ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы. - К. Александров

Только теперь обратили внимание на стоявшие на лестницах и в подъездах больших домов бидоны, бутылки и бочки. В них оказался бензин, керосин и другие виды горючего, заранее приготовленные для поджогов. На третий день пожаров немцам удалось вернуть в город увезенные за Днепр пожарные команды и доставить из Львова на самолетах пожарные шланги. Их проложили через весь город до Днепра и стали подавать воду из реки на расстояние более полутора километров. Три раза шланги кто-то перерезал. Пятерых молодых людей поймали за этим делом и тут же перед входом в бывший Царский сад расстреляли. Из них трое были евреи и два русских. Два дня их трупы лежали на месте расстрела. Никто их не жалел. Жалели только, что не поймали всех остальных.

25 сентября к вечеру огонь начал стихать. Тут только стали очевидны гигантские размеры бедствия. Весь центр города оказался уничтоженным. Более десяти центральных улиц, застроенных лучшими домами, несколько театров, цирк, почти все кинотеатры и лучшие магазины города были обращены в груды развалин. Десятки тысяч жителей сидели несколько дней на площадях и улицах города на своих немногих спасенных вещах. Тысячи людей лишились всего своего имущества, а многие тысячи и жизни. Но это было еще не все. Более двух недель после пожаров немецкие саперы извлекали мины из подвалов различных домов. Заминированными оказались почти все крупные здания в городе, все правительственные учреждения, почти все театры, музеи, библиотеки и высшие учебные заведения. Размеры бедствия оказались бы еще несравненно большими, если бы один из советских подрывников не передал немцам план минирования всего Киева. Только это и спасло город от полного уничтожения. Один из самых красивых городов Советского Союза был заранее хладнокровно обречен на уничтожение вместе со всеми жителями, и это было сделано не озверевшим врагом, а собственным правительством. Где в истории можно найти пример подобного злодеяния?

Как выяснилось позже, минирование Киева проводилось в течение всего августа месяца специальными командами, работавшими под видом частей противовоздушной обороны. Эти команды отбирали у дворников и управляющих домами ключи от подвалов и по несколько дней работали там, обычно по ночам и в строжайшей тайне. Дворникам и жильцам говорилось, что это готовят бомбоубежища. Но бомбоубежищ ни в одном из этих домов так и не было приготовлено. Под некоторые дома были заложены заряды огромной разрушительной силы. Так, например, под здания УССР[330] и штаба Киевского [особого] военного округа[331] было заложено более чем 50 тонн взрывчатых веществ. Здание Центрального комитета Коммунистической партии Украины[332] было так глубоко заминировано, что всех мин вообще не смогли извлечь и его оставили не заселенным, а впоследствии начали разбирать. Это преступление советской власти перед своим народом оказалось полностью разоблаченным, и сотни тысяч жителей Киева и его окрестностей наблюдали все его подробности своими глазами или участвовали в работах по ограничению его размеров.

И тем не менее руководители советской власти нашли в себе достаточно наглости приписать это преступление противнику. В ноябре 1943 года, вскоре после занятия Киева обратно советскими войсками, на страницах правительственного органа «Правда» была напечатана статья журналистки Татьяны Тасс[333] под заголовком «Крещатик». В этой статье автор пишет, что немцы сожгли Крещатик перед своим уходом и что Красная армия застала еще его дымящиеся развалины. А к этому времени на развалинах Крещатика и других улиц уже выросли небольшие деревья. Надо обладать, мягко выражаясь, большой смелостью, чтобы отважиться публиковать подобное вранье. Явная и бездарная ложь Татьяны Тасс была настолько очевидна, что даже советские газеты не рисковали более ее повторить. Тогда была выдвинута другая версия. Через несколько недель после этого появилось во всех советских газетах сообщение правительственной Чрезвычайной комиссии по расследованию немецких зверств. В этом сообщении уже приводились точные даты пожаров и подробно перечислялись произведенные разрушения, но довольно невнятно и совсем невразумительно доказывалось, что Киев сожгли и подорвали немцы. Зачем понадобилось немцам в сентябре 1942 года, когда они имели все основания считать себя победителями, разрушать уже захваченный ими крупнейший город и губить при этом своих людей, советская Чрезвычайная комиссия не пыталась доказать, да и не могла этого сделать. Видимо, даже мудрецы из советского Информбюро и агитпропа ЦК ВКП(б) не смогли из себя выжать никакого подходящего объяснения. Им было тем труднее это сделать, что немцы перед захватом Киева его не бомбили и не обстреливали, хотя более месяца стояли на расстоянии орудийного выстрела от города. Они явно хотели взять его в целом состоянии и сделать из него лучший трофей своей летней военной кампании на Востоке. К моменту опубликования вышеупомянутого советского сообщения всему миру было ясно и сами советские газеты писали об этом десятки, если не сотни раз, что немцы собирались сделать Украину своей колонией. Так зачем же им могло понадобиться разрушать столицу Украины, да еще попавшую им в руки в целом состоянии? Кому могла прийти в голову такая безумная, идиотская мысль?

