Квантовый вор - Ханну Райаниеми

Колония зоку на этот раз изумляет его своим негостеприимным видом. Стеклянные шпили, выступы и грани кажутся невероятно острыми: Исидор останавливается у дверей и пытается решить, что делать дальше.

— Эй? — произносит он.

Но ничего не происходит. Как же это работает? Пиксил говорила, что надо просто захотеть.

Исидор прикладывает руку к холодной поверхности двери и представляет лицо Пиксил. Пальцы покалывает. Ответ звучит неожиданно и резко. С кольцом сцепленности было иначе.

Убирайся. Сообщение сопровождается ощущением физического удара, словно жгучая пощечина.

— Пиксил.

Сейчас я не хочу с тобой разговаривать.

— Пиксил, мы можем встретиться? Это очень важно.

Важные дела имеют срок действия. И я тоже. Я занята.

— Прости, что не поддерживал связь. Вокруг меня какое-то безумие. Можно я войду? Или ты выйди ко мне. Обещаю, что не задержу тебя надолго.

Через двадцать минут я должна отправиться в рейд. Даю тебе десять. А теперь уйди с дороги.

— Что?

Уйди с дороги!

Сквозь дверь просачивается нечто огромное. Поверхность рябит и мерцает. Пиксил появляется верхом на огромном черном существе, похожем на шестиногого коня, только еще больше, покрытом золотыми и серебряными пластинами брони, с налитыми кровью глазами и острыми белыми клыками. Сама она одета в замысловатый костюм с широкими белыми наплечниками, как у самураев, устрашающая маска поднята надо лбом, на боку висит меч.

Чудовище сопит и фыркает на Исидора, заставляя его пятиться. Он отступает до тех пор, пока не упирается в колонну. Пиксил соскакивает на землю и треплет скакуна по шее.

— Все в порядке, — успокаивает она. — С Синдрой вы уже встречались.

Легендарный Скакун издает рев, распространяя запах тухлого мяса. У Исидора звенит в ушах.

— Я знаю, что нам надо торопиться, — произносит Пиксил, обращаясь к скакуну, — но тебе не нужно его есть. Я сама справлюсь.

Чудовище разворачивается и исчезает за дверью.

— Извини, — говорит Пиксил Исидору. — Синдра хотела выйти сама и объяснить, что она о тебе думает.

— Понятно, — отвечает Исидор.

У него подкашиваются ноги, так что приходится присесть на ступеньку. Пиксил, звеня доспехами, опускается на корточки рядом.

— Ну и в чем же дело? — спрашивает она.

— Я думал… — начинает Исидор.

— В самом деле?

Он бросает на нее укоризненный взгляд.

— Я имею право тебя дразнить, — заявляет она.

— Ладно.

Ему трудно говорить. Слова кажутся громоздкими предметами с зазубренными краями и застревают в горле. На память приходит прочитанная книга о Демосфене, выдающемся ораторе, который тренировал речь, держа во рту мелкие камешки. Исидор сглатывает и начинает.

— У нас ничего не получается.

Пиксил молчит.

— Я был с тобой, потому что ты не такая, как все, — продолжает он. — Я не мог тебя понять. Некоторое время это казалось очень интересным. Но не более того. И ты никогда не была для меня на первом месте. Ты была просто… способом отвлечься. А я не хочу так думать о тебе. Ты заслуживаешь большего.

Пиксил мрачно смотрит на него, но через мгновение Исидор понимает, что она его разыгрывает.

— И ты пришел, чтобы сказать мне об этом? Тебе понадобилось столько времени, чтобы это понять? Ты сам до этого дошел?

— По правде говоря, мне помог Шерлок. — (В ее глазах появляется любопытство.) — Это не важно.

Пиксил усаживается рядом с Исидором, кладет меч на ступеньку и опирается на него.

— Я тоже много думала, — говорит она. — Полагаю, больше всего меня привлекает в тебе то, что ты раздражаешь старейшин. Это забавное зрелище. И еще то, что между нами нет никакой сцепленности, никаких веревочек. Кроме того, приятно быть рядом с таким медлительным существом, как ты. — Она высовывает язык и убирает прядь волос с его лба. — Бестолковый, но милый.

Исидор резко втягивает воздух.

— Последнее было шуткой, — смеется Пиксил. — Или вроде того.

Некоторое время они молча сидят рядом.

— Видишь, это не так уж трудно, — произносит Пиксил. — Это надо было сделать целую вечность назад. — Она поворачивается к Исидору. — Тебе грустно?

Исидор кивает.

— Немного.

Она крепко обнимает его. Броня больно впивается ему в грудь, но он не отстраняется.

