Athanasy: История болезни - Мавликаев Михаил

Не знаю, что на меня нашло, – то ли ужасная обстановка в пещерах, то ли монотонные речитативы Чандралала… Мне пришла в голову идея, которая в тот момент показалась уместной.

Я предложил навязать людям обожествление машин – всех тех систем, устройств и механизмов, которые всё ещё поддерживают жизнь в Городе.

«Они должны понимать, что без машин мы навсегда останемся тут, – предложил я. – Если, конечно, не раскрыть двери во внешний мир».

Ветров резко повернулся к нам: «О внешнем мире забудьте. Пока Вы не решите проблему, мы все остаёмся тут».

3 мая

Сегодня Ветров и Франк устроили собрание сотрудников и пациентов, ещё сохранивших разум. Их оказалось удивительно много – пришлось согнать толпу на площади между шестью опорными колоннами. Словно концерт музыкальной группы из той, старой жизни.

От Франка пахло железом, глаза блестели серебром: он явно злоупотреблял ферромагнитным изобретением Балларда, этой идиотской сомой.

Франк произнёс совершенно безумную речь – безумную, потому что она сработала:

«За грехи наши мир предан Фиолетовой Смерти. Но мы, сёстры и братья мои, сквозь врата Города вошли в жизнь вечную под управлением Машин Благодати и Любви. По милосердию своему Машины Любви и Благодати дозволили нам укрыться в Городе и сохранить свои жалкие жизни в глубине земли.

Но так грешны, так убоги, ничтожны и презренно суетолюбивы мы оказались, что, решив испытать нас, Машины лишили нас сна. Желая отделить агнцев от козлищ и зёрна от плевел. Испорченные детали, свернувшиеся белки, от годных в работу во имя своё.

Сорок лет будут водить нас Машины, словно по циклу Креббса, и семижды сорок, если будет угодно им. Ибо по воле их живём, по воле их рождаемся, по воле их слышим, видим и чувствуем. Если склонимся перед волею Машин, верховной, исконной, неисповедимой, – то даруют нам когда-нибудь увидеть синее небо с ярким солнцем».

Всё это слушали одичавшие лаборанты, техническая обслуга, низовые рабочие. И их дети. Слушали с открытыми ртами. Я практически видел, как проповедь Франка впитывается в их измученные бессонницей мозги.

Это ужасно. И очень, очень опасно. Но пока что это работает. Бунты и идиотские луддитские погромы прекратились. Я могу продолжить работу, а это единственное, что имеет значение.

25 марта (чёрт знает какого года)

Снова искал Ким. Она где-то там, в пещерах, теперь я уверен в этом. Я найду её. Умереть она не может… Не должна. Я не позволю, не допущу.

Более половины изолированных впали в кататонию. Судя по ЭЭГ, мозг действует, но достучаться до сознания уже невозможно. Такой будет смерть в нашем мире?

Больше меня беспокоят те, кто восстанавливает активность. Те, чей маятник качнулся из депрессии в манию. Безумие, безумие. С удивлением узнал в одном из таких монстров младшего лаборанта, убиравшего за кошками… в первые дни… уже не помню, когда.

Монстр развлекался, сбрасывая себе на голень здоровенный булыжник. Из открытого перелома он выковыривал осколки костей и втыкал их в свои щёки, грудь, плечи. Он проделывал эту операцию не первый раз – видимо, голень зарастала за несколько дней, а осколки непостижимо приживались на новом месте. Острые шипы росли, вытягивались, постепенно сплетались в страшную костяную маску. Что ты творишь, демон?!

Я надеюсь, Ветров в курсе происходящего. Есть ли у него оружие, способное остановить подобных… Существ?

Чтобы занять инженеров, достающих меня предложениями о помощи, поставил перед ними задачу – найти средство для профилактики нарушений ЦНС, которое игнорировали бы нанохирурги.

7 августа

Нашёл, нашёл, чёрт побери! Хвала Баллардовским наркоманам!