В этом же сообщении советской комиссии говорилось, что немцы взорвали в ночь на 3 ноября 1941 года Успенский собор Киево-Печерской лавры, один из древнейших памятников русского зодчества, якобы для того, чтобы скрыть произведенное ими разграбление сокровищ, находившихся в этом соборе. Когда читаешь это объяснение, не знаешь, чему больше удивляться: безмерной ли наглости его составителей или их наивной уверенности, что весь мир состоит из людей, у которых отшибло память? Каждому пионеру в Советском Союзе было известно, что все драгоценные камни, золото и прочие ценности из всех церквей бывшей России и в том числе и из Киево-Печерской лавры были изъяты еще в первые годы советской власти и заменены разноцветным стеклом, позолотой или просто ничем. Значительная часть этих ценностей была продана за границу в период индустриализации страны, и на эти средства куплено промышленное оборудование. В церквях осталось только то, что невозможно было вывести или продать. Об этом официально говорилось с трибун многих советских органов власти, об этом писали совершенно открыто советские газеты и газеты всего мира, наконец, об этом с гордостью говорили экскурсоводы музеев, в которые были обращены многие наши соборы. И вдруг оказывается, что все эти ценности украли немцы. Есть от чего прийти в изумление даже привыкшим к вранью советским гражданам.

Но какие бы лживые версии ни придумывала советская пропаганда, ей не удастся вытравить из памяти народа этого своего страшного преступления. Сожженный Киев останется вечным памятником советской власти и символом ее истинного отношения к народу. Много городов было разрушено в течение этой войны, и развалины центральных улиц Киева кажутся незначительными перед кладбищами Берлина, Варшавы, Дрездена, Будапешта и Сталинграда, но моральное их значение гораздо больше. Все эти и многие другие города были разрушены в ходе военных действий или обращены в груды развалин авиацией врага[334], а Киев был сожжен и подорван по приказу своей власти, именовавшей себя народной. Это массовое убийство и разрушение было обдумано и подготовлено заранее, и было предусмотрено все, чтобы сделать количество его жертв как можно больше. Именно с этой целью взрывы начались в центре города в самый оживленный час дня. Какую можно и нужно вынести кару виновникам этого преступления?

Два дня после пожаров в Киеве было внешне спокойно, но в действительности [было] страшно тревожное и напряженное состояние. Среди населения носились слухи, что Гитлер был взбешен разрушением Киева и что немцы готовят какую-то страшную месть. Месть их была действительно страшна и невероятна по своей жестокости, тем более, что она была обращена против невинных. На страшное преступление советской власти немцы ответили другим еще более страшным преступлением, и имя ему — Бабий Яр.

Бабий Яр

Мы позаботимся о том, чтобы в Европе не осталось евреев.

А. Гитлер

В первые дни после прихода немцев о евреях как-то никто не думал. На улицах их не было видно, и некоторые даже считали, что они вообще почти все выехали из города еще до ухода советских войск. Во время пожаров оказалось, что их осталось в городе довольно много. Среди погорельцев, сидевших на своих вещах по улицам и площадям, было много евреев, и вид у них был такой же жалкий и несчастный, как и у всех остальных. Большевики при поджоге и подрыве домов не приняли во внимание, кто жил в этом доме, евреи или русские: судьба и тех и других была для них одинаково безразлична. Среди пойманных и расстрелянных поджигателей были и евреи, и русские, и украинцы. Организация, вербовавшая этих людей, руководствовалась не их национальной принадлежностью, а какими-то другими, одной ей известными данными. Во всяком случае, евреев среди поджигателей было не больше, чем лиц других национальностей. Возможно, что их больше среди тех, кто отдавал приказ о поджоге и подрыве Киева, но это до сих пор не доказано.