Рейтинговые книги
Читем онлайн Новый Белкин (сборник) - Наталья Иванова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 136

Но в такие дни еще приятней было сидеть вдвоем или втроем (еще и с диссидентом Сюем) в кухне, залитой желтым светом из пыльной и засаленной люстры. В эту последнюю неделю января мы окончательно перешли на водку. До этого на стол перед ужином часто ставилось вино или реже пиво, а теперь – исключительно водка.

По подоконнику стучат капли, – снег московской зимы, не долетая до города, превращается в дождь, – сигаретный дым потихоньку утягивается в чуть приоткрытую форточку, и мы, наевшись, уже нехотя ковыряемся в салате или рыбе, выискивая подходящие кусочки, чтобы закусывать.

Сюй за эти дни как будто немного постарел, притих. Он уже не бегает целыми днями по городу, а сидит у телевизора или болтает с нами, и вид у него стал немного потраченный, сразу видно, что он уже совсем старый. Но вечерами, свинтив голову «Столичной», он веселеет. Собирает морщинки вокруг выпуклых глаз, лохматит седую башку и начинает напевать по-китайски.

По нашему потолку иногда проходит легкий перестук, наверное, соседка сверху ходит дома на шпильках. Сюй провожает звуки глазами от одного угла потолка до другого, подмигивает мне и что-то говорит. Из его фразы я понимаю только слова нюжэнь и мэй – «женщина» или, может быть, «женщины» и «красивая». Сун уходит в свою комнату и возвращается с газетой. Быстро пролистывает страницы, но Сюй придерживает одну рукой и достает из кармана рубахи очки. Трясет рукой в воздухе, чтобы открылась дужка, и потом нацепляет их на нос.

Конечно же, блондинка, она трогает свой сосок. Жалко, полиграфия у этих изданий такая ужасная. Диссидент подмигивает мне:

– Чжень хаокань! Ши ма?

Конечно, хаокань. Длинноногая, бесстыжая и красивая. Такие, как она, поют мне каждый вечер с экрана безмолвного телевизора, стучат каблучками над нашими головами. Сун наконец долистывает до нужной страницы, показывает ее мне.

– Это телефонные номера женщин за деньги? По этим номерам можно звонить?

– Можно, – отвечаю. Он скользит по объявлениям глазами, потом закрывает газету, оставив палец между листами. Качает головой.

– В Китае печатать такое запрещено. Посадят в тюрьму. – Потом спрашивает что-то у Сюя, наверное, то же самое, только про Фаго – про Францию. Сюй смеется.

– Я очень скучаю по жене. Я показывал тебе ее фото? – спрашивает меня Сун.

Маленькая фотка хранится у него в барсетке. На ней изображена очень красивая, в европейском костюме китаянка с головастиком лет пяти за руку. Парнишка серьезный и смешной. Они стоят на фоне какого-то старинного храма. Может быть, это и не храм, но что-то каменное, с загнутой кверху крышей. Хвалю его жену и сынишку.

– Мистер Сун, а вы ходите в храм? Вообще, вы верите в Бога или Дао, ну во что-нибудь?

– Я верю в деньги. – Сун говорит это и одновременно задумчиво кивает сам себе, а потом переводит наш разговор диссиденту.

– А в коммунизм верите? – Я становлюсь похож на Сюя с его глупыми вопросами, но мне почему-то обидно, что Сун дает такой обыкновенный ответ. Мне больше хотелось бы, раз уж он является китайцем, так чтобы верил во что-нибудь восточное, немного экзотичное, ну или хотя бы в коммунизм.

– Не верю. Я верю в деньги, в свою работу, которая позволяет мне жить в городе. Видишь ли, я очень боюсь вернуться в деревню.

– Вы жили в деревне?

– Я родился там. И я знаю, что это самое страшное, что только можно придумать. Лучше умереть. Я использовал шанс, который у меня появился, – теперь я живу в городе. Если надо, то я пойду в любой храм молиться, чтобы остаться в городе. Я буду делать любую работу, чтобы остаться в городе. И я поехал даже сюда, потому что меня послала моя компания. Я буду работать здесь, хотя очень скучаю по дому.

– А мне не очень нравится жить в городе. Я всегда мечтал уехать в какую-нибудь деревню, может быть, в Сибири.

– Ты просто еще молодой. Кроме красивых пейзажей там нет ничего хорошего. Живешь, чтобы заработать на еду, прокормить детей, а потом умереть. Больше ничего в жизни нет. Если бы я жил в деревне, то стал бы уже стариком, люди там очень быстро стареют.

Сидим втроем в теплой кухне. Обычно в такие моменты, как сейчас, принято бегать к метро за добавкой, я даже согласен был бы сбегать как самый молодой, но, видимо, у китайцев не принято так. Неужели у них душа не просит?

Просто сидим и уже даже не держимся за ускользающую нить разговора – мне неохота уходить, Суну, наверное, не хочется убирать со стола и мыть посуду, даже диссидент не торопится к своему телевизору.