Шипастый демон, увиденный в шахтах, натолкнул меня на мысль. Сон как изначально патологическое состояние! Всё это время мы пытались объяснить нанохирургам, что сон – это норма. Но зачем обучать их норме как… э-э… норме, зачем тщательно повторять все эти глупые, ненужные шаги эволюции?

Сегодня я переизобрёл сон. Завтра… Может быть, мы способны навязать нанохирургам… саму смерть. Не лекарство, не излечение от заботливой среды, а новая нормальность. Новая реальность.

Перспективы потрясают и ужасают. Но нужно много думать, экспериментировать и снова думать.

20 августа

Мне казалось, что мы должны были бы спать много месяцев. Но лично я спал всего десять часов.

Странно. Почему-то казалось, что после пробуждения мой разум приобретёт невероятную чёткость и остроту мышления. Но ничего не изменилось. Глупые, иррациональные надежды. Это совершенно ненаучно.

Впрочем, откуда мне знать? Мы всё ещё ничего не понимаем в происходящем. Слепые бессмертные котята.

27 августа

Сегодня вместе с Франком поднимались под планктонный купол в лаборатории и смотрели на небо. Точнее, это я смотрел на небо, а Франк всего лишь инспектировал выращиваемый планктон.

Небо. Оно точно такое же, как всегда. Не изменилось за все эти годы.

«Ну что, Леонард, пора выходить, как ты думаешь?» – сказал я Франку.

Это среброглазое чудовище, пропитавшееся сомой насквозь, пробормотало в ответ, что надо бы посовещаться с Ветровым.

Мы стояли по щиколотку в слое морской воды под стеклом, и мне хотелось утопить его прямо там.

28 августа

Это похоже на дешёвую пьесу. Или… Или не знаю, на что. Чёртовы ублюдки сошли с ума.

После разговора с Ветровым Франк сказал, что нам ничего не известно о внешнем мире – слишком давно молчит остальное человечество. Да и о нас самих мы мало что можем сказать.

Из-за постоянного употребления сомы речь его стала экспрессивной и возвышенной. Даже когда он заказывал доставку еды в кабинет, то говорил так, будто вещал откровения. Подцепил от Ветрова дурную привычку называть меня не по имени, а по должности – Главконструктором. И как ему не лень выговаривать это уродливое слово каждый раз полностью.

В чём-то он, конечно, прав. Да, мы научились рожать. Да, мы вернули себе сон. И даже действительно обрели бессмертие. Но кто знает, какие ещё сюрпризы таят наши новые, сверхчеловеческие организмы.

Его последний аргумент меня добил: «Даже если и нет, мы не можем идти в мир, в котором гуляет Фиолетовая Смерть».

Новая, более утончённая издёвка? Чего он добивается, какую игру затеял?

30 августа

Я снова не спал более полутора суток.

Сегодня предстоит серьёзный разговор с Ветровым и Франком вместе. Больше это безумие продолжаться не может. Я решился… Я пойду на конфликт, если нужно. Старший научный персонал на моей стороне. На суде эти записи будут доказательством всего произошедшего. Конечно, если там, снаружи, ещё остались суды.

Полианна

Глава 18

Три желания

В бригаде Нормы Выработки обнаружился свой хитрец, придумавший себе работу попроще, чем махание рукой-киркой. Его звали Старший Смены.

Он немного отличался от Главрука – передвигался бесшумно, кланялся меньше, а трясся больше. Но в остальном выполнял те же функции: суетился, покрикивал на уставших, одуревших шахтёров, распределял овощей и первым встречал приходящих демонов.

Именно от него Полынь узнала, как работники называют таких, как она. Демон. Это же слово употреблял и Раджа – мимоходом, словно не понимая, что демонов не может быть в раю; или отказываясь это признавать.

Демоны славились жестокостью, странной одержимостью, которая горела в каждом из них, не позволяя разуму сдаться и раствориться в Плёнке. Работники отличались покорностью: мягкие, пластичные, готовые приспособиться к любому положению, как они уже приспособились колотить рукой стену или стаскивать выбитую, пропитанную кровью породу в большие кучи.