Элайзабел Крэй и Темное Братство - Крис Вудинг

«!!Вот ведь дурища-то, а?! Они вынимают меня из тебя, вот что, и как раз вовремя. И поселят меня в другую молодую девицу, чтоб на этот раз все вышло гладко! Она умрет как положено. Не то что ты, тупица. Она будет не чета тебе, ясно?! Ух, как я тебя ненавижу!!»

«Почему вы так говорите? Что я вам сделала?»

«!!Молчать!! Молчать, мерзкая тварь!»

Элайзабел подчинилась. В глубине души она понимала, что все происходящее должно было наполнить ее душу ужасом, но восприятие ее притупилось под действием наркотика, а также из-за усталости, обезвоживания и жары.

Краем глаза она уловила какое-то движение у входа в комнату и ухитрилась вывернуть шею так, чтобы видеть дверь. Словно в тумане, она разглядела девушку в белой рубахе, которую ввели в помещение. Ее тоже накачали наркотиками, каким-то чутьем поняла Элайзабел, но бедняжка пыталась сопротивляться фигурам в малиновых рясах, которые тащили ее к огню.

«Нет, ей не наркотик дали. А яд», — вдруг поняла Элайзабел.

На краткий миг ее сознание прояснилось. Она вдруг вспомнила, что с ней самой несколько дней назад проделали в точности то же самое. Церемония была немного иной, но все же очень похожей на нынешнюю. Вступая в Братство, ее родители и помыслить не могли, какой жертвы от них потребуют. При всем равнодушии к дочери они отказались отдать ее Братству в качестве вместилища для духа Тэтч. Поэтому Братство похитило их всех, завладело Элайзабел, а родителей умертвило. Потом ее напоили отравой, поместили в колыбель, подобную той, в которой она находится сейчас, и стали бормотать свои заклинания. Сегодняшняя церемония немного отличалась от прежней — ведь теперь члены Братства извлекали чуждый дух из тела Элайзабел, чтобы вселить его в другую жертву, обреченную на смерть. И бедняжка, несмотря на действие яда, сковывавшее ее движения, пыталась бороться за жизнь.

Как ни ужасно было собственное положение Элайзабел, она почувствовала острую жалость к обреченной девушке. На глаза ее навернулись слезы, сквозь которые она не могла различить черты лица несчастной, но это не помешало ей безошибочно почувствовать, каким страхом полнится сердце этой новой невинной жертвы. Элайзабел ощущала, как девушка в белой рубахе слабеет, как жизнь с каждым биением сердца медленно покидает ее тело.

«??Это еще что такое? Это что такое, спрашиваю?! Горюешь никак? Не кручинься, дорогуша. Церемония, поди, и тебя тоже убьет! Вот так-то!!! Ты-то уж всяко свое получишь!!!»

От этих слов, произнесенных мерзким, скрипучим старческим голосом, Элайзабел внезапно охватила неудержимая ярость. Братство! Да как они смеют играть чужими жизнями, словно это шахматная партия, где ради королей и королев легко жертвуют пешками? Кто дал им право распоряжаться ее жизнью! О, как она их ненавидела, как же она ненавидела их всех — за все, что они с ней сделали, за унижение, страх, боль, за насилие, за то, что в данную минуту она оглушена наркотиком и не владеет своими чувствами. И тут наркотический туман, застилавший ее взор, немного рассеялся, как облака под порывом ветра, и она вздохнула полной грудью и поклялась себе, что выстоит, вынесет эту пытку, вытерпит любую боль, а после заставит их заплатить за то горе, которое они ей причинили. И за эту несчастную девушку, которую тем временем подтащили к костру и заставили опуститься на колени у его края.

«!!Чего это ты встрепенулась, пташка с коготками?? Смотри, вот я тебя…»

«Молчать!» — мысленно приказала старухе Элайзабел. Ее внутренний голос был исполнен такой силы, что Тэтч испуганно смолкла. Элайзабел заговорила снова: «Я больше не потерплю твоих выкриков, ты, мерзкая богопротивная тварь, неупокоенная черная душа, которую отвергли небеса! Я жива и намерена жить дальше, а вот ты возвратишься в пекло, откуда явилась!»

Тэтч с жалобным завыванием отступила. Элайзабел физически почувствовала, как та съежилась от страха. Это ведь была всего лишь тень, бесплотный дух, и только. Элайзабел осталась хозяйкой положения, полновластной владелицей собственной души, и злость, которую вызвали у нее слова ведьмы, помогла ей на время стряхнуть с себя наркотический дурман и обрести ясность сознания.

Песнопения завершились пронзительным крещендо Элайзабел ощутила пульсирующие токи энергии, которые вдруг пронизали спертый, душный воздух в комнате. И почувствовала резкую боль. Казалось, тело ее начало рваться на части. Но никто при этом к ней не прикасался, оно словно бы самопроизвольно распадалось на куски изнутри, и ощущение было такое, как будто в ее сердце и легкие впились острые клещи и давят, стискивают их, выжимая кровь. Она пронзительно закричала от боли и ужаса. И поняла, что в Данную минуту ее душа разнимается на части какой-то посторонней необоримой силой. Она продолжала кричать, пока ее пересохшее горло не сдавил спазм боли. Но эта боль была совсем другой — естественной и объяснимой.

Внутри нее столь же пронзительно и жалобно кричала старая ведьма. Веревки гамака больно врезались в тело Элайзабел, и ей показалось, что еще немного, и они раскроят ее всю на куски, которые попадают в жестяную лохань над костром. Веревки, испещренные магическими знаками, сделались нестерпимо горячими, и девушка извивалась от боли, не в силах высвободиться из пут. Она закусила губу, и струйка крови с привкусом железа сбежала вниз по ее пересохшему, саднившему от боли горлу.

А затем последовал резкий рывок, болезненный настолько, что, не находись Элайзабел под действием наркотика, она неминуемо умерла бы от шока. Это было равносильно тому, как если бы ее руки и ноги привязали к четырем лошадям и пустили их вскачь в разные стороны. У нее потемнело в глазах, дыхание остановилось, ее рвало и корчило, она плакала и стонала — все разом.

Боль длилась значительно дольше, чем можно было вытерпеть. Она все длилась и длилась, не стихая, и если бы Элайзабел хоть на секунду позволила себе подумать, что лучше умереть, чем подвергаться такому страданию, смерть тотчас же откликнулась бы на ее призыв и завладела бы ее обессиленным от мучений телом. Но умереть значило бы проиграть в этой битве. Элайзабел не желала сдаваться. Она хотела выжить во что бы то ни стало. Выжить, чтобы отомстить своим врагам за все — в том числе и за эту нечеловеческую пытку. И вот наконец, после нескольких вечностей, нагромоздившихся одна на другую, боль отступила, и ее сменило чувство опустошенности, такое неожиданное и пугающее, что Элайзабел подумала было, что это и есть смерть.

Но, напротив, это оказалось возвращением к жизни. Обессиленная, она смотрела на несчастную девушку в белой рубахе, которая медленно пила ее пот из жестяной чаши, слабея на глазах. К горлу отравленной был приставлен кинжал. Девушка умирала, и теперь дух Тэтч угнездился в ее теле. Скоро ей дадут противоядие, но к тому времени ее душа готова будет покинуть свою земную оболочку и уступит место старой ведьме.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});