Сидим втроем и ждем. Слушаем каблучки над головой. Поеду домой – возьму еще пива, чтобы в вагоне выпить.

В прошлое воскресенье Эрик приезжал Костоцкий, проездом в Москве был полдня. Из отпуска на Алтай возвращался, из Молдавии, где у него родители живут. Погуляли с ним по городу, повспоминали, как ходили вместе в тайгу, как читали друг другу стихи у костра, наш с Нормой приезд к нему. Зашли к теще, даже бутылку вина выпили, а потом мы с Аленкой проводили его до метро. Он пожал мне руку, давай, мол, не пропадай, а потом повернулся и пошел. Взял и ушел. Я все ждал чего-то, сам не пойму, чего. Чего можно ждать, – у него поезд, ему ехать надо.

Что еще он мог бы мне сказать кроме не пропадай? Я все смотрел, как он с рюкзаком за спиной проходит через турникеты, потом встает на эскалатор, потом пропадает. Вернее, не он пропадает, а я. Он едет домой к жене и детям, у него дом стоит на каменном взгорке над озером среди сосен. Я сейчас тоже пойду домой к жене и дочке и теще, но как же он просто вот так взял и ушел спокойно, даже не оглянулся? Вообще-то, если бы я ехал на Алтай, то тоже не оглянулся бы ни на что, ни на кого, вприпрыжку бы бежал.

Он не бежал, конечно, он спокойно так шел, не торопился, – у него завтра будет день и послезавтра, потом до дома доберется и перед весной еще в тайгу сходит со Славкой Подсохиным на лыжах. А я с утра пойду учиться, а вечером работать помощником китайца. Когда выучусь, то стану очень квалифицированным помощником. С таким дипломом на любую работу возьмут. И деньги хорошие давать будут, если, конечно, не в науку идти и не преподавателем в институт. Работать лучше всего в какой-нибудь экспортно-импортной компании, где есть куда двигаться, где могут и в Китай послать подыскивать партнеров и создавать совместное предприятие.

Вот такое будущее, в общем-то, нормальное. Меня Алена тащит от метро: «Пойдем домой», а я не хочу двигаться. Они все так спокойно уходят, даже злость берет. Отец вот тоже до последнего дня на работу рвался, уже метастазы пошли, а все никак не мог дела доделать. А потом в последний раз, когда я у него в больнице был, в коридорчике на кушетке сидели, – он спокойный такой был, улыбался. На следующий день его оперировать должны были. «Давай, – говорит, – парень, беги домой. Нечего время терять». Пошел в палату и тоже не стал оглядываться.

Сун открывает дверцу подвесного шкафа и вытаскивает початую бутылку, видно, осталась с прошлого застолья.

– А как относится к коммунистам твоя семья, родители? – опять пристает Сюй.

Я согласен говорить на любые темы, лишь бы не выходить на холодную улицу. Сун улыбается и наливает всем по чуть-чуть.

– Отец состоял в партии, потом вышел из нее. В 91-м во время путча побежал к Белому дому, боялся, что коммунисты вернутся. Поверил в демократов.

– А мама?

– Мама не интересовалась политикой. Но когда отец пошел к Белому дому защищать демократию, она пошла с ним, взяв с собой кофе и бутерброды, потому что боялась, что он проголодается. Потом отец очень ругал тех, кого защищал, и незадолго перед смертью перестал интересоваться положением в стране.

Сюй морщит кожу вокруг глаз, когда Сун ему переводит на китайский с нашего английского, а я продолжаю говорить.

– Мне кажется, что мужчина может быть или не быть коммунистом, он может сражаться за идею и менять взгляды со временем. Самое страшное, это когда за идею начинают бороться женщины. Я сам очень боюсь женщин, которые могут бороться за идеи. Моя теща, например, всю жизнь борется с мужчинами. Это ее идея такая – бороться против мужчин.

– Мистер Сюй говорит, что тебе надо было жениться на китаянке и иметь китайскую тещу. Но я хочу сказать, – говорит Сун, – что он, наверное, уже забыл, какие китайские женщины, пока жил в другой стране. Вдали от дома вспоминаешь не то, что было на самом деле, а то, что выдумал для себя. Вдали от дома очень легко фантазировать и ошибаться, потому что очень скучаешь.

Как бы я хотел уехать подальше и заскучать по своему дому, по улицам, по станциям метро, по жене с дочкой. Или я еще просто не нашел для себя тот дом, по которому можно скучать? Москва, и моя московская жизнь, и женщины представлялись бы мне замечательными, и я бы мог спокойно так, не оборачиваясь, уходить куда угодно.

– Его еще не пускают обратно в Китай?

– Нет. Мистер Сюй говорит, что так обрадовался перестройке в СССР, думал, сейчас будет то же самое в Китае, и он сможет вернуться. Любой китаец хочет умереть на родине. Родина не Китай, а родина – гусиан, маленькая родина.

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 136
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Новый Белкин (сборник) - Наталья Иванова бесплатно.
Похожие на Новый Белкин (сборник) - Наталья Иванова книги

Оставить комментарий