя.

— Папа, я эм… Я подумала, ты должен знать, что я попросила моего друга заняться поиском моей матери.

Он нервно смотрит на меня.

— Ты нашла ее?

— Да, — говорю я ему, а затем добавляю: — Я знаю, что она сделала.

— Милая, мне так жаль. Я не хотел, чтобы ты знала о ней, потому что не хотел, чтобы ты думала…

— Что она не любила меня? — Я вмешалась. — Папа, она не любила меня. Дело в том, что она была больна и подавлена, когда продала меня — это одно, но она очень долго была свободной женщиной и до сих пор не связалась со мной.

— Я не хочу оправдываться за эту женщину и за то, что она сделала. Это был тяжелый период в нашей жизни, от которого мне пришлось отказаться, вот почему, когда ты была маленькой и спрашивала меня, есть ли у тебя мама, я всегда уклонялся. И поскольку ты была ребенком, это было легко сделать.

Я могу говорить об этой женщине, не волнуясь, потому что я отгородилась от этого аспекта своей жизни, даже если это противоречит слову Деклана. Он ясно дал понять, что больше не хочет, чтобы я избегала того, что причиняет мне боль. Но правда моей матери о том, что она сделала со мной, когда я была ребенком, слишком болезненна для меня, чтобы думать об этом, и со всем остальным, что происходит, Деклан с тех пор не поднимал тему моей матери.

— Как ты думаешь, ты когда-нибудь увидишь ее или поговоришь с ней?

— Нет, — твердо заявляю я. — Она никогда не была частью моей жизни, и я не вижу в этом необходимости сейчас.

— Я не хочу говорить вам, что делать в этой ситуации, но я думаю, что держаться подальше — лучший выбор. Я бы боялся, что она только навредит тебе.

— Ты разговаривал с ней после всего этого?

— Нет. Как только ты снова оказалась в моих объятиях, я покончил с ней, и, кроме того дня, когда мне пришлось давать показания на ее суде, я больше никогда с ней не разговаривал и не видел ее.

Когда больше нечего сказать, мы ненадолго замолкаем, прежде чем мой папа пытается разрядить обстановку.

— Скажи мне что-нибудь хорошее. Что-нибудь забавное из твоего детства.

Он понятия не имеет, что в моем детстве нет ничего смешного, но Деклан улавливает разговор до того, как он обрывается, и говорит моему отцу:

— А еще лучше, почему бы тебе не рассказать мне больше об Элизабет. Какой она была маленькой девочкой?

Спасибо тебе, Деклан.

Лицо моего отца мгновенно озаряется улыбкой, когда он размышляет о прошлом.

— Она была вспыльчивой девушкой, но самым милым из возможных способов.

— Итак, я вижу, что часть ее не поколебалась. — Голос Деклана полон юмора, но я продолжаю смотреть на своего отца, пока он продолжает.

— В ее жизни не было никаких женщин, ее окружали только я и пара моих хороших друзей, — говорит он, а затем поворачивается, чтобы