— Ну, ладно, — Пиксил поднимается, лязгая доспехами. — Мне еще предстоит убивать чудовищ. А тебе надо поймать вора, как я слышала.

— Да, похоже на то.

— И?..

— Помнишь, ты говорила, что можешь сказать, кем на самом деле является Джентльмен? Это тоже была шутка?

— Я никогда не шучу, — Пиксил взмахивает мечом, — если дело касается любви или войны.

Исидор доходит до края Пыльного района и посылает наставнику разделенное воспоминание. Я знаю, кто ты, говорится в нем. А затем Исидор садится на скамью на маленькой площади у самой границы колонии, где камни превращаются в алмазы.

Он закрывает глаза и прислушивается к журчанию воды. И позволяет своим мыслям плыть по течению. Неожиданно он сам ощущает себя водой, текущей по скале, чувствует ускользающий от него контур. Он разворачивается в его голове подобно гигантской снежинке. И вызывает злость.

Налетает порыв ветра. Исидор открывает глаза. Перед ним стоит Джентльмен. Ореол из фоглетов на мгновение проявляется в брызгах фонтана. Маска блестит на солнце.

— Надеюсь, это важно, — говорит она. — У меня много дел.

Исидор поднимается, улыбаясь:

— Прошу прощения, мадемуазель Раймонда, но есть вещи, которые я должен с вами обсудить.

Серебряная маска тает, открывая веснушчатое лицо рыжеволосой женщины, тут же заключающей с Исидором тесный гевулот-контракт.

Женщина выглядит очень усталой.

— Хорошо, — произносит она, складывая руки на груди. Ее настоящий голос звучит очень мелодично, словно звон колокольчика. — Я слушаю. Как ты?..

— Я схитрил, — отвечает Исидор. — Воспользовался чужим расположением.

— Пиксил, разумеется. Эта девчонка никогда не умела держать язык за зубами. Я рассчитывала, что гордость не позволит тебе ее расспрашивать.

— Есть вещи поважнее гордости, — говорит Исидор. — Возможно, вы не так хорошо меня знаете, как вам кажется.

— Как я понимаю, мы здесь не для того, чтобы восхищаться твоей находчивостью. И ты не собираешься благодарить меня за спасение твоего разума.

От ее слов веет холодом, и она не смотрит Исидору в глаза.

— Нет, — соглашается он. — Мы должны раскрыть одну тайну. Мне требуется ваша помощь.

— Подожди.

Она посылает ему разделенное воспоминание, он принимает его и неожиданно ощущает едкий запах, наводящий на мысль об испортившейся еде, когда-то давно оставленной отцом в его студии.

— Что это было? — спрашивает он.

— То, что скоро получит каждый житель Ублиетта, — отвечает она. — Продолжай.

— Я размышлял над словом «криптарх» с того самого момента, как вы упомянули его в первый раз, — произносит Исидор. — Они манипулируют экзопамятью, верно?

— Да. И теперь нам известно, как это происходит: у них имеется ключ, который каким-то образом позволяет добраться до каждого, кто хоть раз был Спокойным.

— И вы боретесь против них.

— Да.

— И вы стали сотрудничать с вором, с Жаном ле Фламбером, кем бы он ни был на самом деле.

Она явно удивлена, но кивает.

— Да, но…

— Я сам до этого дошел. И его трюк с Унру был проделан с целью получения доказательств, не так ли? Чтобы сравнить его разум до и после прохождения через восстановление и выявить возможные изменения. Вы поручили ему сделать за вас грязную работу. Преступнику из чужого мира.

Раймонда прижимает к губам кулак.

— Да, да, мы это сделали. Но ты не понимаешь…

— Тогда объясните, — требует Исидор. — Потому что мне известно, что ему нужно. И я могу сделать так, что он никогда не добьется своей цели. Я могу рассказать всем о ваших делах. И доверию к наставникам придет конец.

— Доверие, — повторяет она. — Сейчас вопрос стоит не о доверии. А о справедливости. Мы в состоянии победить их. Наконец появилось оружие, чтобы их одолеть. Все беды, против которых мы боролись, — гогол-пираты, чуждые технологии — это все их рук дело. И еще более страшные вещи, о которых мы даже не подозреваем. Революционеры мечтали совсем не об этом. Мы так и остались рабами.

Она подходит ближе к Исидору.

— Для тебя это все еще игра. Не удивительно: ты слишком много времени провел с этой девочкой-зоку. Очнись. Да, ты выиграл, ты меня победил, ты добился успеха. Но у нас, у всех нас, есть более важные дела. Не просто очередное расследование, а справедливость для всех.